Лютик цветет в январе

— Предки сильно ругались из-за пятницы? – Утро понедельника. Я, Роб и Оливия вместе едем в универ на машине Роба.
— Да нет. Мне кажется, они уже забили на меня. Скоро вообще перестанут замечать, но мне же лучше. – Лив, сидела в наушниках и повторяла какой-то конспект. В отличие от меня, она хороша во всем.
Припарковав машину, мы встретились с Гарри и Алексом. Уже к этому моменту я начала замечать косые взгляды в нашу сторону. Через время это заметили и остальные.
— Какого все так на нас таращатся? – Уже не выдержав, спросил Роб.
— Да кто знает, что у этих придурков в голове. Нам в другую сторону. Потом встретимся. – Роб и Алекс ушли, а мы с Оливией и Гарри направились к нашим шкафчикам, где было куда больше людей, чем обычно.
— Ребят, что вам всем здесь надо? – От грубого тона Гарри, все присутствующие обернулись, и тут же разошлись, давая нам проход. То, что мы увидели дальше, повергло в шок не только меня. Шкафчик, Лив был в ужасном состоянии.  Он был исписан всякими оскорблениями и рисунками. Были развешены фото, на которых изображен секс между девушками. И не просто секс, а грязный. Мой шкафчик был примерно в таком же состоянии. В стенах университета мы старались не светить нашими отношениями. Предполагали, что именно так и будет. Только все не могу понять, где мы прокололись.
— А вот и виновницы сие торжества пожаловали. – Это была Ирен. Я вот почему-то больше, чем уверена, что это именно ее рук дела. Только она могла, так низко унизить первокурсницу. Мне всегда было все равно на все ее попытки оскорбить меня, и она это знает. Но Оливия не была готова к такому. Я видела, как ей больно от каждого смешка со стороны, как она напугана и смущена.
— Это все твоих рук дела? – Мой взгляд был прикован к стерве Ирен. Так хотелось стереть надменную ухмылку с ее лица раз и навсегда.
— А если и моих? Что ты мне сделаешь? Ударишь или может, поцелуешь как эту первогодку в пятницу на парковке? Так вот знай, что нам такие грязные страпонщицы как вы, здесь не нужны. – Вокруг нас послышались смешки и перешептывания, а все что я слышала, это были тихие всхлипы Лив. Моей Лив, которая плачет вот из-за этой мрази. Все произошло как на автопилоте. Вот мой кулак встречается с носом Ирен, вот она уже лежит на грязном полу, а я сверху нее. Она что-то кричит мне, а звон в ушах заглушает ее голос. Мои пальцы настолько сильно сжимали ее шею, что она в любой момент могла сломаться. Я наслаждалась ее жалким видом. Потекшая от слез тушь, окровавленный нос, на котором уже образовался синяк, и губы, испачканные ее же кровью которые так отчаянно звали на помощь, а никто даже и не смел подойти. Половина присутствующих студентов находилась в ужасе от происходящего, а остальные просто стояли и улюлюкали. Вот в таком обществе мы живем. Общество жалких лицемеров и гомофобов.
— Ты ответишь за каждое слово в ее сторону, за все унижение, которое она испытывает. – Я говорила не своим голосом. Он был пропитан злобой, грубый и пугающий. Сама от себя того не ожидая, я ударила Ирен головой об пол. Сразу после этого чьи-то сильные руки оттащили меня от задыхающейся девушки. В этот же момент прибежал охранник и преподаватели.
— Отпусти меня! Эта сука должна ответить за то, что сделала! – Кричала я на Гарри, который держал меня мертвой хваткой и просил взять себя в руки.
— Гарри, уведи ее пока она еще чего-нибудь не на творила. – Это был наш преподаватель по дело ведению мистер Томас. Он был одним из самых лучших преподов здесь, но на тот момент я его проклинала.
* * *

— Подведем итоги сегодняшнего инцидента. Вы Ирен, ввязались в драку, испортили собственность университета, посмели себе устроить травлю над нашими студентками и пропагандировали в стенах нашего учебного заведения гомофобию. Теперь поговорим про вас Элеонора. Вы были зачинщиком драки, чуть не сломали нос Ирен, так же можно заметить следы удушья. Все это просто недопустимо для нашего университета. Вроде бы приличные девушки, а так себя ведете. Я буду обязан наказать вас. Ирен Уилсон, вы отстраняетесь от занятий на неделю, так же нужно будет отмыть шкафчики от краски и принести свои извинения Оливии Элмерс. Вы же Элеонора, отстраняетесь от занятий на две недели. Ирен вы, конечно, можете подать обвинения в суд, за нанесенные вам увечья, но тогда отвечать перед судом будет не только Элеонора, но и вы сами. Так что подумайте над этим, а пока что можете идти. – Этот старый толстяк заботиться только о своей репутации. Если бы кто-то из нас обратился бы в полицию, то деканату прилетело бы не меньше нас.
Перед тем как уходить, мне нужно было дождаться Гарри. Пока я выслушивала нотации в кабинете декана, он любезно забрал мою сумку, которая так и осталась лежать посреди коридора.
  Растрепанные волосы, царапины от ногтей на щеке, разбитая губа. Это то, что я увидела в зеркале женского туалета. Видок так себе.
  Заперев кабинку туалета, я все пыталась дозвониться до Оливии, но все напрасно. В очередной раз прокручивала в голове весь тот ужас, что произошел у шкафчиков. Таким образом, я и не заметила, что пара закончилась, на моем телефоне висит один пропущенный от Гарри и пачка, в которой совсем недавно было сигарет пять, опустела.
— Ну что сказал Донован? – На улице меня ждал не только Гарри. Рядом с ним стояли Роб и Алекс.
— Отстранил на две недели. Дайте кто-нибудь сигарету.
— Ты еще легко отделалась. Что теперь будешь делать?
— Честно, то я вообще без понятия. – Не знаю, что делать с Лив, с этим отстранением, со слухами, которые будут ходить по универу как минимум еще месяц. Ничего не знаю. Это снова происходит. Сначала у меня все под контролем, но потом малейшая оплошность все портит.