Глава 15
Планы должны быть продуманы до мельчайших деталей и основываться на данных разведывательного отряда.
Чжугэ Лян.
В день фестиваля нервы Акане натянуты до предела, будто струна, а голова идет кругом от временами захлестывающей паники. И ведь сама виновата: не успела познакомиться с Такемичи и выяснить все детали будущего, теперь вот — предстояло ждать, будто на иголках в ожидании то ли благоприятного исхода событий, то ли ужасающих последствий собственного вмешательства.
Она не успела, ей по глупости не хватило времени, чтобы разыскать Такемичи. Последние дни Акане тратила на то, что по одному, вместе с Ханако, выслеживала насильников из «Мебиус». Отыскать удалось не всех, однако двоих уже коснулся самосуд капитана 1-го отряда, и теперь они пребывали в состоянии еще худшем, чем сама жертва.
— Почему мы так рано собираемся? — интересуется Сейшу у сестры.
— Не хочу топтаться у входа в храм, — говорит Акане.
Слова были только наполовину правдой. Акане действительно не хотела подолгу простаивать в толпе под палящим августовским Солнцем, однако в храме ее ждало и небольшое дельце.
Арка с «Фестивалем» одна из самых менее кровавых. Не считая переживаний и волнений за Дракена — все закончилось хорошо, без жертв, однако Акане не собирается так глупо полагаться на сюжет. Тем более тот сюжет, в котором уже была не уверена.
Акане оглядывает шкаф и прикидывает, какая из ее шмоток не кричит за милю: «Смотрите, я из банды-хулиганок». С момента своего вступления в сукебан гардероб Акане претерпел значительные изменения: на место классическим юбкам пришли шаровары, цветные плащи и короткие топы. Все это происходило как-то постепенно, незаметно для самой Акане.
Акане удается найти презентабельного вида брюки и рубашку. Юкаты у нее не было, да и бегать в шелковом кимоно вряд ли удобно.
— Эй, а у тебя кастета случайно нет? — Акане выглядывает из их общей с братом спальни.
Сейшу выглядывает с дивана, на котором вальяжно разлегся, и выразительно глядит на сестру.
— Без объяснений, — торопно добавляет Акане.
Сейшу, тяжело вздохнув, соскакивает с дивана и, уже в комнате, из-под матраса, достает кастет. На серебристой поверхности видны темные пятна не отмытой крови, и Акане слегка передергивает. Но, как и Сейшу, не задает вопросов. Это стало их молчаливым кредо — никто не давит другого и не подходит с расспросами. Вот так безмолвно брат и сестра поддерживала и друг друга, и деятельность в разных группировках.
— Верну, как можно скорее, — обещает Акане.
Таскать с собой шест у нее не вышло бы: в храм с таким приметным оружием точно не пустят, но и без средств защиты никак. В рукопашном бою она откровенно слаба, но кастет должен был стать ее козырем; ее оружием на сегодняшний вечер.
— Коко идет с нами? — интересуется Акане.
И, будто только этого и выжидая, раздается звонок. Сейшу спешит открыть дверь, а Акане запихивает в сумку вещи: бинты, пластыри, антисептик, кастет — она готова к любому раскладу событий.
— Привет, Коко, — здоровается Акане, выходя из комнаты.
Хаджиме подрос: уступает Сейшу в росте буквально на ладонь. Выразительные черты лица юноши приковывают взгляд: точечные и острые, от былой детской мягкости и следа не осталось. Темные глаза смотрят на Акане мягко, но без прежней нежности и любви, которая не то, чтобы ушла безвозвратно, а просто спрятана и зарыта глубоко внутри, чтобы не смущать и не нервировать девушку.
Сейчас Коко будто сошел со страниц манги. Даже прическа такая же — один висок сбрит, а оставшаяся часть волос зачесана набок. Только вместо плаща «Черных драконов» на нем изумрудного цвета костюм, идеально сочетающийся с его золотой сережкой.
Брат и сестра Инуи выглядели, как неказистые грибочки, в своих мешковатых нарядах на фоне Хаджиме. Акане даже хочется пойти переодеться, но быстро одергивает себя — не на свидание собралась же.
Сейшу сильно не заморачивался над своим внешним видом: джинсы да рубашка. И, стоя рядом, брат и сестра Инуи выглядят как близнецы. Их сходство такое впечатляющее, что Акане сама порой поражалась. Ей бы волосы покороче, да пару сантиметров прибавить — и ведь вылитый брат будет.
— Привет, Акане-сан, — с улыбкой здоровается Коко, и Акане ощущает, как живот будто сводит судорогой. Поразмыслить над странным чувством Акане не успевает, да и не особо хочет: они втроём выходят из дома и направляются в сторону храма.
— Сначала сходим в храм помолиться, — наставляет девушка по дороге. — А потом уже и на сам фестиваль.
— Зачем нам молиться? — хмуро спрашивает Сейшу. Он предпочел бы остаться дома, провести спокойный день, смотря телик, а не тащиться на глупый фестиваль и уж тем более не молиться в храме. Однако против сестры не пойдешь: все равно заставит, силой вытащит из дома и потащит на фестиваль есть яблоки в карамели и стрелять по бутылкам.
— Надеюсь, что Ками мне даруют терпения, потому что твое упрямство меня доведет. — Акане тяжело вздыхает.
— Тогда я попрошу у Ками успокоительных для тебя, — язвительным тоном отвечает Сейшу.
