Глава 2: Новая я
Месяц. Целый гребаный месяц я торчу безвылазно в больнице, под строгим наблюдением врачей. Как оказалось, в тот день, когда меня в срочном порядке везли в реанимацию, никто не делал больших прогнозов, ведь я должна была умереть. «Вы чудом спаслись», — сказал мне врач, когда я пришла в себя в палате. Перелом двух ног в трех местах, раздробленный позвоночник, смещение шейного позвонка — и это была еще малая часть того, что стряслось с телом в тот день. Я и сама была в не меньшем шоке от услышанного, по описанию травм машина должна была как минимум километр протащить меня за собой, чудом как ничего по дороге не отвалилось.
Каждый второй врач, медсестра или уборщица считали своим долгом заглянуть ко мне в палату и самим поглядеть на степень описуемого ужаса. Они смотрели на меня как на выставочный экспонат, как на какое-то старинное барахло, утерянное давным-давно, еще во времена викингов, а сейчас он совершенно случайно попал на витрину музея. Затуманенный от сильных обезболивающих мозг мало что запоминал тогда, лишь небольшие отрывки, как, например, прерывистые вздохи и шепот про господне чудо. Кто-то молился, кто-то записывал меня в святые или того хуже в мученицы. А кто-то говорил, что бог спас меня тогда за деятельность отца.
Алкоголизм у нас нынче в почёте?
Самые запоминающиеся стали те, кто без каких-либо манер и разрешения лапали мое тело. Вряд ли они догадывались, что я что-то чувствовала или помнила, думаю, половина из них точно бы не стала распускать руки, знай они наверняка, что я всё запомню. Они считали своим долгом прикоснуться к благословенной коже. Больные фанатики, как их вообще в медицину занесло. Хотелось встать и врезать каждому, кто тянет ко мне свои руки, закричать, что врачи меня спасли. Но я не могла. Всё, на что я тогда была способна, это молча наблюдать за очередным «паломником».
Странности начались на следующий день после моего пробуждения. Те, кто раньше называл мое спасение чудом, напрочь забыли обо всех деталях аварии. Леча всё оставшееся время лишь одну сломанную руку и ушиб на голове, называемый сотрясением. Как бы я ни выкручивалась с вопросами, задавала наводящие или приблизительно связанные, все как один отвечали, что у меня просто травма и я напридумывала себе лишнего. Мать твою, но я же помню лицо хирурга, когда каталку со мной только завезли в операционную. Бедного мужчину чуть инфаркт на месте не хватил. А теперь мне говорят, что это всё выдумки. Какая же чушь.
Тогда месяц назад я думала, что скоро сойду с ума, или уже сошла, просто не до конца этого не понимаю. Правду ведь говорят, больной на голову человек может голым членом на Красной площади размахивать, считая, что так и надо.
Мне не давали чётких ответов, ограничиваясь размытыми, и постоянно смотрели так снисходительно, словно я какой-то маленький ребёнок, несмыслящий ничего в этом мире. А когда я запросила медицинскую карту — вовсе рассмеялась в лицо, говоря, что этим займутся взрослые. Мне двадцать пять через полгода, неужели я недостаточно взрослая?
Однотипные ответы и утайки продолжались все три дня, что я лежала под капельницами. И по окончанию я добилась того, чего хотела — ответов на мучавшие вопросы, которые только запутали и без того плавящийся мозг.
— Привет. — в дверях палаты раздался веселый голос, оповещающий, что скоро я поеду «домой». Обладательница просто шикарных каштановых волос без толики смущения зашла в палату и, сев напротив меня, стала разглядывать поломанную руку, что все ещё была в гипсе. Врач советовал ещё месяц его не снимать до эффективного сращивания костей.
Какая же все-таки Нина была красивая в двухтысячных.
И наивная, куда без этого.
