Портреты

Точно знаю, что в диспетчерской 911 меня не жалуют. Пару лет назад я устроил там разнос одному парню, который от страха и по неопытности погубил человека. Скорее всего, сегодня мне придется столкнуться с трудностями в лице начальницы Эм, но мне плевать на это, просто еду, она ждет. Остановившись, у входа в здание службы экстренной помощи, я ловлю себя на мысли, что мне всё это так близко и так знакомо. Сердце выстукивает какой-то бешеный марш, такой, что я почему-то не могу отдышаться, мне надо в лифт. Боюсь себя. Боюсь не устоять, признаться, спугнуть ее. Поднимаюсь на этаж и влетаю в застеклённые двери. На моем пути Гвен. О, да, она здесь главная. Гвен за пятьдесят и она здесь работает, наверное, больше лет, чем мне сейчас. И она меня презирает после того случая.

– Боже, Уокер, это снова ты? – глаза женщины горят, но отнюдь не радостью от встречи со мной, готовая защищать свой «улей» она преграждает мне путь.

– Здравствуй, Гвен. Давно не виделись.

Она и не намерена отступать:

– И ты будь здоров, Феликс. Разворачивайся и чеши обратно восвояси, в свои кирпичные стены.

Ну вот, обменялись любезностями. Уже что-то, не просто: "Пошёл нахрен".

– Пропусти, будь добра. Я с добрыми намерениями, честно.

На нашу перепалку оборачиваются диспетчеры.

– Ну уж нет! Когда ты последний раз явился сюда, у нас были большие проблемы! Пришел снова пугать моих ребят?

– Гвен, чертов ссыкун из вашей группы просто сбросил звонок, и человек погиб, не дождавшись помощи.

– Его здесь больше нет. И проблем сегодня у нас тоже нет. Из проблем в этом здании пока только ты! Явился снова учить работать моих диспетчеров? Так садись, прими вызов!

Я остываю. Эта женщина невероятно умна и мудра, она знает всё и сделает это для того, чтобы спасти человека на том конце. Конечно, я мог бы взбрыкнуть, сказать, что я приму вызов, что утру ей нос, что я всё могу. Но мне это не нужно. Мне не нужно кому-то что-то доказывать сейчас. Уважение к Гвен у меня только возросло. Она не даст в обиду ребят из своего подчинения. Мне нужно увидеть Эмилию, я испытываю такое чувство, что не могу назвать его никак - просто знаю, что я должен ее оберегать.

– Гвен, – я говорю тихо, стараюсь звучать мягко, уважительно: – Я не скандалить сюда приехал.

Где-то за спиной женщины я слышу знакомый голос:

– 911, что у вас случилось? Назовите адрес происшествия.

Глаза мои шарят у главной пчёлки этого улья за спиной. Гвен заметила этот блуждающий взгляд и резко повернулась, встряхнув ухоженными афро-кудрями, поднятыми наверх пестрым шелковым платком.

– Пожалуйста, я просто хочу забрать Эмилию, и отвезти ее в больницу, – прошу я.

Гвен отступает на шаг. Говорит тихо и вкрадчиво:

– И почему это должен быть ты? Почему именно ты из всего многообразия мужчин? Самая большая заноза в заднице.

Я улыбаюсь в ответ на ее высказывание, отчасти, соглашаясь с ним:

– Так вышло, голубка, что это я, и я здесь. Позволь мне убедить ее?

Женщина снова говорит вполголоса, кажется, она больше на меня не злится:

– Мне кажется, что это не растяжение, Феликс. Уж не знаю, какой ты человек, но ты хороший спасатель и умеешь убеждать.

Наконец-то она отступает вглубь помещения, давая мне пройти и уговорить Эми поехать со мной, сейчас. Я подхожу к девушке со спины и просто слушаю, как она работает. Эта девчонка сводит меня с ума даже сейчас. Волосы, собранные в пучок закреплены сзади двумя графитовыми карандашами, она просто на своем рабочем месте, а у меня едет крыша. Идеальная. Мечтаю поработать с ней в связке.