Акане лишь закатывает глаза: спорить с братом себе дороже.
— А ты, — обращается Акане к Коко. — Что ты попросишь у Ками?
Хаджиме задумчиво оглядывает чету Инуи и без сомнений заявляет:
— Чтобы всегда было так же, как и сегодня.
Акане понимающе кивает, но не удерживается и советует:
— Тебе тоже стоило бы попросить о терпении, потому что с ним хлопот не наберешься. — Акане тычет брата в бок.
Беззлобно переругиваясь и смеясь, они добираются до храма Мэйдзи, окруженного огромным парком из сотен деревьев — пристанищем летнего фестиваля.
Акане издалека различает две колонны, стоящие на дороге к храму. Перекладина, закрепленная почти у самого верха, образовывает подобие арки, а вторая — расположенная выше и потолще — изгибается концами к небу. Врата Тори — обозначающие конец территории смертных и начало земель храма. Акане притормаживает около тори. Прикрыв глаза, церемониально кланяться, чтобы выразить уважение к священному месту, а только потом переступает порог. Акане не была набожной, но традициям и правилам следовала неукоснительно. Правда не во всех случаях.
Идя к храму, Акане старается держаться левее — центр дороги только для Ками. Коко и Сейшу молча следуют за ней.
Полдюжины ступеней ведут к широкой платформе, где прихожан ждет деревянный ящичек для пожертвований. Между колоннами, которые поддерживают выступающую крышу, висит толстая плетеная веревка, украшенная бумажными лентами и фонариками, и более тонкая — для колокольчика. Перед ступеньками по обе стороны стоят две статуи Комаину — стражи храма. Каменные псы, похожие на львов, зеркальное отражение друг друга. И между ними Акане замечает и других близнецов, как раз нужных ей: младшие сестренки капитана 2-го отряда — Казуко — в одеяниях мико помогают прихожанам; направляют их к фонтанчику для омовения.
— Подождите меня секунду, — бросает Акане брату и Коко.
Она быстро доходит до близняшек. Вместо привычной излюбленной прически волосы девочек собраны в простой низкий хвост. А одеты они в традиционную для мико одежду: белое кимоно и красные хакама.
— Ты что-то хотела? — спрашивает одна из близняшек: Нацуки или Мицуки. Акане их не различала.
— Мне нужна ваша сестра, — говорит Акане.
То, что Казуко поблизости Акане не сомневалась: она никогда не покидала своих младших.
— Добрый день, Акане.
Казуко появляется бесшумно, выходит из толпы прихожан. Волосы у нее собраны в низкий хвост, открывая белоснежное, словно жемчуг лицо, бледно-розовые губы растянуты в полуулыбке, а золотистые глаза горят хитрым блеском. Одеяние мико на ней превосходно: кимоно безупречно белое, а хакама — красным, словно маковые цветки. Когда она делает шаг навстречу Акаме, то ее хакама трепещут на ветру.
Акане поджимает губы. Казуко стоит так близко, что она может различить темно-золотистые крапинки в ее глазах и пересчитать черные густые реснички.
— Правду говорят — ты мико, — констатирует Акане, с вызовом глядя Казуко прямо в глаза. Взгляд у Казухо гипнотический, будто у змеи, приковывает к месту, не позволяет двигаться. Но долго смотреть ей в глаза Акане не может: опускает взгляд на воротник ее кимоно.
— Все женщины в моей семьи — мико. Семейное дело, знаешь ли. — Казуко игриво подмигивает.
Акане неспроста выбрала именно храм Мэйдзи для молитвы. Помимо терпения от Ками ей нужны были и удивительные способности Казуко. Ей изрядно повезло, что Казуко, как мико, оказалось именно в храме Мэйдзи. Все же храмов в округе полно, однако удача ей явно благоволила. Или нет: с Казуко никогда и ничего не было просто, и непонятно Фортуна повернулась лицом к Акане или своей не примечательной частью.
— Сегодня вечером, на фестивале, «Мебиус» нападет на «Свастонов» и мне нужно знать, где конкретно это случится. — Акане понижает голос, чтобы не потревожить молящихся.
На лице Казуко проскальзывает удивление, на секунду даже улыбка меркнет.
— Информация из достоверных источников? — уточняет Казуко.
— Достаточно достоверных, что я пришла с просьбой к тебе.
Казуко ненадолго задумывается. Акане терпеливо ждет, пока девушка даст свой ответ.
— У меня есть пара девочек на фестивале, — говорит Казуко. — Они смогут оцепить основные входы и выходы, и выяснить, где будут «Мебиус».
Акане кивает. Как бы ее не раздражала Казуко, ее способности и влияние впечатляли. Словно паучиха, она сплела вокруг себя целую сеть, состоящую из информаторов и доносчиков, работающих исключительно на нее.
— Тебе это будет стоить. — Казуко выпячивает пару пальцев, демонстрируя цену ее услуги.
— Серьезно? — цедит Акане сквозь зубы. За такие деньги она сама готова оббегать весь фестиваль. Но фестиваль простирается на дюжину гектаров, занимает половину парка, расположенного около храма, и самолично охватить все пространства она не сможет, даже если сильно захочет.
Акане вытаскивает из сумки несколько купюр и пихает их Казуко. Деньги бесследно исчезают в складках ее хакама.
— Те двое с тобой? — Казуко кивает в сторону Коко и Сейшу внимательно наблюдавших за Акане и Казуко издалека.