Елена Гилберт. Передо мной сидела сама золотая девочка из «Дневников вампира». До сих пор сложно в это поверить, и, если говорить откровенно, в шизофрению я поверю с большим успехом, чем в магическое перемещение и параллельные миры. Кто я такая, чтобы меня спасали путем переселения тела? Но это было правдой, что ни на есть настоящей, без преувеличений и издевок. Вот уже как месяц я живу в своём новом теле, в новом мире и имею новую жизнь. Причём не такую отстойную, как моя старая, у девчонки, чье тело я занимаю, всё было просто шикарно. Полная и любимая семья, богатые родители и наследство в виде целого города. Чем тебе не идеальная жизнь?
Узнала я об этом не сразу, а только спустя неделю, когда ко мне разрешили пускать посетителей. Под строгим присмотром врача, оказавшегося впоследствии моим отцом, в палату заявились четыре человека: мать, чье имя я до сих пор не знаю, Дженна Саммерс — тетя, Елена и Джереми Гилберты — старшая сестра с братом-близнецом. Двойняшкой, будет правильным, на близнецов мы даже с большого расстояния не смахиваем. Насколько я помню из сериала, никакой третьей сестры у них не было, в семье детей было двое, если только мать семейства не была беременна на момент аварии. Но я переместилась в тело взрослой четырнадцатилетней девушки, а не орущего младенца, значит, дочь у них была, но откуда? Или это параллельный мир, специально созданный под меня? Даже если и так, менее жуткой вся эта история быть не переставала.
Изменился и язык, на котором я говорю. Теперь я шпарила на английском как на родном, и даже сначала этого не заметила почему-то, не обратив внимание на имена врачей. Зря, получается, шесть лет на изучение языка угробила, можно было сразу под машину прыгать, одновременно дешево и практично. Свой родной — русский — я, к счастью, не забыла, и всё так же могла спокойно на нем говорить и мыслить. Сложности только возникли при разговорах, я могла неожиданно переключаться с одного языка на другой, и понимала я это только когда врачи открыто таращились.
Искренне рады меня были видеть только родители да Дженна, брат лишь делал вид, что ему не плевать, причём так отвратительно, отчего впоследствии «отец», разозлившись, вышвырнул его за дверь. А Елена постоянно за что-то извинялась, просила прощения, вновь заливая всё слезами. К ее третьему визиту я начала молиться всем, кому можно, только бы она больше ко мне не приходила, как Джереми, который с того единственного раза так и не зашёл. За это я была благодарна как никогда сильно, парень был единственным, кто не лицемерил мне в лицо, как та же Елена, которая находиться со мной хотела не больше, чем я с ней. Но из-за аварии, случившейся, по всей видимости, по её вине, девушка всё никак не могла успокоиться, извиняясь при каждом удобном моменте.
Парад лицемерия с её стороны не прекращался вплоть до середины февраля, заходила проверять меня, узнавать, как дела, не плохо ли мне здесь лежится и многое другое в подобном духе. В общем, строила из себя хорошую сестру, желая обмануть всех, включая меня. Правду мне рассказала Дженна, которая, в отличие от остальных, смогла понять, что мне неприятны действия Елены. Родители ничего плохого в этом не видели. Тетя разъяснила, что под машину я попала после ссоры с сестрой, по её словам, меня так сильно задели ее слова, что ноги сами понесли под машину. Опять-таки, с её слов, предыдущая я была до жути обидчива, и такие действия как раз в ее духе.
Ах да, тело. Её звали Маргарет Гилберт. Почти как моё — Маргарита, только на американский манер. И не только имя, волосы всё по-прежнему тёмные, прямые, карие глаза, скорее даже чёрные. Губы, нос, черты лица — всё до ужаса совпадало с моим, как будто и не было никакого перемещения. Наверное, единственное, что отличалось, — рост, раньше я была сто семьдесят восемь, Маргарет явно была ниже, не знаю, на сколько, но по ощущениям сантиметров десять, не меньше. Но в остальном попадание десять из десяти.
Самое жуткое, к чему до сих пор трудно привыкнуть, это смотреть на свое отражение в зеркале, одновременно узнавать и не узнавать себя. Вроде ничего существенного не поменялось, всё было на месте, даже шрамы, ничего нет. Но каждый раз, подходя к зеркалу, с той стороны меня прожигал мертвенно бледный взгляд той, чье тело я наглым образом украла. Это были мои мёртвые глаза.
