далеко
Pov Виктор
Квартира казалась чужой. Так бывало и раньше, когда я возвращался с очередных соревнований и сборов, но это ощущение обычно быстро терялось в суматохе первых часов пребывания дома. Однако сейчас оно не спешило проходить. Возможно, потому что я практически жил на катке, чтобы иметь возможность достойно выступить на предстоящем чемпионате России. Новую произвольную программу я подготовить не успевал, поэтому пришлось взять прошлогоднюю, немного изменив хореографию и добавив элементов, а на короткую у меня имелся задел. После тренировок, чтобы не возвращаться в пустую квартиру, я ехал перекусить к родителям. После маминых борщей я возвращался к себе и как ни странно заказывал суши, устраивался с тарелкой у ноутбука и связывался с Юри. Не думал, что у меня разовьётся такая зависимость. Теперь я и дня не мог прожить без разговоров с моим Кацудончиком и японской жратвы. К сожалению, в меню местной службы доставки не было кацудона, поэтому приходилось довольствоваться тем, что есть.
Качество видеосвязи в Скайпе на таком расстоянии было более чем хреновым, поэтому приходилось довольствоваться лишь голосом Юри и текстовыми сообщениями. Благодаря тому, что долго прожил с Юри в Хасецу и имел возможность постоянно за ним наблюдать, сейчас я мог себе представить по интонациям выражение его лица. Я понимал, что наш режим дня летит в Тартарары, но не мог отпустить Юри спать, пока не буду уверен в том, что он в порядке. А то ведь с него станется вновь накрутить себя перед выступлением, и тогда пиши пропало…
- Привет, как дела? – неизменно спрашивал я.
- Спасибо, хорошо, - торопливо отвечал он, наверняка склоняя голову, но я прекрасно знал, что за его «хорошо» может скрываться что угодно.
- А на самом деле? – уточнял я.
- Скучаю по тебе, - признавался он. Тоже мне новость, я тоже по нему безумно скучал, ведь по скайпу нельзя было обнять Юри и почувствовать запах его волос. Но ничего этого я, естественно, не говорил, иначе он совсем раскиснет. Вместо этого я переходил к делу:
- Ты подготовил документы?
- Свидетельство о рождении нашёл, но к нотариусу пока не ездил.
- Зато я в очередной раз съездил без толку – словно сговорились они: мы не заверяем таких бумаг. Даже мой чемпионский титул не помог найти общий язык с этими крючкотворами. Ничего, будем искать…
- Может быть, это судьба… - произнёс Юри, - вернее, не судьба нам пожениться.
- Ещё чего, - быстро пресёк я его речь. - Вот выступлю на чемпионате России и вплотную этим займусь.
- Виктор, я до сих пор не понимаю, почему ты выбрал меня, - ну вот, опять он за своё...
- Юри, ты всё ещё слишком дёшево себя ценишь, если задаёшь такие вопросы. Ты прекрасный человек и отличный фигурист.
- Знаю.
- Так почему ты всё ещё сомневаешься?
- Потому что я знаю все свои недостатки.
- Недостаток у тебя всего один – неуверенность в себе. Ничего, мы будем над этим работать. Лучше расскажи, какой у тебя сейчас процент успешного исполнения четверного лутца.
- Пятьдесят на пятьдесят, - я словно бы явственно увидел, как он улыбается.
- Вот видишь – прогресс налицо, даже без меня.
- Благодаря тебе.
- Благодаря мне ты опять не выспишься. А ну марш в кровать и думай о том, как мы встретимся с тобой после нового года.
- Спокойной ночи, Виктор. Удачи тебе.