— А ты будто не знаешь? — произносит Акане с сарказмом. Она отступает на шаг — дело было сделано и находиться дольше положенного в компании Казуко ей не хочется. С ее помощью она выяснит точное место драки «Свастонов» и «Мебиусов», а дальше проследить за тем, чтобы Дракен не умер.
Казуко перехват запястье Акане, заставляя ту остановиться. Ее пальцы такие холодные, что Акане невольно вздрагивает.
— Поделюсь с тобой секретом, бесплатно. — Казуко подается ближе. Ее горячее дыхание касается кожи: опаляет и щекочет. — Вон тот, темненький, платит мне огромные деньги за любую информацию о тебе. Причем уже давненько, практически с самого твоего вступления.
От излишней близости Казуко Акане не может проследить за ходом ее мысли. Все ее силы направлены на то, чтобы не отпрянуть и не убежать с криком от этой наглой девицы, безбожно вторгшейся в ее личное пространство.
— Так беспокоится. — Казуко слегка хихикает. Она не отпускает запястье Акане, хватка становится лишь сильнее, и Акане остро ощущает, как ее опоясывает противное липкое чувство, будто по ней скользят змеи.
Казуко резко отходит назад, и Акане позволяет себе облегченно вздохнуть.
— Я пришлю тебе сообщение. — С этими словами Казуко и ее сестры растворяются в толпе.
Акане быстро уходит от храма. В ней все кипит: встречи с Казуко всегда кончались для нее плохо.
— Уходим, — бросает на ходу Сейшу и Коко.
— А как же молитва? — спрашивает Сейшу.
— Плевать, — чертыхается Акане. Ни один Ками не наделит ее таким терпением, чтобы спокойно сносить присутствие Казуко и ее выкрутасы.
— Коко. — Акане резко останавливается и разворачивается к юношам, послушно шедшим за ней. — Не смей больше обращаться к Казуко, ясно?
Лицо у Хаджиме вытягивается, он заметно бледнеет. Открывает рот, хочет что-то сказать: оправдаться, разъяснить свои действия, но Акане его прерывает:
— Я понимаю, ты беспокоился обо мне, но не связывайся с ней. От нее больше вреда, чем пользы.
Акане проводит руками по лицу, пытается справиться с раздражением и унять бурю эмоций.
— Ты что, покупал инфу о моей сестре? — спрашивает Сейшу. Он не понимает: ему смеяться от глупости друга или злиться за то, что он так безбожно нагло следит за Акане.
Коко раздраженно цокает.
— Не только об Акане. Та девушка — мой самый проверенный информатор.
— А ты случайно не покупал у Казуко информацию о клиентах «Лотоса»? — уточняет Акане, припоминая недавние события. Тогда Казуко косвенно обвинила ее в предательстве, но если, таким образом, она пыталась скрыть собственную измену, то эта девчонка еще хуже, чем Акане предполагал.
— Нет. — Коко качает головой. — Послушай, Акане, я...
— Я же сказала, не парься. — В голосе Акане помимо воли сквозит раздражение, но не на Коко, а на Казуко. Акане откашливается, возвращает прежнюю ровность. — Я все понимаю, так что забыли. Просто постарайся быть с ней поаккуратней.
Коко важно кивает.
— Пойдемте поедим наконец-то, — предлагает Акане.
Еда притупляет раздражение Акане, и на фестиваль она заходит в радостно приподнятом настроении.
Ряды палаток пестреют яркими цветами, от которых у Акане глаза разбегаются в разные стороны. Она подходит к каждой лавочке, рассматривает прилавки с сувенирами и едой. От сладковатых и пряных ароматов в животе начинает урчать, хотя она недавно ела, но в карманах пусто, все деньги ушли на покупку информации от Казуко.
Акане с легкой тоской смотрит на блестящие от карамели яблоки — ее любимый десерт — и отворачивается. Перетерпит.
— Она ведь наверняка приклеена, — шепчет Акане брату, глядя на то, как безуспешный паренек пытается сбить бутылку шариком в игровом ларьке. Сейшу лишь переводит плечами: подобные забавы ему неинтересны.
— Где Коко? — хмурится Сейшу, оглядываясь. Хаджиме нигде нет, хотя Акане уверена: он был с ними всего пару минут назад. Акане пристает на носочки, но рост не позволяет рассмотреть что-то поверх толпы.
— Акане-сан. — Коко появляется рядом, также незаметно, как и исчез. Он протягивает ей круглое яблоко на палочке, с которого обильно стекает сладкая карамель.
— Спасибо. — Акане растеряно принимает яблоко из рук Коко и жадно откусывает большой кусок. Челюсть тут же сводит от сладости, но Акане широко улыбается от знакомого вкуса любимого десерта.
— Я не люблю такое. — Сейшу уныло смотрит на яблоко, которое Коко протягивает другу.
— Ворчун. — Акане выразительно глядит на брата и с хрустом поглощает свое яблоко. Так вкусно и приятно ей еще никогда не было.
— А ведь правда, — смеется Коко, а на мрачный взгляд друга лишь высовывает кончик языка. Сейшу, недовольно бормоча что-то себе под нос, вырывает у Хаджиме яблоко и покручивает палочку в руке.
— Отдай мне, если не будешь. — Акане тянется за яблоком брата, но Сейшу демонстративно откусывает от него, глядя на сестру сверху-вниз.
— Ах ты ж! — От возмущения и негодования Акане не может подобрать слов.
