4 глава
2014 год, мне шестнадцать лет
Денис учился в колледже на третьем
курсе. С Викой недавно разошелся и
стал встречаться с какой-то другой
девицей. На этот раз блондинка с
мелкими детскими зубками и острым носиком.
Мама с отцом улетели в какой то город,я не расспрашивала их,но точно знаю что там жуть как холодно,и уехали они на две недели. Нормальные люди летают отдыхать на Канары и Мальдивы, в Грецию и Таиланд. А мои родители любят север: Исландию и
Гренландию, Данию и Канаду, горы
и снежинки, лыжи и какао, пледы и
варежки, оленей и северное сияние.
Даже представить не могу, чтобы
они отправились куда-то в сторону
экватора. По-моему, у мамы даже
купальника нет.
А я на все каникулы уехала к бабушке. Бегать по пляжу. Греть ноги у камина. Примерять винтажные бабушкины платья с перламутровыми пуговицами и хрупкими кружевами.
Обнимать Орешка.
Бабушкин дом больше похож на
замок - он огромный, трехэтажный,сложен из черного блестящего кирпича. В нем окна от пола до потолка и винтовые лестницы. А вокруг - сады с фонтанами, старинные
скамейки и сортовые розы всех
цветов радуги: белые и алые, желтые и бордово-черные. Ну разве что синих нет.
Бабушка у меня очень знатная: она
единственная внучка богатого депутата, который когда-то
приехал из Америки в Беларусь и,
ослепленный красотой местной
рыжеволосой нимфы, не захотел
уезжать.
И моя знатная бабушка не
обрадовалась, когда ее единственная
дочь собралась замуж за юного нищего выпускника юридического колледжа, с которым познакомилась в картинной галерее. Она восприняла это как бунт,
как личное оскорбление, вроде плевка в лицо.
А потом и вовсе от дочери отреклась, когда та вышла за моего отца и уехала к нему в крохотный городок. Отреклась и сказала моей
маме накануне ее свадьбы, что умрет(от сердечного приступа, конечно же) и ни гроша ей не оставит. Завещает все местному церковному приходу, аидочке даже болтик от дверной ручки не
пожалует.
Мама страшно обиделась, уехала и
перестала бабушке даже открытки
на Новый год присылать. (Лично
я считаю, что это было чересчур
жестоко).
Бабушка и мама не разговаривали
друг с другом целых два года и даже втОдноклассники друг к другу не заглядывали.
А потом случилось нечто чудесное:
родился маленький, пухленький,
весь такой розовенький малыш
Денис. Мама отправила бабушке его
фотографию и отпечаток ладошки
на глиняной дощечке - и бабушкино
сердце растаяло. А потом родилась я, и бабушка растаяла вся целиком. Такой милоты, как мы с братом, ни одна ледяная глыба не выдержит.
Папа тем временем покинул
юридическую фирму, в которой
работал, и завел собственную
адвокатскую практику. Он был
трудоголиком, умел быстро вникнуть в суть дела и не робел перед опытнымиобвинителями и судьями. Отец быстро завоевал репутацию бесстрашного,
может быть, даже жесткого защитника, который до последнего борется за своего клиента. А репутация как хороший костюм: многого стоит и всегда привлекает клиентов.
Деньги в нашу семью не то чтобы
рекой потекли, но их на все хватало.
На большой дом, пару хороших машин,няню, домработницу и домашних учителей.
Папа выстроил свое собственное
королевство и посадил маму на трон.
А бабушка поняла, что зря была такой мегерой, и начала приглашать всех нас в гости, писать письма и присылать маме деньги на счет.
Деньги мама всегда отправляла
обратно - ни гроша не взяла, и, не
знаю, возьмет ли, - но вот нашему с
бабушкой общению мешать не стала.
И хорошо, потому что я и Денис обрели ту особенную, щедрую, удивительную любовь, которую детям может дать только бабушка.