Мертвые, как я сама.
Я уже давно перестала обманываться на этот счёт. Та я, прошлая, из нормального мира давно мертва, как и Маргарет в этом. Наши травмы просто не были совместимы с жизнью. Мне повезло больше, получила второй шанс. Что же до неё, оставалось загадкой, отправилась ли она к праотцам или, как и я, очнулась совершенно в другом теле, в моем, если думать логично. Или, может, другой нас из совершенно другого мира.
Да и какая уже разница, ни одна из нас не в силах что-либо изменить, чем быстрее привыкнем к новой жизни, тем лучше для всех.
— Елена, вот ты где, зачем убегать, мы тебя потерять успели, — это была Дженна, вошедшая в палату с разноцветными шарами в руках. Тетя Дженна, какая же она все-таки была красивая в реальной жизни, добрая и жизнерадостная. Прям лучик света, от которого даже самое худшее настроение менялось на радостное. — Ну как ты тут? Ничего не болит?
Обращалась она уже ко мне, смотря так заботливо, что улыбка на лице сама собой заиграла на губах. В ответ я получила точно такую же искреннюю улыбку. Эта светлая женщина с первых серий стала моей любимицей, затмив собой всех женских героев. Она была такой обычной среди паранормальные, отдушиной для моих глаз во время простора откровенной бредятины на экране. Что уж там, я до сих пор не могу простить сценаристам ее смерть, как и Клаусу, который сразу после этого попал на вторую строчку моих нелюбимых персонажей. Уступая только Деймону, но его лидерство вряд ли кто-то переплюнет.
Для себя я твёрдо решила во что бы мне это не стоило спасти Дженну от лап гибрида. Раз мне дали второй шанс, нужно использовать его по полной.
— Я просто ушла вперёд, — поспешила оправдаться «зануда». Она прекрасно видела, как взгляд Дженны менялся, стоило ей завидеть меня. На ту же Елену тётя так не смотрела, что, наверное, задело девушку, учитывая, какие ревнивые взгляды она на неё кидала, пока никто не видит. Всё-таки это она её настоящая племянница, а не я, только Елена-то об этом не знала.
Зависть — плохая вещь, сестрёнка.
Дженна её проигнорировала и вплоть до прихода «родителей» расспрашивала меня о самочувствии. Приходила она нечасто, работа и учёба отнимали много сил, особенно когда ты их совмещаешь. Мне-то не знать, каково это. На первом курсе, ещё до отношений с Кириллом, мне приходилось работать на полставки кассиром и подрабатывать фасовщиком, лишь бы хватило на учёбу. Но даже с учётом двух работ денег иногда не было, всё уходило на оплату обучения, стоявшего в приоритете над мирскими потребностями.
Поэтому с Дженной было интересней, она понимала меня, ну или скорее я её, Маргарет ведь была ещё школьницей, не окончившей средней школы. Приходилось сильно цензурировать каждое слово, выходящее из моих уст, дабы не вызвать подозрение. Постаралась я удачно, раз Дженна стала проводить со мной как можно больше времени. Жаль, что после выписки она уедет обратно учиться, и я останусь одна, один на один со своей новой любимой семьёй.
Торжественно из палаты меня выписали под расписку Грейсона Гилберта, где он дал честное слово следить за моим здоровьем дома. Из одной тюрьмы выписали в другую, что сказать. Я была не в том положении, чтобы жалким, дом всяко лучше, чем больничная койка. В груди даже трепетало какое-то тёплое чувство, радость, походу, скоро я увижу Мистик Фоллс, вымышленный город, созданный специально под сериал, который теперь стал моим домом. Сложно подавить в себе детский восторг, возникающий только от одной мысли, что я скоро смогу побывать в так полюбившихся местах на экране.