— Как вкусно, — притворно восхищается Сейшу.
Акане недовольно пыхтит. Какой все-таки упрямец! И ведь яблоко то ест только из-за вредности, наверняка даже не нравится.
— Почему ты себе не взял? — интересуется Акане у Хаджиме. Она всерьез беспокоится, что Коко купил им с братом сладость на последние деньги, и эта мысль неприятно ее гложет.
— Не особо люблю яблоки в карамели, — жмет плечами Коко.
— А что ты тогда любишь?
Во взгляде Коко играют отблески фонарей, зажегшихся с наступлением темноты, и завороженная Акане не сразу замечает затянувшуюся паузу между ними.
— Мне нравится мотти. — Коко откашливается.
— Оу, — выдает Акане.
Подобно грозовым тучам в небе, вокруг них сгущается неловкость, которую скрашивает жалобные писк телефона Акане. Она поспешно достает мобильник и пробегает взглядом по строчкам сообщения от Казуко.
«Цели замечены в двух местах. Северная парковка и храмовый двор. Выбирай. (＾◡＾) »
Акане повторяет про себя места и в истоках своей памяти отыскивает смутное воспоминание про битву из манги. Во дворе храма сейчас должен быть Такемичи и Киемаса, предавший «Свастонов». Значит ее цель — парковка.
Место определено. До северной парковки далековато, придется бежать через весь парк, но Акане радовало, что Казуко не обманула и выполнила свою часть.
— Мне написала Хидилин. — Акане убирает телефон. Кончик пальцев у нее слегка подрагивают: врать она не умеет, особенно брату. — Я пойду к ней, а вы возвращайтесь домой.
И прежде, чем Коко или Сейшу успевают опомниться, Акане растворяется в толпе.
Первая капля дождя падает ей на лоб и скатывается вниз, к подбородку. Холодный дождь начинает накапливать сильнее, пока весь мир не заслоняет собой стена из воды.
Земля размокает от дождя, и Акане на каждом шагу проваливается в грязь. Шум дождя перекрывает и звук, и весь обзор. Стена из воды такая плотная, что Акане приходится пробираться вслепую. Одежда насквозь промокла, отяжелела от воды и липла к телу, мешая двигаться. Но она упорно продолжает бежать вперед, до конца, не осознавая куда это — вперед.
Акане чертыхается, проклиная и дождь, и собственную медлительность.
Когда она добирается до парковки, где вовсю идет драка, ни Дракена, ни Такемичи не было. Она успевает лишь краем глаза заметить цветастое пятно — юкату кого-то из девочек: Хины или Эмы, и бросается следом.
Она выбегает на узкую улочку, оглядывается и замечает нечеткие размытые силуэты.
— Эма! — окликает Акане, маша руками.
Красивая яркая юката, украшенная цветами, намокла и превратилась в серую тряпку, волосы из прически выбились и липли ко лбу и щекам. Слезы Эмы смешиваются с дождевой водой, она всхлипывает, когда Акане подбегает ближе.
— Акане-чан. — Личико Эмы отягощено страхом и волнением за близкого ей человека, а глаза покраснели от слез.
Акане на бегу плюхается около Дракена, проезжает немного коленками вперед по мокрому асфальту. Акане не тратит время на бессмысленные приветствия — сразу же осматривает раненого.
Мокрая от крови и дождя рубашка прилипает к телу, не давая рассмотреть ранение. Поддев ткань, Акане приподнимает край рубашки и с трудом подавляет желчь, подошедшую к горлу. Ножевое ранение большое, из открытой раны равномерными потоками вытекает кровь.
Акане набирает в легкие побольше воздуха. Остановить кровотечение — вот ее главная задача. Акане не медик, и несколько прочитанных впопыхах книг про первую помощь не сделали из нее гуру, но она все равно пытается и верит — ее усилия окупятся.
Из сумки она вытаскивает бинт, складывает его в несколько раз, загибает края с торчащими нитками внутрь. Трясущейся от волнения рукой, она сводит края раны вместе и быстро накладывает повязку. Дракен болезненно стонет от неопытного вмешательства.
— Помоги мне, — просит Акане у Эмы.
Эма бледная, практически так же, как и Дракен, истекающий кровью. Руки у нее дрожат, слезы не перестают течь из глаз, однако она находит в себе силы остатками бинта туго привязать повязку к торсу юноши.
— Что вы... — Дракен закашливается.
— Молчи, — шикает на него Акане. Она рассматривает рану на лбу Дракена — удар битой — из которой обильно сочится кровь. Остатками бинтов она утирает лицо Дракена, чтобы получше рассмотреть и оценить серьезность раны.
— Все ведь будет в порядке, да, Акане-чан?
Эма смотрит на нее с безумной надеждой во взгляде, на которую Акане просто не может ответить ничего, кроме:
— Конечно. — Акане ободряюще улыбается, но у самой внутри все сжимается от страха за Дракена.
Ни прочитанные книги, ни ум, ни обучение, ни даже знания будущего не помогают Акане. Толку от них, если в определенный момент, ее все равно захлестывает паника, а руки дрожат от ужаса.
— Смотрите-ка. Доракенчик помирает! — Голос, исполненный насмешливой злобы, прорезается сквозь дождь. Шестеро парней в черных куртках с золотой вышивкой появляются в конце переулка и неторопливо, будто на прогулке, направляются в их сторону.