К Денису бабуля относится как к
фамильной драгоценности - сдувает пылинки и горделиво показывает
подружкам. А от меня она вообще без ума, потому что страшно балует. Взять хотя бы... Нет, здесь лучше рассказать по порядку.
Когда я приехала к ней этим летом, она сначала тискала меня полчаса (надев перчатки, конечно, и застегнув все пуговицы доверху), потом закатила для меня обед, а после повела в гараж.
А там - ни черта себе - стояла новая
машина, повязанная огромным
бантом! Я перевела взгляд с машины
на бабушку, не понимая, в чем суть
розыгрыша и где тут скрытая камера.
- С днем рождения, Машуня! -
воскликнула бабушка, сжимая меня в крепких руках и целуя воздух по обеим сторонам от моих щек.
- Ба... - медленно заморгала я. - У меня он в феврале. А сейчас июль.
- Какие пустяки!
- И у меня нет прав, и мама не
разрешит, и вообще... Я, наверное,
сплю.
Я начала разглядывать машину,и чем дольше разглядывала, тем
сильнее у меня тряслись руки и
ноги. От изумления. От восторга. От
переполняющего меня счастья.
- Как для первой машины, может,
чутка великовата, но я верю, ты
справишься. Водить можно с
семнадцати. За полгода как раз
разберешься, где газ, а где тормоз,
сдашь тест на теорию, получишь
ученические права!... - начала
безумствовать бабушка.
Я подбежала к машине, стала
разглядывать диски, заглядывать в
окна. Нереально красивая машина.
Прямо-таки топ-модель среди машин.
Железная Жизель Бюндхен, черт
побери!
- Залезай! - скомандовала бабушка.
- Послушаешь, какая у нее
стереосистема, а встроенное меню, а
кожаный салон, а кресла с поясничной поддержкой!
Мама потом будет звонить бабушке
и истерить по поводу «безумных
подарков от безумной бабки». Будет
кричать: «Ма, ты совсем из ума
выжила?! «Ауди S7» в шестнадцатьлет?! Серьезно?!»
А бабушка ей скажет: «Ну извини, дочь, скаковые лошади - это прошлый век».
А мама ей: «Ты поняла, что я имею в
виду! Я не позволю сесть ей в этого
металлического монстра».
А бабушка ей: «Чтоб ты знала: внутри этого монстра безопасней, чем снаружи».
И так далее, и тому подобное.
На повышенных тонах и с не
предназначенной для детских ушей
лексикой.
Потом вмешается папа и попробует
уговорить бабушку вернуть машину в салон: « Света... Вы же понимаете...
Давайте представим... Возможно,
не стоит торопиться... Все-таки это
серьезный шаг...»
А бабушка ему скажет: «Если Машуня не будет ездить на этой машине, то я вам
наследство не оставлю!»
Так она любой спор заканчивается.
Характер, что поделать...
.Но сейчас, пока родители не узнали, -счастье есть! Мы с бабушкой залезли в салон и стали слушать Джастина Бибера, и почему-то было дико смешно,
что я слушаю его вместе с собственной бабушкой. А бабушка качала головой в такт, как прожженная фанатка, и
блаженно улыбалась...
Есть люди, которые отказываются
стареть. Которые показывают старости средний палец и продолжают жить на полную, как будто время потеряло над ними власть. Они слушают современную музыку, они кайфуют от достижений прогресса
(будь то навороченные мобильные
телефоны, Интернет или всего
лишь наращивание ресниц!), они с
удовольствием общаются с молодежью и веселиться умеют так, что обзавидуешься в свои шестнадцать!
Все это относится в моей бабушке. Вот такая она удивительная.
- Знаешь, что, - сказала ей, - теперь
я знаю, на кого похожа. На тебя. Ты -
самая сумасшедшая бабушка на свете!
- Спасибо, моя драгоценная, -
улыбнулась она и поджала губы. Как будто вот-вот расплачется.