***
Дом встретил меня унылой тишиной. Елена сразу же после выписки поехала в школу, Дженна и миссис Гилберт — на работу, а Джереми так и не появился. Видать, отношения с прошлой мной были настолько паршивыми, что парень был бы рад, останься я навсегда в больнице. Ну и на хер его, сдался мне этот эмо-бой.
Вживую находится внутри дома было странно и непривычно, с одной стороны, всё такое знакомое, а с другой — первый раз все-таки. Дебильная лестница прям перед входом, диван в гостиной, где сначала будет спать Аларик, а потом Елена сожжет тело брата, ну и кухня — минус пальцы дяди Джона. Прекрасное место для жилья, ничего не скажешь. Ах да, забыла про убийство Кола и многочисленные покушения на жизни домочадцев.
Вспомнив всё это, детский восторг как рукой снесло. Конечно, как фанат я была рада возможности тут пожить, но как человек, для кого собственная безопасность важнее всего, стоило поискать колледж подальше от штата Вирджиния. Орегон, к примеру, или заграница. Времени подумать, как слинять подальше от сверхъестественного, было много, главное — не сильно тянуть, а то будет поздно.
Впереди ждали все этапы нудной лекции от Грейсона, что мне можно было делать, а что нельзя. Какой правильный уход за гипсом и что я всегда могу попросить помощи. Мило, конечно, но вряд ли я когда-нибудь воспользуюсь его услугами. Мой папаша всё тоже портил, а что не портил — пропивал, я еще с восьми лет перестала полагаться на мужчин, и, смотря на новоиспеченного отца, желание что-то изменить не возникало. Тем более Грейсон Гилберт скоро умрёт, зачем лишний раз привыкать к обреченному человеку.
Пережив этот ад, меня все-таки отпустили наверх, в комнату Маргарет, отдохнуть после выписки. В голове я уже представляла мягкую кровать с необыкновенно мягкими и удобными подушками, пуховую перину и тёплое воздушное одеяло. Все мои ожидания разрушились, стоило завидеть чёрную как смоль дверь. Уже тогда я почувствовала неладное, но не дала надежде угаснуть, утешая себя мыслью, что просто денег на другую не хватило. И зря, стоило подготовиться заранее к увиденному ужасу, творившемуся за дверью.
Чернота была повсюду, буквально лезла изо всех щелей. Стены, потолок, ламинат на полу, шторы, кровать, прикроватный столик, люстра и шкаф-купе с письменным столом — всё это было чёрным. Какой же пиздец. Девочка явно была больная, раз жила в самом настоящем склепе, кто ещё добровольно заточит себя в подобных условиях. А я ещё поначалу удивлялась слишком бледной коже, списывая это на перенесенный стресс. Оказывается, Маргарет просто-напросто жила в могиле, не видя дневного света. Просто великолепная новая жизнь.
Открытые окна никак не улучшили ситуацию, свет как будто поглощался, стоило ему попасть в комнату. Так ещё и расположение окон выходило на лес, где априори мало света. Нужно было что-то менять, ремонт там или вовсе в зал переехать. В таком месте с ума сойти легко, самая настоящая психушка, только наоборот.
Стены были абсолютно пустыми, без единого плаката или другой подростковой атрибутики. Полки полупустые, заполненные всяким хламом, в основном книгами по оккультике и мифам. Кровать, на которую я надеялась, оказалась жёсткой и совершенно неудобной. Лежать на ней всё равно что на бетонной плите, в палатке и то было бы удобнее. В шкафу тоже плачевно, вся моя теперешняя одежда тоже тёмных оттенков: чёрная рубашка, чёрные джинсы, чёрные кофты, чёрные куртки, чёрное, чёрное, чёрное. Всё, мать его, чёрное. Тошнит уже от этого цвета. Глаза сами из орбит вылезают, лишь бы больше не видеть этот ужас.
С трудом переборов желание выбросить все в мусорку прямо сейчас, я подошла к единственной не чёрной вещи в комнате — старый стационарный компьютер. Серый. Слава тебе господи. Теперь это моя единственная любимая вещь в доме. Запустить его было той ещё задачей, в последний раз я видела подобные в своей школе, и то их потом быстро заменили на более новые. Искала я всё, что может быть важным: информацию, личные заметки, может, наша Маргарет вела личный дневник, в начале десятых это вроде было модно. Нужно найти хоть что-то, что поможет мне лучше притворяться той, кем я стала.