Липкий ужас подкрадывается к Акане и заключает в свои объятия. По манге помочь Такемичи должны его верные друзья из школы, и Акане молила всех Ками, чтобы так оно и было.
— Такемучи, — хрипит Дракен. Он с трудом приподнимается, опирается на руку Эмы, которая заботливо поддерживает его, не дает упасть. — Хватай девчонок и беги.
Занятая Дракеном, Акане не сразу замечает Такемичи — героя истории, который впервые оказался к ней настолько близко, на расстоянии вытянутой руки. Он невысокий, тощий, будто ветка, и весь побитый: украшен синяками и ссадинами, как новогодняя елка игрушками. Выглядит он еще более жалким, чем Акане себя ощущает.
— Да пошло оно все!
Крик Такемичи, преисполненный отчаянно бессильной злобы, заставляет Акане оторваться от собственных мрачных мыслей. Такемичи выпрямляется, расправляет плечи, и вплотную подходит к Киёмасы. На фоне здорового старшеклассника он выглядит нелепо и комично.
— Киемаса, мы не закончили бой со ставками. — И на полный искреннего недоумения взгляд противника Такемичи добавляет: — Я не проиграл!
Он выглядит ничтожно слабым и до смеха хрупким в своей решимости выиграть, однако то, как его непреклонное желание драться растет вместе с горячей уверенностью и храбростью, граничащей с откровенной глупостью, не может не впечатлять.
Дракен слабо посмеиваться.
— Ставлю сто лямов йен на Такемичи!
Эма и Хина охотно поддерживают его.
— У меня нет таких денег, — заявляет Акане в ответ на испытывающий взгляд Эмы. Девочка лишь покачивает головой, но слабая улыбка, будто робкие солнечные лучи, появляется на ее лице.
Киемаса не брезгует способами, достает нож и ранит парнишку в руку. Однако даже так — Такемичи не остановить. С затаенным дыханием, Акане наблюдает, как Такемичи преобразовывается: скидывает с себя личину слабака и становится настоящем героем. Он бросается на Киемасу, не сдерживая сил, берет его в захват. И под общее ликование девочек и Дракена заваливает Киемасу.
— Да уж, — тянет Акане, приподнимаясь. Ноги свело от долгого сидения, но несмотря на онемения, она все равно подходит к Такемичи и становится рядом.
Ей смешно от себя: сидит и унывает, пока мальчишка весом вдвое меньше ее не позволяет себе даже мысли о сомнениях.
— А ты довольно неплох. — Акане бодро улыбается Такемичи и покрепче перехватите кастет, вытащенный ранее.
Лицо у Такемичи опухло, из руки на асфальт капает кровь, смешиваясь с лужей около его ног.
— А ты.? — неуверенно тянет Такемичи.
Акане игнорирует вопрос. Разворачивается к девочкам и велит:
— Бегите отсюда. — А после переводит взгляд на Дракена. — Не смей шевелиться, понял? А то кровотечение усилиться.
Против нее и раненого Такемичи пять старшеклассников — плохой расклад, но хуже его делают ножи, посверкивающие у некоторых в руках.
— Когда выберемся отсюда, то нам с тобой нужно кое-что обсудить, Такемичи.
Акане не говорит: «если», потому она уверена: не в себе, а парнишке, стоящем рядом. Такемичи недоуменно на нее смотрит, но молчит. Понимает: не время для вопросов.
Боевое спокойствие настигает Акане, в голове становится пусто. Азарт предстоящей битвы постепенно начинает ее согревать. Она спаринговалась с Ханако и Миуюки бессчетное количество раз и все ради этого — чтобы в нужный момент суметь защитить, отстоять все, ради чего так упорно старалась.
Перед глазами проскальзывает что-то красное. Акане на секунду зажмуривается, кажется, что в глазах начало двоиться, но открыв веки снова, она видит перед собой спины новых участников — четырех друзей Такемичи, пришедших на помощь.
Акане не успевает оправиться от удивления, когда парнишки бросаются на «Свастонов» с кулаками.
— Ну и дают. — Дракен слабо фыркает, глядя на друзей Такемичи. Губы кривятся в одобрительной усмешке.
— Зажми рану сильнее, — советует Акане, оборачиваясь. Белая ткань уже успела покрыться красными пятнами. Дракен слушается: давит на повязку, слегка морщась от боли.
— Спасибо, Акане-сан. — От искренности в голосе сжимается сердце. Акане отмахивается от слов благодарности.
— Я тебе за тот раз еще должна, так что все путем.
Дракен непонимающе хмурится. Не может вспомнить, когда он успел помочь ей, однако спустя мгновение лицо его разглаживается и освещается понимаем.
Крик Хины заставляет дерущихся остановиться, а Акане облегченно вздохнуть.
— Скорая приехала!
— И полиция! — вторит Эма.
«Свастоны», испугавшись, бросаются наутек, оставив своего командира Киемасу, валятся в луже.
— Сможешь сам встать? — спрашивает Акане. Дракен кивает, однако одной уверенности не хватает. Он пошатывается, ноги дрожат, и устоять удается только, оперевшись на Акане.
— Ну и тяжелый, — сопит Акане с трудом удерживаясь на ногах под весом Дракена. — Тебе бы схуднуть.
Дракен слабо смеется.
— Мы поможем!
Один из друзей Такемичи — темноволосый парнишка с тонкими руками и на вид такой хилый и слабый, что Акане не удерживается от скептического взгляда.
