1.
Пожелтевшие учебники, то ли от жира, то ли от старости, никак не придавали бодрости Тайлеру. Они все еще были одеты в свои нудные обложки, а их страницы все еще были жуткими, только от одного понимания, сколько слез выплакано за тем или иным упражнением.
Шкафчики серые и скучные, обклеенные жвачками или разноцветными листиками-напоминалками, хотя иногда попадаются в поле зрения дурашливые шкафы пятиклассников с наклейками и подписями на них.
Парень идет по коридорам своим обычным шагом, незаметно похрамывая от раны из-за натирающей обуви и ругая себя в голове, что не уследил, как грязный пластырь отклеился.
Длинные ноги (которые чуть ли не запутываются) Тайлера обтянуты джинсами, а потом звенит звонок.
Вот он, первый день в старшей школе.
Джозеф думает, что все улыбки, которые он увидел за это утро были грубоватыми. Ну или все просто реагировали на пару засосов, что парень поимел на своей девственной шее за это лето.
Тайлер на самом деле хорошо развлекался эти летом, а в данный момент, он обожает все эти стереотипные шуточки о том, какой он был невинный и как его испортило время.
Он подтягивает прошлогодний, весь расписанный формулами или чем-то важным, желтый рюкзак, а также ускоряет шаг. Все таки, опаздывать на математику было бы тем, что наименее хотел он сегодня.
Ноющее волнение скрыто за усмешкой, неуверенная походка за хитрым взглядом, и Тайлер проходит по классу, падая на последнюю парту вместе с рюкзаком, считая себя "слишком удачливым", чтобы сидеть за первой партой.
Он успел незаметно помахать друзьям правой рукой. Чистой рукой. Если вы понимаете, о чем идет речь.
- Мистер Джозеф, - женщина сделала паузу, размазывая помаду по губам. - Вы и так опоздали, а теперь еще и отвлекаете других учеников, - "лицемерная сучка", именно так называл Тайлер эту курящую старуху, спокойно и медленно проговорила эти слова (как змея).
- Вы хотите сказать... Я виноват в том, что люди смотрят на меня? - парень выгнул бровь, сам удивленный тем, что сказа и словил у себя в голове свое же тихое "упс".
Парень не считал себя крутым, хотя причин чтобы делать этого и не было. Он постоянно думал, что его считали чудаком, да впрочем, так и было. Но всему есть предел и иногда терпеть странные замечания просто невозможно.
Учитель поджала губы, продолжая делать вид, что рассказывает параграф сама, но заметно подсматривала в книгу, на что все ученики фыркали, ведь она хоть и пыталась сделать вид, что понимает все сама, но выходило, откровенно говоря, отвратительно.
Тайлер думал о том, чтобы вернуться домой, о крепком чае, а также про то, как бы хотел найти себе кого-нибудь, кто возможно будет понимать его усталость от мира и поддерживать в сложные моменты, ну... и может еще немного его мыслей были про формулы, что так старанно выводила миссис Бинс красным маркером на доске.
Звонок был слишком резким, так, что парень подпрыгнул от неожиданности, а после обезнадежено застонал, закрывая уши громоздкими ладонями.
- Так и будешь целый день валяться? Давайте без соплей, Мистер Джозеф, идем вперед, к новым приключениям! - Тайлер незаметно улыбнулся и чуть не хихикнул.
- Уикс, твою мать, заканчивай с шуточками, мои глаза скоро закатятся и не выкатятся больше никогда от твоего дерьма - все еще сдерживая улыбку пробормотал паренек.
- Жду этого дня с нетерпением, но сначала ты поднимешь свою ленивую задницу с этого облезшего стула, и мы пойдем в кабинет социологии!
- Хах, я догадываюсь, почему ты так спешишь зайти в этот... - Тайлера заткнул пинок локтем в ребра от другого парня, и он продолжил собирать рюкзак, но уже молча, чуть ли не разрывая свою губу в кровь, пытаясь не захохотать, - ладно, ладно, чувак, успокойся.
- Я нормально выгляжу? - Даллон хмуро посмотрел на друга, что уже не сдерживаясь смеялся на весь коридор, в который они уже успели выйти и ловил на себе вопросительные взгляды учеников.
- Как раз идеально для Брендона, - Джозеф подмигнул и быстро убежал в класс, оставляя разъяренного Даллона в коридоре, что переполнялся от сплетен, слухов и разговоров в этот осенний (более походивший на летний) день.
В тот день, по пути домой,Тайлер смотрел по сторонам больше обычного, а я его тревога росла.