- Жаль, что я не смогу родить тебе
правнучку, - вырвалось у меня. - Я буду последней безумицей в твоем роду.
- Тс-с, - прошептала бабушка. - Лучше
послушай, что мальчонка поет.
Мальчонка тем временем запел песню
«Believe»: «Все начинается с маленькой искорки, которая угасла бы, если твое сердце не мечтал о со мной. Где бы я был, если бы ты не верила в меня?...»
- Так вот, я мечтаю вместе с тобой, -
продолжила бабушка и сжала мою
ладонь. - Ты не одна, милая.
- Спасибо, ба. Хотя я не до конца
понимаю, во что конкретно верить.
В то, что мою болезнь научатся
лечить? В то, что Денис окажется не
моим братом, и я смогу выйти за него замуж? - нервно рассмеялась я. - Или есть другой способ почувствовать
себя полноценной? Другой способ
позволить себе касаться кого-то и не
умереть?
«Если бы ты не верила в меня, разве
узнал бы я, каково это - прикоснуться к небесам?!» - воскликнул Джастин
из динамиков, словно слышал наш
- К небесам! - простонала я. - Тут бы
человека простого потрогать.
Бабушка рассмеялась, лучики
морщинок окружили медово-карие
глаза, и я рассмеялась вместе с ней.
- Просто помни, я рядом и мечтаю
вместе с тобой, - повторила она. - А
когда двое мечтают - это уже совсем не то что мечты одного. Запомнила?
- Запомнила.
- А теперь пересаживайся на
пассажирское сиденье, моя
ненаглядная. Поддадим газку! Мне
сказали, что эта тележка разгоняется до ста километров в час за пять секунд!
Старушке не терпится проверить!
Я переползла на пассажирское,
клацнула пряжка ремня безопасности
и посмотрела на бабушку с немым
восторгом.
- Я буду твоим солдатом! Каждую
секунду буду сражаться за твои
мечты, малышка! - начала громко
подпевать бабушка. Голос у нее сильный и красивый, такой только у потомственных аристократок и бывает.
Заурчал мотор, мы выехали из гаража и направились к автостраде. - Поэтому не волнуйся, не плачь, нам не нужны крылья, чтобы лететь! Просто держи
меня за руку!
* * *
Тем летом мне начали сниться сны.
Сны о прикосновениях.
В них я ходила без перчаток, ела ту
же еду, что и другие люди за столом,
обнималась с друзьями, целовала
парня. А он целовал меня - и мои губы не покрывались ожогами.
Мое подсознание пыталось обрести
во сне то, чего ему так не хватало
в реальности. Я просыпалась
вся взмокшая, разгоряченная, с
пылающим лицом и липкими
ладонями.
Однажды мне приснилось, что я
танцую с незнакомым парнем. Его рука гладит меня по лицу, потом движется вниз, обрисовывая линию ключицы, сжимает грудь, соскальзывает всениже и ниже, пока не касается пояса
моих шорт.
Но вот и пояс не останавливает ее.
Рука упорно движется к тому месту, где соединяются мои ноги. А потом парень заглядывает мне в лицо, и я немею:
это Денис.«Я люблю тебя, Вик», -
говорит мне он, и я вскакиваю на
кровати, мокрая от пота.
Той ночью я так и не смогла уснуть,
завернулась в одеяло и отправилась
гулять по бабушкиному «замку».
Люблю темноту, она гораздо
интересней света. Возможно, потому,
что таит в себе неведомое: чудовище
и волшебников, монстров и фей. А в
том мире, где есть волшебство, есть
шанс, что меня сделают нормальной,
здоровой, такой, как все. Легко, с
помощью магии.