– Скажите, вам нужна полиция? – мягкий, успокаивающий голос задает четкие вопросы человеку, попавшему в беду.

И я тоже в беде, так что, милая, вызови полицию, для меня, пожалуйста, прямо сейчас. Пусть меня упекут за решётку. Потому что я, кажется, одержим.

– Недалеко от вас есть офицер, Анна, я пришлю его. Отставайтесь на линии, пожалуйста. Я все время буду здесь.

Пальцы быстро стучат по клавиатуре. Она вбивает адрес и имя пострадавшей, ставит код происшествия. Работает чётко, быстро, без промедлений. Координирует полицейских на место. Конечно, я знаю и видел, как работают диспетчеры, неоднократно. Но она, просто взрыв башки, увидев ее за работой, я окончательно поплыл. Осторожно кладу ладони Эм на плечи и мягко сжимаю, девушка оборачивается и улыбается мне самой обезоруживающей улыбкой. Она точно узнала меня по прикосновению. Я даже ощутил, как ее плечи расслабились, если это я так на нее влияю, мне это нравится. Просто постою и посмотрю, как она делает свое дело, то, что так хорошо умеет, пусть поможет человеку.

– Анна, вы здесь? Вы в порядке? – голос ее звучит, как колыбельная. Женщина у оператора в наушниках что-то отвечает.

– Рада, что смогла вам помочь. Не выходите из дома, пусть сначала все осмотрят офицеры, всего доброго, – Эми снимает гарнитуру, кладёт её на стол рядом с клавиатурой, и обращается уже ко мне:

– Ты быстро, я хотела еще поработать.

– Ну, нет же, что ты делаешь?

Я беру Эм под локоть и помогаю подняться из-за стола. Замечаю, что на ногу она почти не опирается. Работать она собиралась, как же.

– Как давно ты получила травму?

– Около двух часов назад я думаю.

– Ты прикладывала лёд? Принимала какие-то обезболивающие препараты?

– Да, сэр, прикладывала лед, приняла Ибупрофен 400 мг. Ты собрал анамнез? Ты ведь понимаешь, что я все это знаю не хуже тебя? Я умею оказывать первую помощь.

Ты можешь не доказывать мне, что ты лучшая, Эмилия. Но если так хочется, пожалуйста.

– Могу я поднять тебя на руки? – спрашиваю.

Глаза Эми округляются, как будто она не понимает моего вопроса:

– Зачем?

– Чтобы помочь тебе, – отвечаю, не понимая, она действительно настолько не умеет принимать заботу от мужчин или это какая-то проверка для меня?

– Ладно, – ответ звучит убедительно. Я подхватываю девушку на руки.

– Мне нужно забрать сумочку и переодеться.

– Где?

– Там, – указывает на дверь прямо по коридору: – В комнате отдыха.

Я жду за дверью. Переминаясь с ноги на ногу, как подросток, который хочет подглядеть за подружкой старшей сестры в душе. И мысли эти стягивают все мужское, что есть во мне в тугой узел. Убедить самого себя в том, что меня не влечёт к ней - я не могу. Понимаю, что сейчас это вообще ни к месту. Но бедра Эмили такие соблазнительные в узких, черных джинсах, они буквально магнетически притягивают меня. Если уж она настолько сексуальна в одежде, то без нее я даже представлять не буду. Я пытаюсь запихнуть свои фантазии поглубже, может ей тяжело справится с переодеванием из-за травмы. А я все о ляжках и о своих сексуальных переживаниях.

– Тебе помочь? – спрашиваю.

– Конечно, нет, Феликс, я не готова оголяться перед тобой, – девчонка смеется из-за двери и добавляет: – Ну, может пока что.

Блять, и зачем ты это сказала? Я чувствую, как мой вдох "полной грудью" застревает где-то в глотке. "Остановись, Феликс" - твержу сам себе. Это работает и будет работать, пока я не пойму чего хочет она. Бороться с собой и своими чувствами, до недавних пор, было одним из лучших моих умений. Только вот этот навык меня и подкосил в итоге.