Макото — Акане с трудом все же припоминает его имя — замечает ее недоверие и самодовольно сгибает руку в локте, демонстрируя не впечатляющего размера бицепс.
— Ну как? Видишь, я сильный.
Акане веселит заносчивость парнишки, однако ношу не уступает, а только поудобнее перехватывает Дракена и чувствует, как становится легче — Ацуши подхватывает Дракена с другого бока.
— Нужно побыстрее довести Дракена до скорой, — говорит Ацуши.
Акане согласно кивает, и они вместе тащат Дракена до машины скорой помощи. Ноги Кена волочатся по земле, взметая воду из луж. Он то приходит в себя, то снова теряет сознания. Акане крепче перехватывает Дракена и на одном лишь упрямстве дотаскивает парня до медиков. Руки у Акане безвольно повисают вдоль тела, мышцы неприятно тянет.
Доктора теснят их в сторону, и ребятам приходится только безучастно наблюдать за тем, как Дракена кладут на носилки.
— Добрый вечер, я офицер Такано.
К сгустившимся ребятам подходит высокий мужчина в полицейской форме с густыми курчавыми волосами и тяжелым усталым взглядом.
— Здравствуйте, — кивает Акане, выходя вперед.
По ходу разговора язык у нее начинает гореть от количества вранья. Однако ложь аккуратно ложится друг на друга, и картина произошедшего не выглядит нелепо или странно. Офицер записывает показания без особого интереса. Смекает вранье, но слишком изможден работой, чтобы выпытывать у школьников правду.
Большая часть напряжения уходит, когда полицейская машина скрывается за поворотом. Скорая также уехала и увезла Дракена в больницу. Поехать с ними разрешили только одному, и выбор пал на Такемичи. Поэтому Акане осталась одна с Хиной и Эмой, которая жалась к подруге в поисках утешения, и друзьями Такемичи.
— Деньги есть у кого-нибудь? — осведомляется Акане. У самой в карманах пару жалких монет. Не то, что на такси — даже на автобус не хватит, а добраться до больницы как-то надо. Пешком — далеко. Ребята шарят по карманам, но ни у кого даже йена не находится.
— Надо было брать больше денег, — бурчит Акане себе под нос, а потом машет руками, подзывая следовать за ней.
— А куда мы? — спустя долгое молчание спрашивает очкастый парнишка — Ямагиши. — Мы же не пешком до больницы пойдем?
Акане слабо фыркает и тыкает вперед, где сквозь спутанные заросли деревьев проглядывается парковка с сотней байков.
— Вот наш транспорт!
Куча бессознательных тел устилают парковку: тут и «Мебиусовцы», и «Свастоны». Да так плотно, что кое-где даже асфальт не проглядывается. Настоящее кладбище — только с живыми.
На их появление реагируют слабо: никто даже бровью не ведет. Жалкий вид их группы не вызывает опасения у только что подравшихся парней.
Акане нетерпеливо обводит прищуренным взглядом толпу, а после смело идет в конец парковки.
Кадзутору она признает не сразу. Только выглядывающая татуировка выдает его. Даже с расстояния Акане подмечает, что он значительно вырос, отрастил волосы, которые теперь падают ему на глаза. А вот рядом стоящий Баджи совершенное не изменился. Тот же притаившийся озорной блеск в серых глазах, дерзковатая улыбочка, демонстрирующая выпирающие клыки.
Кадзутора первый ее замечает. Его глаза расширяются от удивления, а губы растягиваются в широкую улыбку.
— Акане-сан! — Ханемия приветственно машет ей рукой. В сердце закрадывается тепло от вида здоровых и живых мальчишек, так полюбившихся ей. Напряжение слегка отступает под давление радостной встречи, и Акане в ответ улыбается Баджи и Кадзуторе.
Черно-золотая форма «Свастонов» сидит на мальчишках превосходно, и от них веет чем-то опасным, но в тоже время домашним и знакомым. Они выросли, стали значительно выше самой Акане, некогда смотревшей на них сверху-вниз.
— Что ты тут делаешь? — интересуется Баджи. Он заглядывает ей за спину, где неуверенно топчутся друзья Такемичи и девочки.
Акане горит желанием поговорить с ними, рассказать все с самого начала, но нельзя: им нужно спешить.
— Дракена увезли в больницу, — сразу переходит к делу Акане. Она замечает, как и другие «Свастоны» подтягиваются к ним: она различает лица и макушки знакомых персонажей, но пока что незнакомых людей.
На лица Кадзуторы и Баджи ложится одинаковая мрачная серьезность, а взгляды сосредотачиваются на Акане. В них еще угадывается не израсходованная энергия после драки, и они напоминают сжатые пружины, готовые вот-вот распрямиться.
Слова Акане, будто волна, разносятся по толпе.
— Нужно ехать, Майки как раз рванул за скорой. — Из толпы выступает парень с коротко-серебристыми волосами. Выразительные лавандовые глаза настороженно оглядывают Акане, будто на предмет опасности. Однако спустя мгновение тонкие губы изгибаются в добрую полуулыбку, а взгляд смягчается.
— Ну в общем-то мы поэтому и пришли. Не подбросите и нас заодно? — нагло спрашивает Акане.
Мицуя — а это несомненно он — соглашается, не оставляя другим право выбора. Если кто-то и не согласен везти за собой довесок, то никто не противиться решению капитана.
— Поедете со мной, Акане-сан? — предлагает Кадзутора, и Акане соглашается.