Удача мне не помешает. Вернее, сейчас мне поможет только она. Яков сказал, что подготовиться за три недели к соревнованиям просто нереально, и я понимаю, что его слова недалеки от истины. Я отъелся и слишком расслабился на источниках, и теперь мне приходилось несладко. Натруженная за день спина ныла и требовала немедленно уложить её в постель, на ступнях красовались очередные синяки от новых ботинок, а на заднице – пара ушибов от неудачных приземлений. Ноги тоже по-хорошему следовало бы положить, причём желательно куда-нибудь повыше. Но сначала надо было принять душ и намазать позвоночник вольтареном, а синяки на ногах и заднице – троксевазином. Когда я заканчивал с этими манипуляциями и ложился в кровать, то сразу вырубался. Утром я завтракал и спешил в ледовый. Так проходили мои дни. Даже с приятелями некогда было посидеть за рюмкой чая.
Я волновался за выступление Юри на национальном чемпионате больше, чем за своё возвращение, поэтому закономерно пролетел мимо первого места. Мимо второго – тоже, уступив его Георгию с разрывом в два балла. Ещё немного, и не попал бы в сборную. Это несколько отрезвило. Было ясно, что на старом далеко не уедешь, а значит, мне нужно успеть подготовить новую программу к чемпионату Европы, так что встречу с Юри и совместную поездку в Лиссабон придётся отложить, иначе вместо триумфального возвращения меня ждёт грандиозный провал.
Pov Юри
Вместо запланированного месяца разлука затянулась почти на два. Первые дни было просто невыносимо. Вероятно, я выдержал их только благодаря тому, что регулярно разговаривал с Виктором и подолгу тренировался. В свободное время ухаживал за Маккачином. Подозреваю, что Виктор нарочно оставил его здесь, чтобы я не скучал. Пёс отлично справлялся с возложенной на него миссией: то вляпается в грязь на прогулке, после чего его приходится долго купать и расчёсывать кудлатую шерсть, то стащит со стола кусок жареной курицы, щедро приправленной чили и имбирём, и долго кашляет после её поглощения, то вдруг начнёт гоняться за чайками по пляжу, поднимая фонтаны брызг. По утрам и вечерам с ним обычно случались неконтролируемые приступы любви ко мне, он прыгал на меня и норовил облизать лицо. Вечером Маккачин приходил ко мне в постель и укладывался сначала в ногах, потом на ногах, неизменно оказываясь к утру рядом со мной на подушке. Я обнимал тёплую мерно дышавшую собаку и утыкался носом в шелковистую шерсть. Многие считают, что собаки воняют псиной, для меня же пудель пах Виктором. Чувствуя внимание с своей персоне и полную безнаказанность, Маккачин в конечном итоге забирался ко мне на грудь и принимался лизать в нос, демонстрируя манеры, свойственные своему хозяину. Короче, Маккачин делал всё, чтобы не дать мне заскучать.
Не давало скучать и семейство Нишигори, наперебой поздравляя меня с помолвкой и засыпая градом вопросом по поводу организации торжества. Такеши, правда, отпустил поначалу пару сальных шуточек, вогнавших меня в краску, но получив нагоняй от жены, быстро угомонился. Родители, от которых я в первое время после приезда из Барселоны предпочитал прятаться в своей комнате, предоставив сестре отвечать на все их вопросы по поводу парных колец и заявления Виктора о свадьбе, растиражированного со множеством комментариев в прессе, не затрагивали этой темы. Не знаю, что сказала им Мари, но с расспросами и душеспасительными беседами ко мне никто не приставал. Так что страх, как они всё это воспримут, постепенно отступил на второй план. На первом по-прежнему были изматывающие тренировки. Я должен был доказать всему миру, что Виктор не зря потратил на меня своё время, которое мог использовать для создания и шлифовки собственных программ, и себе, что достоин его. Похоже, вторая из задач была посложнее первой, что бы там ни говорил Виктор во время наших ночных бесед по Скайпу.
Кольцо я не снимал даже на ночь, несмотря на косые взгляды прохожих. Наверное это было по-детски, но я загадал желание, которое непременно должно было сбыться, если надетое Виктором кольцо останется на моём пальце до нашей встречи. Оно поблёскивало в солнечных лучах и холодило палец, являясь одновременно обещанием Никифорова, что скоро мы будем вместе, и подтверждением того, что я не выдумал всё это.