Несу девушку в лифт, а потом в машину и успеваю заметить, что отек на ее ноге не спадает. Когда, мы отъезжаем, спрашиваю:

– Почему ты думаешь, что это растяжение?

– У меня такое уже было.

– Боль по шкале от одного до десяти?

– Ну, 4-5.

– Мы поедем в травмпункт.

– Феликс, прошу тебя, – она прикасается к моей руке, запуская новый сигнал "Вдохни полной грудью" прямиком в голову: – Просто отвези меня домой.

Господи, эта девчонка еще и пренебрегает своим здоровьем. Такое я не приветствую.

– Нет, – коротко отвечаю.

– Давай же, не упрямься. Я накормлю тебя, напою кофе.

Мне правда нравится ее предложение, оно очень заманчивое. Но не в данной ситуации, я остаюсь непреклонными:

– Поедем в больницу, мамы все устроят, лично прослежу чтобы ты сделала снимок.

– Зачем только я с тобой познакомилась? – она улыбается, значит, этот вопрос задан не с целью задеть меня.

– У тебя не было выбора. Я бы рано или поздно сам тебя нашёл.

– Что ты имеешь ввиду? – кажется, я заинтриговал девушку. Но оставлю эту беседу на потом, для более подходящего времени.

– Как-нибудь потом объясню тебе.

Не думайте, что все эти десять лет я маниакально думал о ней, собирался сталкерить девушу или как-то ее пугать. Ни в коем случае. Просто иногда я вспоминал Эм, заходя на ее страницы в социальных сетях. Рано или поздно я все-таки решился бы познакомиться. Откуда эта трусость взялась мне неведомо. Наверное, меня останавливало наличие дружеских отношений между нашими мамами. Я не знал, что именно Афина может знать обо мне, правдива ли была эта информация? Возможно, сама Эмилия могла быть знакома со мной заочно. Я просто наблюдал, не будучи влюблённым конечно. Но внешне девушка мне безумно нравилась. Всегда. Ее волосы, точеная талия и крупные бедра, яркие глаза, все в ней привлекало меня. Женщины, которые у меня были раньше были совсем другими. Я, наверное, бессознательно выбирал другой типаж, чтобы не сравнивать их с ней. Все они были по-своему хороши. Но красивее и ярче Эм я не встречал никого. Стопроцентное попадание во все мои чувствительные точки.

По дороге Эмилия звонит совей маме:

– Мамочка, я сейчас еду к вам, в больницу, – кажется, Афина, на том конце провода встревожена: – Нет, что ты? Ничего страшного, просто растяжение, я думаю, – я улавливаю краем уха вопрос, который она задаёт дочери:

– Тебе нужен водитель? Скорая, такси?

Женщина, я готов стать для твоей дочери кем угодно: хоть водителем, хоть таксистом, хоть Господом Богом, если будет нужно.

– Нет, мама, я не одна, помощь мне не нужна, спасибо. Скоро будем, – она кладёт трубку.

Подъехав к больнице, я выхожу из машины, чтобы снова взять ее на руки. Эм протестует, у меня даже не было сомнений, что она будет это делать:

– Лучше привези коляску, мы же в больнице, Феликс, не нужно носить меня на руках.

О чём она беспокоится? Почти каждый раз, в полной экипировке, и с парочкой скрученных пожарных рукавов на мне плюс-минус 40 килограммов. А если еще топор, лом, возможно, бензорез? Я ношу на себе здоровых мужиков в бессознательном состоянии. А тут девочка, думаю килограммов 50.

– Нет, я донесу тебя, а когда мы войдем, решим проблему с креслом, хорошо?

– Как скажешь, тебя все равно бесполезно переубеждать.

– А ты много говоришь, мне это нравится, люблю болтливых женщин. Скорее всего, твои узкие джинсы придется разрезать, – не сразу осознаю, что практически шепчу это ей в ухо. Блять, Феликс, что ты опять делаешь? Последнее время сам себя не узнаю.

