Портреты

Настоящий мужчина. Сильный и смелый, обходительный. Он может быть плохим парнем, я знаю. Но может ли он быть плохим человеком?

В семнадцать лет, я стала встречаться с парнем, который был на тринадцать лет старше меня. А когда мы занялись сексом он почему-то решил, что самое время рассказать о том, что он женат и у него трое детей, а его жена - наркоманка. Как же паршиво я себя чувствовала тогда. И именно этот вечер навсегда изменил мою жизнь. Мне нравилось в Орландо, там были мои друзья, моя школа, я строила планы на будущее прогуливаясь вдоль пальм. Когда вернулась домой с этого, с позволения сказать, свидания всё плакала и плакала. А потом вошла мама и сказала, что ей предложили работу в Нью-Йорке и мы, скорее всего, переезжаем в Бруклин. Она сказала, что хочет попробовать, что это очень удачно в данный период, тогда я еще не понимала как изменится моя жизнь.

Он открывает дверь своей машины, придерживая меня свободной рукой и усаживает на пассажирское сиденье. Тачка просто громадная, у него какие-то комплексы? Улыбаюсь своим глупым предположениям. Феликс забирает мой костыль, кладёт его назад и аккуратно приподняв мою ногу убирает её вслед за всем моим телом в салон. И вместо костыля в его руках оказывается букет маленьких, кустовых роз.

– Я подумал, вдруг это свидание, – он ухмыляется чему-то и протягивает мне цветы.

Вдыхаю их аромат, идеально.

– Ты что подумал, что я пригласила тебя на свидание?

– А вдруг?

Да ты похож на хитрого лиса! Что за самоуверенный взгляд? Усаживаясь на свое место и заводя мотор, спрашивает:

– Куда бы ты хотела поехать?

– Я не знаю, – замечаю, что всё ещё утыкаюсь в букет носом.

– Я могу выбрать место?

– Я не хочу ни в какое определённое место. Давай просто покатаемся, а потом подышим воздухом где-нибудь в парке?

– А ужин?

– Ты голоден?

Взгляд и слух улавливают, как он сглатывает и выдыхает воздух. О, Боже!

– Пожалуй, нет, – отвечает коротко.

Машина трогается с подъездной
дорожки, мой взгляд автоматом падает на окно. Мама смотрит. И как же теперь всё объяснить? Чувствую себя глупой малолеткой. Почему я вообще думаю, что должна объясняться?

Феликс ведёт уверенно, скорость достаточно комфортна для автомобильной "прогулки", я всё еще упиваюсь его кистями и предплечьями, парень молчит и выстукивает что-то на руле. Завороженно слежу за его пальцами:

– Ты нервничаешь? – нарушаю тишину салона.

– Что? – кажется, я вырвала его из каких-то мыслей, пожарный облизывает нижнюю губу и отвлекаясь бросает на меня взгляд, короткий, но вполне понятный мне, он растерян:

– Нет, что ты? Дурная привычка. Всегда так делаю, когда не звучит музыка.

Пальцы крепко берут руль в кольцо.

– Спасибо.

– За что?

– За цветы, они великолепны.

– Знал, что понравятся.

– Ты наводил обо мне справки? Может собрал досье? – я снова улыбаюсь, как дура.

– Просто я очень наблюдательный. Времени мне было достаточно.

Феликс снова обращает на меня взор и отвечает такой же искренней улыбкой, показывая ряд безупречно очерченных зубов, лишь клыки слегка выступают разбавляя, ровную улыбку. За окном проплывает набережная, раньше я любила здесь бегать, теперь иногда хожу на прогулку с мамой или моей подругой Вероникой.

– Я люблю здесь прогуливаться, остановишь?

Глазами спасатель уже ищет место для парковки:

– Конечно.