Долго искать не пришлось, мини-Гилберт была той ещё идиоткой, раз оставляла историю браузера нетронутой. Куда я только вляпалась. Чего спокойно не сиделось, надо ведь обязательно лезть в чужое белье, будто когда-то мне это любопытство не выходило боком. Стоило сразу все закрыть, а не копаться дальше, оставить все как есть, похоронив прошлое со старой владелицей. Но я не была бы собой, если бы сделала именно так.
Куча жутких форумов, чаты на оккультные тематики. Маргарет, оказывается, была очень активной, раз переписывалась одновременно в двадцати подобных сайтах. Девчонка просто была помешанной. Тут тебе и форум про вампиров, где подробно расписывают, как его вычислить из толпы, как обороняться и убить. Из вычитанного я поняла, что группа фанатиков искала способ, как стать бессмертными, рассматривая все способы, включая вампиризм и ведьмовство. К последнему она подошла более ответственно, найдя в интернете копии разных гримуаров, некоторые из них были в электронном формате скачаны на комп, другие куплены за бешеные деньги с Amazon и eBay. Раньше я думала, что старые книги на полках — это классика, теперь даже не знаю, что сказать. Одно емкое слово «пиздец» как никогда лучше опишет всю ситуацию.
Сразу стало понятно, почему Джереми и Елена так к ней относились. Я бы тоже не стала связываться с таким человеком, кто знает, когда его переклинит и он пойдёт резать людей ножом во имя Эдварда Каллена. Возможно, брат с сестрой подсознательно чувствовали угрозу, или, ещё хуже, Маргарет успела что-то им сделать, за что ее теперь сторонятся, как прокаженную. Девчонка была больной, и, похоже, это видели все, кроме Дженны и Грейсона. Или замечают и специально закрывают глаза, в упор не замечая проблемы.
Хуже детей-психопатов — родители, потакающие их прихотям. Уродам дозволено всё, за что обычно должно следовать наказание, а потом эти родители в суде пускают слезы, мол, как так вышло, мой сынок не такой. Какая же мерзость.
Мой взгляд сам собой зацепился за выдвижной ящик стола, явно закрытый в спешке. Замок легко поддался, до конца его так и не закрыли, поэтому содержимое было достать легко. Внутри лежала всего одна вещь — чёрный, оно и неудивительно, блокнот. Весь в залогах и какой-то грязи, похоже, старая владелица на постоянной основе таскала его с собой. На внутренней стороне обложки аккуратным каллиграфическим почерком было написано «Пегги от твоей любимой Мери», рядом лежала не менее потертая фотография с двумя девочками лет десяти. С обратной стороны мне с трудом удалось прочитать надпись, стёртую со временем: «Маргарет Гилберт и Мередит Сулез, лето 2005 г.». Девочки были очень похожи, как сёстры, и не знай я, что одна из них — это теперешняя я, то именно так бы и подумала.
Даже у такой чокнутой была подруга, не то что у меня. Надеюсь, дальше мне не придётся читать про её убийство. Самое страшное, что такое вполне могло быть, с учётом, что у Маргарет были не все дома. Вполне вероятно, что однажды ей взбрело бы в голову кого-нибудь убить, проверив всё, что пишут в интернете. Я могла бы списать эти мысли на приступ паранойи, но чем больше я перелистывала страницы, тем больше понимала, что это не напрасные опасения.
Чем больше я вчитывалась, тем больше мне становилось мерзко от осознания, что теперь я — это она. В своём дневнике Маргарет писала, как сильно ненавидит родителей и сиблингов, как мечтает от них избавиться и что у неё даже есть план их убийства, расписанный в мельчайших подробностях. Она писала много плохого, оскорбляя каждого из них, письменно уже планировала похороны и распределяла имущество. Про вампиров она тоже писала, уделив им большую часть блокнота. Судя по всему, про их существование девочка узнала недавно, год назад случайно подслушала разговор Грейсона и Джона на кухне, когда они как раз обсуждали дела семьи.