В гостиной мерцали ночные
светильники, догорали поленья в
камине, на овечьей шкуре спала
Орешек. Я стянула из холодильника
кусок марципанового теста и вышла
в сад. Побродила среди деревьев,
посмотрела на звезды, замерзла -
холодные ночи не редкость для этих
краев. Даже в июле температура может
опуститься ниже пятнадцати. Потом
отправилась обратно. Под ногами
пружинил мокрый от вечерней росы
газон, дул слабый ветер, и от аромата
жимолости кружилась голова.
Я остановилась, чтобы отцепить
от розового куста уголок одеяла,
и в глубокой тишине расслышала
странные звуки. То ли плач, то ли
стон. Звуки доносились из западной
спальни с бархатной занавеской
и приоткрытым окном. Я подошла
ближе и медленно, миллиметр за
миллиметром, заглянула внутрь, за
занавеску.
В комнате горел ночник, на
развороченной кровати сплелись в
одно целое два человеческих тела. Я
узнала Татьяну - бабушкину экономку,
молодую женщину с белой, как
молоко, кожей. А над ней, как инкуб,
наконец нашедший себе добычу, навис
Александр- бабушкин охранник и
шофер, который обычно сопровождал
бабушку там и сям, занимался ее
машинами и следил за порядком.
Треугольник его спины был обвит
женскими руками и ногами, как стены
замков бывают обвиты стеблями
плюща. Он накрыл ее собою какгранитной плитой, а она прорастала
сквозь него, текла через него рекой...
Я впервые увидела обнаженное
мужское тело во всей его, так скажем,
оригинальности. Массивное, загорелое,
слепленное совершенно по-другому,
нежели тело женщины. Спина с
косыми широкими лентами мышц по
бокам, руки и грудь в темных волосах
и, наконец, - тот самый орган, который
Саша раз за разом погружал в тело
Таню. Оказывается, пенис не просто
«вводят», о чем в моих книгах, конечно
же, умалчивалось. Им водят туда и
обратно, им пронзают, им колют, как
кинжалом... Таня застонала. Неужели
ей больно? Неужели то, что он с ней
делает - это плохо?
Я была готова бросить камень в окно,
закричать птицей или залаять собакой,
чтобы вспугнуть его, чтобы остановить,
но тут Таня выгнула спину и
попросила: «Сильнее!»
Мои ладони потеплели, я не могла
пошевелиться. Вся кровь покинула
руки, ноги, мозг и стекла в низ живота.
Я сжала ноги так сильно, что онемели
мышцы.
Таня почти плакала: Саша
ее, похоже, убить решил своей
штуковиной, и она была не против.
А потом она резко замолкла, ее руки
соскользнули с его плеч и раскинулись
в стороны. Саша еще пару раз
вошел в нее, а потом опустился рядом,
поцеловал ее и укрыл одеялом. Они
о чем-то пошептались, обнялись и
наконец погасили свет.
А я все стояла у окна, не чувствуя
ни ног, ни рук - только болезненное
онемение в животе, кишках и голове. И
почему-то грусть.
* * *
Следующим утром к бабушке приехал Денис. Я не видела его целый месяц,
но приезд меня не обрадовал. Я
толком смотреть на него не могла,
краснела и пыталась избегать. Теперь
я знала, что именно он делает со
своими девушками. И это знание
больше не позволит мне прыгать к
нему в кровать с утра пораньше с
воплями «Доброе утро, дурачина!»,
не позволит разгуливать по дому в
коротеньких пижамных шортиках
и полупрозрачной майке, едва
прикрывающей грудь, или прыгать наспину дикой кошкой, когда он совсем
не ждет. Я даже не уверена, смогу ли
теперь просто обнять его, зная, на что
способно это тело, когда он наедине со
своей подругой...
Денис не мог не заметить всех этих
перемен.
- Ну а сейчас-то чего дуешься, мелюзга?
- спросил он, когда встретил меня
рано утром в гостиной. Зола в камине
уже успела остыть, и Денис собирался
вычистить его перед вечерней топкой.
- Я уже не мелюзга, Денис.