Остановив машину, мужчина помогает мне выбраться и вручает костыль, сегодня он ведёт. Я почти сразу присаживаюсь на самую ближайшую скамейку. Здесь
открываются просто потрясающие виды на Манхэттен, но у воды прохладно. Из его кармана что-то выпадает и Феликс наклоняется к земле, чтобы поднять то, что выронил. Я смотрю на воду и чувствую прикосновение к своей ноге, там, где заканчивается фиксатор и начинается моя кожа. Он точно хочет чтобы я почувствовала это касание. Опускаю взгляд вниз и встречаюсь с его глазами, уверена, даже по моему взгляду он может услышать мольбу: "Прикоснись еще".

– Болит? – кажется, мужчина встревожен. А как обеспокоена я, этим, Матерь Божья, кто бы знал. Зачем он вообще меня трогал?

– Нет, всё в порядке, – хлопаю ладонью по свободному месту рядом со мной: – Лучше присаживайся.

Феликс садится рядом, убирая это что-то, обратно в карман.

– Не думал носить штаны с молнией на карманах?

– Зачем? – он недоумевает моему странному вопросу.

– Ты постоянно что-то теряешь. Нужно задумываться немного наперёд, вдруг начнется деменция, тебе может понадобится карточка, знаешь, с адресом там, телефоном

родственников,

– я смеюсь своей же глупой шутке.

– Я набью тату, чтобы все знали куда меня отвести.

– А ты дальновидный. А что значат твои,  – парень прерывает меня на полуслове:

– Картинки?

– Ты называешь свои тату картинками?

- Да, я люблю свои рисунки, – он улыбается: – В основном глубинного смысла в них нет, просто искусство. А надписи, они и есть надписи, что написано, то и значат.

Его надписи не все на английском и я не могу понять о чём они говорят. Я вижу только татуировки на его руках, не ввше локтя. И один маленький, едва заметный символ на среднем пальце с боку, со стороны указательного. Обычно краска плохо держится на пальцах, поэтому что было набито там у меня уже не получается идентифицировать. Невольно задумываюсь в каких еще неожиданных местах его тела можно обнаружить тату.

– Что, например, я теряю? – вдруг спрашивает, улыбаясь, стал лучше понимать меня.

– Ключ от машины. Но должна признать, ты достаточно быстро их нашёл.

– В тот день я нашел гораздо больше.

Мы сидели и болтали около часа, я замерзала и парень принес из машины свое худи чтобы я могла согреться. Хочется спросить, про его бывшую невесту. Не уверена к месту ли это сейчас, но мне нужно это знать, вдруг между ними еще что-то есть. Потому что он не говорил никогда о других девушках, только ее пару раз упомянул, когда я задала вопрос о ком говорила его мама. И все-таки решаюсь задать вопрос:

– У тебя не было отношений после Энджи?

– Нет, – обыденно отвечает он, кладя в рот, ложку подтаявшего шоколадного мороженого, принесенного из машины вместе с толстовкой.

– Почему?

– Отношений ради чего? Ради отношений? Мне никто не нравился настолько чтобы я что-то серьезное мог предложить этой женщине.

– А ради секса, например?

Тема секса иногда сближает людей. Да и мне просто интересно, что пожарный сам думает. Возможно ли для него, вступать в сексуальную связь без отношений? Понимаю, как странно это может звучать, в современных реалиях, но этот парень настолько непредсказуемый, что не знаешь чего ожидать. Вдруг у него есть пунктик "только после свадьбы". Что врядли конечно, сомневаюсь, что Феликс обделён женским вниманием.

– Нет конечно. Может я сейчас открою тебе секрет, но для того чтобы заниматься сексом с кем-то не нужны какие-то серьезные намерения.

– Разве? – я поднимаю бровь так, будто не верю в то, что он сказал.

– Абсолютно уверен.

– Знаешь, мне иногда кажется, что в отношениях так сложно разобраться. Никогда не знаешь наверняка, чувствуют ли люди к друг другу что-то теплое. Ведь даже, если внешне кажется, что они просто ненавидят друг друга внутри они могут быть горячо влюблены. Просто твоя мама сказала, что ты видимо поторопился и всё ещё можно было спасти.