На мотоциклах она ездила только с Сейшу, который из врожденной вредности всегда гнал на высокой скорости, но Кадзутора не гонит, как безрассудный братец, а едет спокойно, не отставая от других.
В саму больницу Акане не заходит — охранник не пропускает всю толпу и многим ребятам, и ей, в том числе, приходится остаться на улице, ожидая новостей от тех, кому все же удалось пройти.
В компании «Свастонов» она чувствует себя неловко: Эма и Хина прошли внутрь, как и друзья Такемичи, поэтому Акане оказалась единственной чужачкой среди толпы «Свастонов».
Уйти Акане не могла: остаться безучастной не позволила бы совесть. Ее беспокойство немного сглаживали знания, подчеркнутые из манги, однако их было мало, чтобы полностью заглушить волнение.
— Акане-сан! — Голос Баджи вырывает Акане из раздумий.
Кейске по-доброму ей улыбается. Темные волосы обрамляют бледное лицо, подчеркивая его плавные черты. Рядом мнется мальчишка с взлохмаченными светлыми волосами и зелеными большими глазами, поблескивающими, как у довольного сытого кота.
— Акане-сан, это Мацуно Чифую, мой заместитель. — Баджи хлопает друга по спине, отчего глаза Чифую расширяются, и он невольно заваливается вперед от тяжелого дружеского удара.
— Больно же, у тебя рука тяжелая, — бормочет Чифую, потирая плечо.
— Инуи Акане. — Она жмет протянутую руку Чифую и с ехидством добавляет: — Видимо с возрастом Баджи становится только тяжелее.
На лице Баджи выступают красные пятна, ноздри возмущенно раздуваются от стыдливых воспоминаний.
— Однажды я тащила Баджи до дома, потому что он наелся и уснул прямо на лавочке, — охотно делится Акане.
Чифую довольно лыбится, глаза искрятся от сдерживаемого смеха.
— Я помню это. — Посмеиваясь к ним подходит Кадзутора. — Ты тогда чуть ли слюни не пускал.
Слюней Акане не помнит, однако не спешит уличать Ханемию во лжи.
— Это было давно, — цедит сквозь зубы смущенный Баджи.
Они втроем смеются, и сам Баджи невольно начинает улыбаться, зараженный общим весельем.
Смех и разговоры немного снимают напряжение и скрашивают мрачное ожидание. Однако отделаться от беспокойства никто не может: все бросают взгляды на вход в больницу.
— Кадзутора, ты капитан? — интересуется Акане.
Он кивает, распрямляет плечи и с нескрываемой гордостью, важно объявляет:
— Кадзутора Ханемия, капитан 6-го отряда «Свастонов».
Акане прикусывает губу, чтобы не разразиться смехом от напыщенности его вида. Но сердце трепещет в груди от осознания, что и у Баджи, и у Кадзуторы все хорошо.
«Пока что», — шепчет насмешливый голосок внутри, от которого Акане отмахивается.
— О, Акане-сан, я слышал от Шиничиро, что ты тоже в банде, — любопытствует Баджи.
И Акане с не менее гордым видом, чем ранее Кадзутора говорит:
— Инуи Акане, лейтенант 4-го отряда «Голубого лотоса».
— Сукэбан? — У Чифую вырывается восторженный вздох.
Акане кивает, чувствуя, как слегка краснеет от столь пристального внимания.
— И вы типа деретесь или чо? — с подозрением спрашивает Баджи.
Акане прищуривается, глядя на него.
— А ты сомневаешься, что ли? Да ты нашим младшеньким на один удар.
Баджи слегка фыркает, выражая сомнения всем своим видом, а Акане, не удержавшись, несильно дергает его за прядь волос.
— Смотри, дернул и все, великий Баджи Кейске повержен, — смеется Акане.
Губы Баджи растягиваются в широкую нагловатую ухмылку. Он подходит ближе и ладонью проводит от макушки Акане до себя, сравнивая их рост так же, как Акане делала это раньше: два года назад, уже казавшимися огромной временной пропастью между настоящим и прошлым.
— О, Акане-сан, кажется, я подрос.
Акане закусывает губу, чтобы скрыть улыбку, но спрятать веселые искорки в глазах не может.
— Подрос то подрос, а конфликты решать словами научился? — Акане упирает руки в бока.
— Неа, — смеется Кадзутора. — Он также лезет в драки, а потом уже спрашивает, кто перед ним.
— Сначала бить — потом спрашивать: таков девиз Баджи-сан, — поддакивает Чифую.
— Вы, вроде, должны быть на моей стороне, — мрачно замечает Кейске. Его друзья лишь хитро ему улыбаются.
Акане бросает взгляд на двери больницы и замечает Мицую, несущегося к ним. Все, как один подрываются с мест, и застывают. Короткие секунды, пока он бежит к ним, растягиваются до бесконечности.
— Он жив! С Дракеном все хорошо, операция прошла успешно.
Какое же спокойствие принесли эти слова всем присутствующим, а в особенности Акане. Она ликует вместе с остальными, радуясь, что все закончилось благополучно.
Беспокойство за судьбу Дракена уступает другое волнение — за будущее.
Будто тень, Такемичи сначала появляется на пороге больницы, а потом быстро исчезает. Акане чертыхается и бежит следом за мальчишкой. В этот раз она его не упустит. Плевать — нужно наконец выяснить все.
Акане замечает Такемичи, прижавшегося к стене больниц.