Я не люблю больницы, здесь много боли. Для меня один запах больничных стен уже скорбь и траур. И я не знаю почему, прекрасно понимая головой, что здесь не только горе. Здесь спасают жизни, здесь много радуются и происходят прекрасные события. Но я все равно всегда вхожу в эти двери, и в любые другие госпитали через силу. Стерильные стены, анатомические картинки, диванчики обтянутые кожзамом - все это меня вгоняет в состояние апатии.

– Позвони пока своей маме, а я найду Оливию, и мы вместе решим, как сделать все быстро, хорошо?

– Да, конечно, иди.

Направляюсь прямиком в кабинет своей мамы и стучусь в дверь с табличкой, на которой ее имя. Я не видел родительницу уже столько недель, а сейчас явлюсь на порог, чтобы просить о помощи, но ради Эм готов потерпеть любые неудобства. Будь то встреча с мамой или больничные холодные коридоры.

– Входите! – отвечает она.

– Доктор Уокер? – я стараюсь выглядеть непринуждённо, не смотря на то, что между нами произошло, сейчас я просто хочу её помощи и знаю, что она все равно окажет мне её.

– Мой мальчик, – мама встаёт из-за стола, вид у нее уставший, она приближается ко мне, чтобы обнять и я тоже обнимаю её в ответ: – Прости меня, – шепчет она.

– Ничего, – я обнимаю ее крепче: – ничего, мама, всё хорошо. Давай забудем все перепалки, как страшный сон?

Она отстраняется. Осматривая меня. Видимо, оценивает физическое состояние.

– Можешь помочь мне?

– Да, конечно, что угодно.

– Там, в вашем холле, сейчас сидит Эмилия, она упала и мне кажется, что у нее перелом, а она утверждает, что просто растяжение. Рассуди нас, пожалуйста. Можешь посодействовать чтобы снимок сделали, как можно быстрее?

– Само собой, милый, само собой. Пойдём скорее.

Когда мы направляемся в холл, мама задёт мне несколько вопросов:

– Почему девочка просто не обратилась к Афине?

– Это я настоял на визите сюда, она хотела просто поехать домой.

– Ты осматривал ее?

– Нет.

– Почему? У тебя есть навык оказания первой помощи любого рода. Ты с лёгкостью диагностироал бы перелом.

– Не хотел слишком наседать. Говорю же, что она отказывалась ехать.

– Тогда почему ты сделал такие выводы? Ты же мог просто взглянуть на ее ногу и убедиться нужно ли это.

– Ну, знаешь, мама, у меня не рентгеновское зрение, я могу просто предположить, исходя из своего опыта, – говорю я.

Придя в зал ожидания обнаруживаю, что Афина уже здесь, она волнуется, это видно невооружённым глазом. Эми уже сидит в кресле-каталке.

– Феликс, привет. Спасибо, что настоял на исследовании. Эта девчонка просто сущий дьяволёнок, она никогда не прислушивается ни к кому в вопросах своего здоровья

– Афина, здравствуй, – я протягиваю руку для того, чтобы поприветствовать женщину: – Заметил, она упрямая, но мне не пришлось долго уговаривать.

Снимок быстро оказывается у нас на руках и моя мама внимательно его рассматривает на свет.

– Иди сюда, Афи, ты только глянь. Никто не прав, но, кажется, Феликс ближе к правде.

Афина изучает снимок с еще большим большим интересом:

– Да здесь трещина! - она указывает пальцем в место на кости в районе лодыжки.

– Да, трещина есть, но она, к счастью, не большая, а значит стоит наложить фиксирующую повязку и соблюдать покой примерно в течение трёх недель.

Эмилия смотрит как будто с ужасом:

– Три недели? Вы сейчас серьёзно? Мне же нужно работать. Я всё равно буду ездить на работу. Мне нужны будут костыли!

