Светочь

Федор прохаживался по грязному, усыпанному осколками, полу своей гостиной. Он осматривал комнату и подмечал всё, что видел вокруг. Окна были разбиты, дверь выбита. Части гитары разбросаны по разным углам. Пол, кроме осколков, был накрыт слоем исписанных бумаг. Разбитая люстра неприметно лежала посреди комнаты. Едва уцелел его любимый диванчик и маленький книжный шкаф. Был уже вечер, и разглядеть что-либо было трудно. Но Фёдор всё же пытался. Он был так озабочен своими мыслями, что, по большей части, лишь механически подавал вид чего-то ищущего человека. Почти не осознавая что происходит, он рылся в бумагах, но ничего не находил, он листал книги, но ничего из этого не извлекал. Его разум был в разладе с телом. Через некоторое время опомнившись, он понял, что в темноте пытается прочесть страницу книги. Он почувствовал, что это занятие будто стало для него привычным, и это натолкнуло его на мысль, что сидит он так достаточно долго. Он начал копошиться. Бегая из угла в угол, он пытался найти хоть какой-нибудь источник освещения, но всё впустую. Он помнил, что в шкафчике в углу были свечи, но не мог найти ни шкафчика, ни свечей. Он прилёг на диван и очень быстро заснул. Его начало лихорадить. С него стекал пот, он что-то бормотал, а из глаз иногда стекали слёзы. Вдруг его что-то разбудило. Через мгновение после пробуждения он смутно различал явь от только что снившегося кошмара. Он не понимал, что происходит. Его ослеплял яркий свет. Раскрыв глаза настолько широко, насколько позволяли силы, он увидел свет от свечи, а за ним лицо Олега.

-Темновато тут у тебя,- первое, что сказал Олег,- Дремал? Ну, свойственно, свойственно. Бардак снаружи, умиротворение внутри...понимаю, спать в бардаке для тебя уже свойственно, но вечер уже, холодновато как-то.

-Не твое дело. Я же сплю, а не ты. – вялым тоном пробормотал Фёдор.

-Э, да, тоже верно. Смотрю тебе жарковато даже – с ухмылкой произнес Олег, проведя по лбу Федора. – Ого-го, да у тебя жар, мой дорогой. Опять нагнал на себя хворь? Какой раз говорю, меньше мыслей об ушедшем. Ты посмотри, буря уже как две недели прошла, а ты к восстановительным работам и не притронулся. Хоть бы окна застеклил! Ты своим внушением и сквозящими окнами точно себя до смерти доведешь...Ладно, думаю, тебе уже невмоготу это слушать. Пропустим. Лихорадило опять, да? Опять она снилась?

-Кто ж ещё...Снится темень кромешная...

-И она убегающая вдаль с факелом. – прервав Фёдора, продолжил Олег, - Да-да, знаем, слышали. Тут сюжет уже изученный. Давай теперь уже поговорим, что делать с этим будем. Надо как-то подниматься.

Олег огляделся по сторонам и после чего сказал:

-Да...на диванчике с парочкой книг долго не проживешь...Может всё-таки ремонт затеем, а, друг мой? Ну пора уже, пора, дорогой!

-Ну сколько, сколько раз тебе повторять?! Нет у меня к этому ни желания, ни энергии. Понимаешь, просто тьма перед глазами и больше ни-че-го. Как будто давит меня что-то книзу. Сил встать и что-то делать просто - нет.

-Ну-у, с темнотой мы разобраться-то сможем. Вон, одну свечу я уже принес, хоть и хиленькую, почти огарочек. Но всё равно начало то положено!

-Я эту шутку, уже не помню, в какой раз слышу. Я уже объяснял. Я будто и в правду лишился светила. Я сидел, стоял, бежал, но всегда видел перед собой лучик. Лучик, освещающий будущее. Разумеется, в светлых красках. С ней. Где-нибудь далеко, далеко от людей. Чтобы только мы с ней. Даже больше. Она и была этим лучиком. С ней и для неё я стремился к целям. Она была путеводным светилом всем моим начинаниям. И вот она ушла, и всё погасло. Ни её, ни целей, ни энергии. Одна тоска, да лихорадка. Ты сам это в десятый раз слышишь, но всё не хочешь услышать. Не хочу и не могу я ничего делать.

Олег во время монолога прохаживался по комнате, будто что-то ища. К концу слов Федора, он взял с полки книгу и начал листать.