Именно тогда она впервые стала увлекаться мистикой, после того как полезла на форум искать интересующие ответы. Но вместо них нашла группу людей, поддерживающих ее бред. Желание стать вампиром стало для неё идеей фикс, навязчивыми мыслями, не отпускающими уже год. Иначе как объяснить чат «Lookpire», где Маргарет и ещё четверо таких же отбитых людей пишут свои предположения, как обратиться в кровососа.
Кто-то писал, что нужно получить укус, как в «Сумерках», другая утверждала, что вампиром, как и ведьмой, можно только родиться, один гений нес чушь про стакан вампирской спермы, мол, выпей его и обратишься. Куда в нашем мире без придурков, даже в этой вселенной без них не обошлось. Выделялся человек с ником «vampizer», его слова были самыми приближенными к истине. Он писал, что нужно умереть с вампирской кровью в организме, подождать утра и уже потом выпить кровь человека. Правда, он утверждал, что обязательно нужно всё провести в полнолуние, иначе ничего не сработает. Здесь он, очевидно, промахнулся.
И вот с этим я должна ассоциироваться? Быть малолетней психопаткой, дрочивший по ночам на полумертвых мужиков и мечтающей осиротеть? Да это какая-то несмешная шутка. Очень отвратительная и мерзкая. Я рассчитывала на личный котёл в аду, а не это всё. Неужели мои грехи настолько ужасные? Бумажку бы хотя бы оставила, за что именно меня наказывают, ненавижу играть в угадайку.
— Маргарет! — крикнул из кухни Грейсон, отвлекая меня от тягостных мыслей. — Тут твой парень пришёл, спускайся, пока я его не вышвырнул.
Парень? Ну ничего себе новость. Девчонке всего четырнадцать, куда ей парень. Ещё один псих с форума, под стать ей самой.
Спустилась я без всякого энтузиазма, на кой мне вообще сдалось к кому-то идти, я ведь даже не знаю его. Нужно отшить пацана прямо сейчас, чтобы потом глаза мне не мозолил. Встречаться с бывшим «чокнутой» я уж точно не собиралась. Вдобавок он ещё и малолетка, дети меня не привлекают. Да и какой он парень, раз за весь месяц ни разу девушку свою не навестил, не любит он ее, вот и все ответы. Этим разрывом я сделаю одолжение сразу троим.
Перед глазами всё сразу закружилось, стоило мне открыть дверь. Весь настрой быстро улетучился, и я как вкопанная застыла в дверях, не в силах пошевелиться.
Мать твою, что за пиздец тут творится?
Прямо передо мной, всего в паре шагов, стоял Кирилл, молоденький ещё, как на старых фотографиях. Это был он, настоящий, живой во плоти, не галлюцинация и не бредовый сон под горячкой. Мой блядский бывший стоял на пороге моего теперешнего дома. И смотрел, сука, смотрел так же, как Кирилл, глазенками своими, от которых тошнить тянуло. Именно из-за него я терпеть не могу голубые глаза, понимаю, что глупо, но ничего с собой поделать не могу. Его вспоминаю каждый раз, стоило завидеть мужчин с голубыми глазами.
Это не мог быть Кирилл, просто не мог. Мы что, получается, в один день померли, как герои индийских сериалов? С моста бросился после моего ухода. Идиот. Суку, а ведь мог. Ещё в начале отношений угрожал с окна сбросится, если его предам. Неужели сдержал словно? Впервые в своей жизни.
Этот уебок меня даже после смерти в покое не может оставить.
— Привет? — неуверенно произнес парень, весь его весёлый настрой мигом пропал, стоило увидеть в моих глазах отвращение.
— Привет. — сухость в горле не давала нормально ответить. Или это была предвзятость? Я ещё не знаю, кто этот парень, но уже начинаю его ненавидеть.