Она вообще не хочет слышать насколько это может быть серьёзно. Я позволяю себе вмешаться в эту браваду:

– Послушай, – говорю, но Эм не обращает никакого внимания на мои слова, я снова повторяю, уже громче: – Эмилия, послушай меня!

Девушка наконец замолкает, наступает тишина, но ненадолго, она вдруг произносит:

– Почему ты кричишь? Скажи пожалуйста, что ты не хочешь меня обидеть? Скажи, Феликс!

Да что такое говорит эта женщина? Обидеть? Даже в мыслях не было. В чем ее проблема? Ни Афина, ни мама почему-то не произносят ни слова.

– Нет, конечно, – я замираю в двух шагах от нее, тихо повторяя: - Конечно нет, милая, просто тебе нужно соблюдать рекомендации.

Стараюсь держать себя в руках, говорить, как можно тише. Эмилия прерывает меня:

– Но ведь...

Так, хватит! Я устал и опускаюсь перед ней на колени. У меня нет сил с ней спорить. Беру ладони девушки в свои, согревая дыханием. Давящие взгляды родительниц перестали меня волновать каким-либо образом. В висках пульсирует. У нее трещина, а она и слезинки не проронила, сидит здесь, как скала, непоколебимая и всё о работе.

– Боже мой, девочка! Ты хоть представляешь, что ты делаешь? Пожалуйста, не испытывай себя,  – мне хочется поцеловать ее и сказать, как она дорога мне, прижать к себе, но сейчас не время. Я продолжаю: – Почему я сейчас здесь, перед тобой, как думаешь? Почему я не в горящем доме или где-то в каньонах спасаю какого-то идиота который решил, что он бессмертный, или просто не снимаю чью-то кошку с дерева?

Она опускает взгляд, тишина давит, я снова хочу провалиться сквозь землю. Все-таки слишком много людей.

– Потому что пожарные не снимают кошек с деревьев, – вымученно улыбнувшись говорит Эми.

– Да, это так.

Шутки кончились. Все кошки спрыгнули с деревьев. А я влюблён.

– Ты выгорел, тебе больно и ты устал, – произносит, почти бесшумно, с сожалением, укладывая моя голову себе на колени. Она чувствует меня, мое отчаяние и обострённые чувства к ней. Хочется никогда не вставать с этого пола, чтобы моя разрывающаяся голова вечно покоилась на ее коленях. Эм гладит меня по волосам, как бы утешая, хотя утешать сейчас должен я ее: – Посмотри на меня, Феликс, – просит Эмилия. Я поднимаю голову, заглянув ей в глаза. Боже, я пропал.

– Именно. Поэтому прошу, давай ты сейчас пойдёшь со своей мамой, наложишь фиксатор и я отвезу тебя домой. Я сделаю все, что нужно для тебя, а ты просто сделай то, что я прошу, – не узнаю свой голос.

Диспетчер больше не спорит, и сжав мою ладонь, тут же отпускает ее:

– Да, хорошо, только встань с пола

– Мне пойти с тобой? – спрашиваю, поднимаясь на ноги.

– Не нужно, просто подожди меня.

Она сама выкатывается на этой дурацкой коляске из кабинета.
Рядом возникает Афина, я чувствую ее легкое прикосновение к моему плечу. Одним кивком и лёгкой улыбкой она благодарит меня и удаляется вслед за дочерью.

– Сынок? – окликает мама.

– Да? – оборачиваюсь я, мама подходит и обнимает меня.

– Ты ее убедил. И, наверное, немного напугал.

– Если честно, я и сам напуган. На меня это точно не похоже.

– Ты просто влюблен, сынок. Твое сердце выбрало эту девочку, – она не осуждает меня за чувства, впервые в жизни. Не задает вопросов, а просто утверждает для себя то, что увидела.

– Как мальчишка, – я закрываю лицо ладонями шумно выдыхая. Мне нечего возразить, скрывать чувства уже не представляется возможным. Этот порыв уже все сказал за меня. Но поняла ли Эмили это, а если да то, какой вывод для себя сделала?