— Такемичи, — окликает она и тут же замолкает: ее слух улавливает звук, похожий на сдавленный всхлип, но такой тихий, будто человек не может дать волю своим горестями и выпустить ее вместе со слезами.
Майки.
Подойти к нему Акане не осмеливается, как и Такемичи. Для гордого Майки, лидера крупной банды, слезы — уже признак слабости, а случайные свидетели и помощники никак не облегчат его страдания.
Акане манит Такемичи в сторону.
— Ты знаешь мое имя? — удивленно спрашивает Такемичи, когда они отходят на расстояние от Майки.
Акане кивает. Все заранее приготовленные фразы вылетают из головы. Она так готовилась к этому разговору, однако теперь не может вымолвить и слова.
— Инуи Акане, — в конце концов выдает она.
Такемичи кивает.
— А я...
— Знаю-знаю, — невежливо перебивает Акане. Она нервничает: ладони жутко потеют, а взгляд беспокойно мечется по двору больницу и в итоге останавливается на мальчишке.
Он не высок, ниже Акане, бледный и тощий, весь покрытый синяками и ссадинами. Из-под тонких бровей на нее глядят большие голубые глаза, в которых различимо беспокойство.
— Черт. — Акане ерошит волосы. — Такемичи, я...
Язык предательски не шевелится. Акане делает над собой усилие и договаривает:
— Я знаю, что ты из будущего. — Слова вырываются быстро и растворяется в казавшемся застывшем мире. До них не доносятся ни отголоски разговоров, ни одного звука и эта мрачная молчаливость нервирует Акане еще больше.
Лицо у Такемичи вытягивается, бледнеет, он мямлит себе под нос оправдания.
— Пожалуйста. — В голосе Акане сквозит неприкрытая мольба. — Расскажи мне все.
Она готова умолять, упрашивать, лишь наконец узнать — что же произошло. Невыносимые размышления о будущем вгоняли ее в глубокое отчаяние. Она так устала от неизвестности, что готова отринуть всякую гордость и встать на колени, если Такемичи того потребует.
— Я... — Такемичи приоткрывает рот и закрывает. Долго думает прежде, чем начать рассказывать.
Акане ловит каждое слово Такемичи, однако быстро смекает — ничего не изменилось.
Сама Акане никак не повлияло на будущее: Хина умерла; Наота стал триггером; Ацуши сбросился с крыши; в будущем Кисаки и Майки управляют «Свастонами».
— Осанай упоминал кого-то, стоящего за «Мебиус». — Такемичи качает головой. — Но имени не назвал.
Акане потирает озябшие руки: то ли от вечерней прохлады, то ли от ужасного будущего. Акане даже не приходится гадать: скорее всего, она мертва в будущем, либо сдалась и бросила все. Что хуже — смерть или ее безучастность — было непонятно.
— Такемичи, я понимаю, что мы малознакомы, но все же прошу, доверься мне. — Акане проникновенно смотрит в глаза Такемичи, стараясь показать то, что засело в ее душе. Два долгих года невысказанные и непонятные никому мысли и переживания копились внутри, и теперь они обуревают ее, захлестывают с головой, и их тени отражаются во взгляде.
— В каждом будущем ты должен выяснять, что случилось с близкими Майки. Это очень важно.
Акане нетерпеливым жестом прерывает Такемичи, только открывшего рот.
— Особенно Шиничиро и Эма. Выясни, что с ними произошло; выясняй это в каждом будущем.
Такемичи ее не понимает. Смотрит округлившимися глазами, в которых так и сквозит недоумение. Однако Акане и не нужно, чтобы он понимал.
Сейчас главная цель Такемичи — спасение Хины, однако позже, после каждой неудачной попытки изменить будущее, он будет меняться сам. Он захочет спасти все больше и больше людей, и тогда начнет осознавать смысл просьбы Акане. Она не может объяснить ему всего: не сейчас, когда его связь со «Свастонами» и Майки столь непрочная и хрупкая. Да и после — она никогда не сможет полностью доверить ему свою тайну. Осознает, поступает плохо: не лучше Кисаки, игравшего людьми, словно марионетками, но как по-другому не знает.
— Как это поможет? — спрашивает Такемичи.
— Просто доверься мне, — просит Акане. Самой тошно от себя: накладывает на этого парнишку еще больше ответственности, и собственные невысказанные ожидания.
Такемичи неуверенно кивает.
— Дай мне свой мобильник.
Такемичи хлопает по карманам и растерянно улыбается.
— Кажется, дома забыл.
— Тогда, чтобы найти меня, обратись к Шиничиро, — говорит Акане. У Такемичи брови ползут вверх, и Акане сомнительно уточняет: — Ты с ним не знаком что ли?
Такемичи интенсивно трясет головой.
— Мда уж, — тянет Акане. — Шиничиро — старший брат Майки. Попросишь Майки познакомить, он тебе точно не откажет.
С каждым словом Акане недопонимаем Такемичи все растет, однако девушка поднимается с места, показывая: разговор закончен.
— Отныне мы с тобой партнеры, Такемичи. — Акане грустно улыбается ему. — Найди меня, как вернешься назад.
Если Кисаки подстраивает свои планы под каждое будущее, то Акане будет делать тоже самое: с помощью Такемичи она будет выяснять основные изменившиеся события и мешать их исполнению, пока не наступит зима, и первый снег пушистым одеялом не накроет и землю, и нечто иное.