Феликс отставляет ведёрко с мороженым рядом на лавочку:

– Эта женщина просто уверена, что она, блять, эксперт во всех отношениях, – слегка раздражённо изрекает парень.

– У вас так всё плохо?

– Всё просто великолепно, пока это не касается моей личной жизни.

– Неужели ей не нравилась ни одна твоя девушка? Кроме Энджи,

разумеется.

Ее то она полюбила судя по всему.

Я чувствую тревогу, вдруг Оливия как-то косвенно влияет на его личную жизнь. Она такие вещи сказала в прошлый раз. Про то, что он безответственный и ветреный, не прямым текстом, но ее намёки были более чем понятны.

– Дело не в женщинах, которые со мной. Давай начистоту, вот ты, например, - само совершенство. И ты ей очень нравишься, но ты не моя девушка и врядли она хочет чтобы ты ею стала.

Не дав ему договорить, спрашиваю:

– Зачем ты так говоришь, Феликс?

– Просто она считает, что я порчу девчонок и меня надо обходить стороной за милю. И именно потому, что ты ей очень нравишься, она решила, что если наговорит тебе про меня всего да побольше, то ты будешь подальше от меня и в относительной безопасности.

– Господи, – я закатываю глаза: – Мне же не тринадцать лет, меня не надо предостерегать. Ты ее сын, разве можно намеренно рушить личную жизнь своего ребёнка?

Феликс считает, что она возомнила себя мессией, и думает, что эгоизм ее сына никогда не даст ему построить крепкие и здоровые отношения. Он признается, что никогда и ни кого ни к чему не принуждал для своего желания или просто ради выгоды. И в любых отношения, будь они даже не слишком серьёзными он работает на благо не только себя, но и партнёрши. Даже рассказал об одном случае. Однажды Эндж танцевала в баре, и пока он пил за стойкой, на девушку смотрели другие мужики, просто смотрели. Оливия видела это и уверовала в то,  что это дурное влияние Феликса на его бывшую невесту. Значит так Энджи хочет привлечь его внимание. И, кажется, у миссис Уокер проблемы. Она не может отпустить от себя уже взрослого сына, сепарироваться от него. Потому она теперь готова разрушить все, что он строит, лишь бы мальчик снова вернулся в дом. Принять другую для нее просто невозможно, но она это не признает, лучше пусть ее сын окажется подонком.

– Ты? – я искренне удивлена умозаключениями его матери. Мне даже почти нечего ответить на столь важное откровение.

– Да, потому что я должен был по её мнению уделять ей больше внимания. А куда больше? Если мы даже работали вместе.

Я призадумалась только не знаю о Оливии или о Энджи. Обе эти женщины сыграли важную роль в его жизни, но если Эндж, вроде как, уже можно оставить за спиной, то родную мать за скобку не вынесешь.

– Мне, кажется, она просто тебя ревнует, и хочет чтобы ты оставался, как можно дольше, только ее маленьким мальчиком. Признать тот факт, что твои дети уже выросли иногда очень сложно.

– Все может, быть, Эми. Давай больше не будем говорить о ней? – отмахивается он, закрывая вопросом тему.

– Могу я кое-что спросить еще напоследок?

– Разумеется.

– Ты, однажды, так уверено сказал, что вы расстались с Энджи, потому что ты ее не любил. Но ведь это не так.

– Мне казалось, что я любил. И я даже мог подумать после расставания, что, наверное, любовь всё-таки была, просто она угасла со временем. Но теперь я могу сказать с полной уверенностью, что не ошибся тогда и никакой любви там не было, при чем ни с одной из сторон. Просто мы хорошо дружили, но со всеми сексуальными привилегиям. Формально - это отношения. Но не такие отношения, которые должны привести к браку.