- Ооо, мелюзга злится! Осталось
выяснить, на кого.
- На жизнь.
Денис чуть со смеху не покатился. Он
редко принимал меня всерьез. Для
него я была глупенькой, маленькой
младшей сестрой, которая особенно
комична, когда пытается рассуждать о
жизни. И его хихиканье не на шутку
разозлило. Секунду назад я собиралась
сбежать из гостиной, но теперь решила
остаться и выплеснуть все из себя, как
выплескивают на газон ведро грязнойводы после уборки:
- Я видела, как мужчина и женщина
занимались любовью.
Денис тут же прекратил хихикать и
вздохнул.
Таким ты мне нравишься больше,
болван.
- И? - спросил он, закатывая рукава и
начиная выгребать пепел из камина.
- И лучше бы я этого не видела.
- Что, все было так ужасно? -
попытался пошутить он, чтобы
избежать очередного философского
разговора.
- Нет, все было прекрасно, - процедила
я сквозь зубы. - И в этом заключается
проблема.
Денис не придумал, что сказать.
Стряхнул с рук серый пепел, подошел
ко мне и просто обнял.
- Попытайся не думать об этом.
- Легко сказать, - покачала головойя. - Я сплю и вижу сны... Стыдно
рассказывать, какие. Я хочу того же,
чем занимаются все люди. Может,
не сейчас, но попозже. И мысль,
что я никогда не смогу, - она просто
невыносимо...
Денис потрепал меня по волосам и
попытался успокоить, но чем больше я
старалась взять себя в руки, тем хуже
получалось.
- Маш, на самом деле в сексе нет
ничего такого, из-за чего стоило бы
так... сходить с ума. Это просто... да
ничего особенного. Господи, сколько
тут золы... Что тут вчера сожгли?
Библиотеку Тринити?
- Ты что, думаешь, я за столько лет не
научилась видеть, когда ты врешь? -
рассвирепела я. - Совсем за дуру меня
держишь? Вот ты, скажи мне честно,
если бы пришлось выбирать между
пенисом и рукой, ты бы отдал руку,
так?
- Ну вот, снова начинаешь беситься! -
воскликнул Денис сжав в одной руке
кочергу, а в другой - веник для золы.
- Значит, отдал бы. А как насчет ноги?Ты бы больше никогда не смог ходить,
бегать, играть, но все равно, думаю,
отдал бы ногу. Так?
- Маш!
- Ответь на простой вопрос! Отдал бы
пенис или ногу?!
- Проклятье, ногу! - Денис с отвернулся
с бордовым лицом и снова с усердием
Золушки принялся ковыряться в
камине.
- Вот видишь! И все ради чего? Чтобы
не лишиться самого прекрасного,
что может дать тебе жизнь: ласки и
прикосновений!
Денис фыркнул и поднял глаза к
небу, изображая крайнюю степень
несогласия, но мне не задуришь голову.
Я знала, что права.
- Ты готов отдать ногу, а может, даже
обе ноги. А знаешь, что я могла бы
отдать за шанс хоть однажды испытать
все это? Я бы, наверно, могла отдать
жизнь! Чужие руки обожгли бы,
чужие поцелуи опалили всю кожу на
лице, мужская... жидкость разъела
бы изнутри, но зато я бы передэтим была желанной, любимой! -
как заколдованная, заговорила я,
наворачивая круги по гостиной и не
видя ничего вокруг.
- Какая же ты дура, Маша! - вскочил
на ноги Денис , бросил кочергу с
веником и встряхнул меня так, что
клацнули зубы. И продолжил быстро,
яростно: - Твоя жизнь бесценна и
никакие потрахушки с кем бы то ни
было не стоят ее!
А потом развернулся и вылетел из
комнаты - так быстро, что аж пепел в
воздухе закружился.
Ко мне подошла Орешек и ткнулась
мокрым носом в бедро. Она всегда
знала, когда я расстроена.