— Ты чего, реально меня не помнишь? — лже-Кирилл попытался поймать мои руки, но я инстинктивно от него отшатнулась. Парня аж передернуло от моих действий, словно я ему только что пощечину влепила. — Джер сказал, что у тебя амнезия. Я думал, он врёт, но, похоже, что нет.
Вот урод, как со мной общаться, он последний, а как распускать слухи, он первый. Откуда он вообще взял, что у меня амнезия. Придурку хоть известно значение этого слова? Почему-то я уверена, что нет.
— Он врёт, частично. Напомню в основном детство и другие мелкие детали, — зачем-то объяснила я. Привычку, приобретенную за шесть лет, сложно вывести всего за месяц.
Лже-Кирилла мой ответ не устроил, а, казалось, разозлил вовсе. Он, похоже, ждал, что, как только откроется дверь, Маргарет бросится к нему в объятья и зацелует. А не будет стоять на пороге с недовольным видом. Привыкай, милый, ради тебя меняться не стану.
Хотя какой привыкай, я же его бросить планирую.
— Тогда что с тобой? Ты меня даже на порог не пускаешь.
В блокноте Маргарет толком ничего полезного написано не было, «чокнутую» больше волновали вампиры, чем социальная жизнь. Про людей писала мало, в основном только плохое про свою семью, и никакого голубоглазого брюнета не упоминала. Если, конечно, передо мной не стояла сменившая пол Мередит.
— А сам не понимаешь? — лучшая защита — это нападение. Пусть думает, что дело в нем.
— Нет. Не понимаю. Суку решила из себя строить, подстать этой шлюхи Форбс?
Теперь понятно, от кого у этой милой, на первый взгляд, девочки такие радикальные взгляды, и не только на семью, но и друзей Елены. Лже-Кирилл оказался таким же говнюком, как и настоящий. И как только они сошлись на взаимной ненависти к «команде добра»? По ночам вместо поцелуев ведут споры, если у блондиночки ЗППП. Или он и есть тот самый «vampizer»?
— А ты гондон, раз за месяц до больницы дойти не смог.
Била я, считай, наугад. Ставя ставку на обидчивость Маргарет, если она после перепалки с сестрой под машину прыгать пошла, то явно обиделась бы на то, что парень не навещал.
— Ты издеваешься?! — выкрикнул лже-Кирилл, теряя самообладание. Кулаком по дверному косяку ударил, потом ещё раз и ещё, пока маленькие крапинки крови не остались на белой поверхности. Лучше бы по лицу мне вмазал, так денег на краску тратить не придется. — Твой папаша и на шаг меня к больнице не подпускал, мне как, по-твоему, внутрь надо пробраться?
— Через окно.
Давай, Ромео, вали уже отсюда, не до тебя. Мне ещё вторую половину дневника читать, там как раз самое интересное начинается, твое появление как жужжание назойливой мухи. Только от насекомого избавиться можно, а от тебя, лже Кирюш, нет.
Придурошный тем временем уходить не собирался, стоял по стойке смирно и смотрел своими вылупившимися глазенками. Похоже, Маргарет была дерзкой и крутой только на бумаге, в реальном же мире обычная тихоня. А я уже побоялась, что ее поведение выйдет мне боком в будущем, но, как видимо, всё обошлось.
— Тебе мозг переехали или что? Или гены взяли свое и мозги, как у Елены, атрофировались? — этот вариант Кирилла был более груб, мой себе не позволял орать на девушек в публичных местах. Особенно когда их отцы могут навалять ему в морду за хамское поведение.
Это же был либо бессертым, либо ни разу не огребал за свои слова, ну или просто идиот. Иначе я не могу объяснить его визжащий крик на всю округу. Нет, серьёзно, пацан реально надеялся, что Грейсон не услышит его, или что позволит какому-то шкету оскорблять его дочь? Причём не одну.
Как я и предполагала, почти сразу же за моей спиной образовался отец семейства в явно северном характере. Это я поняла по моментально изменившемуся лицу лже-Кирилла, который за секунду побелел. Он тут же оторвался от двери, отпуская бедную ручку, и сделал пару шагов назад. Я уже подумала, что парень рванет прочь с участка, но пока он тупо стоял на крыльце, теребя края кофты. Трус под стать своей подружки. Вот тебе и общие интересы нашлись, в клубе понторезов познакомились.