По некоторым фразам, которые парень мог случайно обронить рассказывая об отношениях со своей коллегой, я бы даже могла подумать, что он был ее своеобразным трофеем. Я не знаю зачем завела этот разговор и почему он так открыто снова говорил об этом. Я тоже однажды делилась с Уокером своим травматичным опытом, как с другом, даже не думая о том, что спустя такой непродолжительный промежуток времени мы оба будем рассматривать друг друга совсем в ином ключе.

Беседа затянулась надолго, Феликс повез меня домой, и вот на дорожке возле дома он в который раз помогает мне выйти из машины, и несет в руках букет, а я свечусь, как подросток на первом свидании. Да чёрт с ним, пусть думает, что я позвала его на свидание, мы не в XVIII веке живём. Свет еще горит в глубине дома, значит мама не спит, но шторы задёрнула.

– Спасибо за этот вечер, я отлично провёл время, – говорит парень, оставляя букет на столике у входа. Веранду едва освещает небольшой настенный плафон.

– Я тоже, было здорово.

Я, уже не без труда, стою спиной к входной двери, смотрю на Феликса чуть приподняв голову. Мысль возникает сама собой: больше ста восьмидесяти сантиметров, точно. Я же едва сто шестьдесят. Снова подмечаю его внешние данные. В ночи глаза настолько темные, что кажется, в них нет даже зрачков, просто прохладная, осенняя ночь.

– Какой у тебя рост? – спрашиваю.

Просто хочу знать.

– Сто восемьдесят семь, наверное.

Чувствую, как моя спина касается поверхности двери. Да он прижал меня не трогая! Притеснил к двери, я даже не заметила:

– Что ты делаешь?

Склонив голову ко мне Феликс вполголоса отвечает на мой вопрос:

– Я хочу поцеловать тебя.

– Так целуй.

Парень прижимает вплотную ко входу, я роняю костыль. Господи, только бы мама не распахнула эту чёртову дверь. Губы мужчины настойчиво накрывают мои и я поддаюсь. Он целует и я отвечаю. Рукой заботливо придерживает за талию, но крепко, сжимает в порыве, прикусывает нижнюю губу. О, Боже, Боже. Внизу моего живота опытные моряки вяжут морские узлы. Если он сейчас не уедет...

– Тебе пора, – мычу ему в губы.

Но он кусает снова. Рука ещё крепче обхватывает талию. Уокер выдыхает тихий стон, похожий на мольбу мне в губы. Я отвечаю, тихим и протяжным:

– Боже мой...

Спасатель подхватывает меня одной рукой за талию и усаживает на стол рядом с подаренным букетом, осыпая поцелуями шею и сминая мои бедра умелыми пальцами. Ночная прохлада обдувает своим дыханием места на моём теле согретые его губами.

– Феликс, тебе пора, – снова повторяю, ему в самое ухо, с сожалением. Но я боюсь сдаться полностью под его жарким напором, я уже почти сдалась. Он горяч, как жерло вулкана, не собираюсь врать себе и скрывать это. Этот мужчина просто фантастически целуется, а руки...я о них весь день мечтала. Чувствую его возбуждение и схожу с ума, даже сама не знаю почему отказываю нам обоим просто насладиться друг другом, но, кажется, будто сейчас это будет правильнее. Парень отстраняется, вдыхает и следом выдыхает так, будто ему холодно.

– Извини, – произносит растерянно.

Смотрю так, чтобы он понял всю абсурдность сказанного.

– Я сама этого хотела.

– Знаю. Я может десять лет этого ждал.

– О чём ты? Иногда твои умозаключения заставляют меня крепко задуматься, не сталкер ли ты.

– Расскажу, когда ты будешь в постели, – Феликс спускает меня на пол, вручает в руки "девайс", и поцеловав в лоб, направляется к машине: –  Я напишу, – говорит он и быстро уезжает.  А я просто стою и смотрю как автомобиль растворяется в ночной дымке. Что за этим последует? Это путь к сближению или это наш конец?