-Ну, у тебя же есть интересы! Тебе же нравится Гессе. Ты не помнишь, как хорошо тебе в прошлый раз помогла его «Гертруда»? Блаженная «Гертруда»...Жаль, что книжные антибиотики действуют с нужной силой лишь единожды. Сейчас бы они нам не помешали. Ну, посуди, тебе разве самому нравится спать на дряхлом диванчике, ходить по полу, который весь в осколках, да периодически попинывать листы с собственными набросками стихов? Когда-то же тебе должно это надоесть.

-Единственное, что мне точно уже надоело, так это выслушивать твои нотации. Ты уже должен был понять, что впустую это. Впустую.

-А я знаю, что нет! Это ты так поначалу будешь хорохориться. Вспомни себя в первый день. Я после второй фразы был вынужден исчезнуть...О, вон, кусок твоей гитары тому подтверждение – произнес Олег, показывая на обломок гитары. – Скоро хандра совсем спадет. Нужно, как говорится, выждать время. Давай-ка припомним, как ты себя вел последние две недели, может, поможет тебе взбодриться...

-Не хочу я это слушать. – уже чуть ли не истерическим воплем сказал Фёдор и отвернулся к спинке диванчика.

-Вот ты полежи, похандри, а я пока припомню. Что там?.. Первые пару дней ты воспринимал всё как сновидение. Не самые приятные денечки, соглашусь. Вечно сон от реальности пытаешься различить. Потом...ой, вот это незадача. Не беспокойся. Я же говорил, что огарочек. Ничего, в темноте посидим. Лучше воображение заработает. Так, о чем это я?! А...потом безудержные надежды, что она вернется. Где-то с недельку, да? Должен подметить, очень тяжелое время. Тут ты со злости на себя и на неё переходил в состояние ласковых воспоминаний с резко появляющимся желанием позвонить, ради молений о том, чтобы она вернулась. Тут, я тебе скажу, ты был почти скалой. Хвалю, что звонков в порыве злости и наивысшей любви не наблюдалось. И здесь самые интересные времена прошли...И началось это...я бы хотел украсть термин классика и назвать этот период «эпохой безвременья». Если до этого ты хотя бы чем-то занимал себя: выходил на улицу, почитывал книги, то сейчас лихорадочный сон у тебя сменяется бесцельными прогулками из угла в угол в поисках невесть чего. Я-то, конечно, понимаю. Ты ищешь её. Хоть об этом и не думаешь. Но она всё не находится.

Я понимаю, Федь, что она ушла; бесследно, скорее всего, ещё и безвозвратно, но свет, хоть какой-нибудь могла то оставить. Люстра без лампочек, это ещё ладно, но ведь и свечи из того шкафа тоже пропали. Я, конечно, не могу судить, но, мне кажется, нельзя так поступать. Если уходишь, так хоть что-нибудь оставь. Хоть какую-то нить для возрождения. Хоть одну свечечку.

Фёдор повернулся. Он пытался смотреть Олегу прямо в глаза, пытаясь в них что-то разглядеть.

-Ну, что ты так смотришь, фетишист лихорадочный! Доска с фотографиями на кой черт ещё висит на стене? Ей богу, наверное, самая нетронутая бурей вещь в этой комнате. Ты этот священный Грааль, этот молебен кощунственный убери, а лучше выкинь. Чем больше прошлого перед глазами, тем меньше будущего в голове. Запомни.

-Ты что такое говоришь, иезуит проклятый? Ты же знаешь, как я ей верен. Как любима она для меня. Зачем ты говоришь такие циничные вещи? Давно по лицу не получал?!

-Ну, а если ты по-другому не понимаешь. Ты вбей уже в голову, что она для тебя не луч, не светоч, она...она попутчик в транспорте. Попутчик тем дольше с тобой, чем дальше вам по пути. Теперь, видимо вам уже не по пути. Разошлись дорожки. Твой «жизненный свет» теперь надо искать в другом!

В Фёдоре уже явно поднималось негодование.

-Где мне искать другой свет? Я чувствую, что она мой светоч, только она. Без неё вокруг мрак и тьма.

В это время Олег начал ходить по комнате и разглядывать всё, что мог заметить в темноте.

-Что это было? Ты что там делаешь? – спросил Фёдор, среагировав на неожиданный шум чего-то разбившегося.

-А, да так, ничего особенного. Я разрываю связи с прошлым. – ответил Олег.

-Что ты делаешь? Я не понял, там что-то разбилось? Я второй раз слышу какой-то шум. – Федор приподнял голову и пристально пытался разглядеть Олега, но, кроме силуэта у окна, ничего не мог увидеть.

-Да ты лежи, лежи. Я занимаюсь экзистенциально важным для тебя делом.

-Подожди, ты что, выбрасываешь в окно мои вещи? Ты с ума сошёл? – он хотел было встать, но Олег подбежал и силой заставил Федора лечь.

-Всё хорошо, лежи. Вещи не твои, а подаренные ею. Этот долбаный фотогеничный Грааль, разорванный пуфик, шахматный набор...

-Так, стоп, шахматы...так их вообще-то не она дарила. Это от Светы был подарок.

-Упс, тут, увы, ошибочка вышла, я что-то позабыл...

-Ну ты и идиот.

-Эх, что тут сказать. Тебе нужно время. Да, определённо. Схожу за водичкой, а то уже в горле пересохло. – Олег пошел на кухню.

Фёдор поднялся с диванчика, прошёлся по комнате и встал у окна. «А если вниз? Хуже ведь не будет. Тьма снаружи дополнится тьмой внутри...» – подумал Федор.

-Я тебе дам «хуже не будет». В ад попадешь, глупец – произнес Олег, вернувшись с кухни.

-Да я уже в аду - произнеся эту фразу, Фёдор выпрыгнул в окно, отдавшись свободному падению с высоты семи этажей.

-Ну, что, опять лихорадит? – первое, что услышал Фёдор. – Я тут распинался, значит, а стоило мне на минутку за водичкой отойти, ты уже в дрём впадаешь?! Какой неуважительный поступок, молодой человек, – с иронией вымолвил Олег.

Фёдор ничего не ответил, лишь с усердием протёр глаза, чтобы убедиться, что перед ними явь.

-М-да, друг мой, прогорел ты. – утвердительным тоном произнес Олег.

-Много ты знаешь. Может, она вернется, и всё станет хорошо.

-Э нет, дружище. Тут надо подойди с рациональной стороны. Вспоминая наши уроки экономики (не зря же мы на это время потратили), я вот как тебе скажу. Девушки, как вклад в ненадежном банке: можно обогатиться, так как, обычно, в таких процентная ставка повыше, а можно и прогореть. Тут главное успешно играть ресурсами. А ты, по-видимому, играл из рук вон плохо. За ресурсами нужен контроль. А ты и обычными деньгами правильно распоряжаться не можешь. Вспоминая того же дружка главного героя из «Гертруды», можно с уверенностью сказать, что он знал толк в контроле. Помнишь: пренебрежение, хамство, рукоприкладство, а девушки за ним бегали не переставая. Я ,конечно, не говорю, что скотство по отношению к женщинам – правильный подход, но некоторым секретикам у него стоило бы поучиться.

-Всё-таки, хоть зерно истины я в твоих словах и замечаю, но это всё равно не дает мне энергии что-то делать. Света нет, пробки выбило, только не в доме, а на станции. И с этим я ничего не могу поделать.

-Что ж ты всё со своим светом то пристал?! Мало источников освещения? А знания, чем тебе не свет? А новые знакомства? Хоть на первых парах все тебе будут казаться лишь неудачной калькой твоего «светоча», но со временем всё наладится. Тут дело больше в привычке считать, что она – эталонный вид. Конечно, она для тебя лучше всех, если, кроме неё ты никого и не видел на протяжении отношений. Но лишь на опыте общения с другими, ты познаешь то, что есть и лучше, просто нужно поискать.

-Но если нет у меня сил и желания искать кого-то? Просто потому, что я люблю ЕЁ.

-Тут, друг, берись пока за другой светоч – знания. Со временем память заполнится ими, выместив ушедшую любовь. А тогда и понимание ЕЁ как светоча угаснет. И знания станут не светозаменителем, а настоящим его источником, а она, как раз, наоборот.

Фёдор начал чувствовать головную боль. Как будто по голове периодически постукивают молоточком. В глазах его темнело. Он хотел было спросить у Олега, а с чего ему начать, но не успел.

Когда Фёдор открыл глаза, его ослепил свет из окон. Он встал и заметил, что все разбросанные ранее бумаги, лежали ровными стопками в углу комнаты. Осколки по-прежнему служили своеобразным ковром. Он не уделил особого внимания осторожности и прошел в другой конец комнаты, где стоял книжный шкафчик. На нижней полке было уложено несколько книг, на верхней – стояло две свечи.

- Свойственно, свойственно... Ну раз светоч есть, можно и окна вставить – произнес он и улыбнулся.