— Кристиан, ты почему не в школе? — обманчиво спокойный голос «отца» донесся из-за моей спины. Наверное, стоило отойти в сторону или как-то отодвинуться, но в тот момент я как-то об этом не подумала.
— Здравствуйте, мистер Гилберт, — протянул Крисс. Теперь я хотя бы знаю имя неопознанного парня.
Сначала Кирилл, теперь Кристиан, эта злополучная «К» всю жизнь меня преследовать собралась. Не хватало в будущем подцепить ещё одного мужика с буквой «К» в начале имени, а то мне как-то несказанно на них везёт. Кто там у нас ещё есть? Кол, Кай, Кад и Клаус — целый набор психопатов, выбирай самого лучшего.
— Ты не ответил на вопрос.
Крисс переминался с ноги на ногу, явно нервничал. Грейсон Гилберт был не последним человеком в городе, член семьи основателей и почётный врач, с такими лучше не связываться почём зря.
— К Маргарет пришёл узнать, как она.
— Узнал?
— Да, сэр.
— Тогда шуруй на уроки, — кинул ему в лицо издевательски Грейсон, а потом обратился ко мне, словно Кристиана уже давно не было на крыльце: — Мэгги, милая, прикрой дверь, дует.
И почему нам толком и не показали этого мужчину на экране, такого крутого персонажа потеряли. Он ведь в теории мог вместе с Алариком охотиться на вампиров, выпивать с Деймоном в баре, обучать Джереми охоте. Жаль, умер мужик слишком рано, так и не раскрыв потенциал полностью.
— Хорошо, папа. — Такое простое слово слишком уж с натугой слетело с моих губ. Очень тяжело было произносить это вслух, даже в адрес незнакомого человека, который ничего плохого мне не сделал.
Грейсон после моих слов затормозил и как-то странно на меня взглянул. Опять осечка, Маргарет со своей ненавистью к родителям вряд ли называла его «папой», стоило просто кивнуть. Мужчина старался вида не подавать, плохо, конечно, выходило, но звёздочку за попытку дать можно. Смотрел пристально, словно ожидая, что я сейчас рассмеюсь, а когда понял, что подвоха не будет, улыбнулся и ушёл обратно готовить ужин.
Я же поднялась обратно в комнату, возвращаясь к тому моменту в дневнике, где меня прервали. Ничего глобально нового Маргарет больше не писала, оставляла только всякие заметки, вычитание из книг, помечала интересующую литературу и расписывала непонятные имена, некоторые из которых были зачёркнуты. Оставалось надеяться, что это не было списком потенциальных жертв, а то был там один на форуме, кто предлагал сделать подношение дьяволу взамен на вампиризм.
На последней странице блокнота был какой-то странный список дел, судя по дате исполнения, заготовленный на будущее. В нем было всего пять пунктов, до боли жутких для четырнадцатилетней девочки.
1. Встретится с «vampizer»
2. Избавиться от проблемы. (Первой будет Елена)
3. Стать вампиром, и если придётся, кого-нибудь для этого убить.
4. Избавиться от одноклассников. (Кроме Мередит и Крисса)
5. Уехать в Новый Орлеан.
У любого многоуважаемого психа должен быть план дел на случай, если он станет убийцей. Вот и у Маргарет был свой. Какая ответственная девочка.
Больше всего меня позабавил пятый пункт про Новый Орлеан, что всех туда так тянет, ей-богу, как наш Питер. Наверное, начитавшись форумов, Маргарет решила, что там точно встретит настоящих вампиров, ну хоть где-то она была права. Только зачем заморачиваться с переездом, если можно подождать полгодика, и эти вампиры сами приедут к тебе в город. Грустно даже как-то, младшая Гилберт так сильно желала увидеть настоящего кровососа, но не дожила до появления Сальваторе всего ничего. Карма и вправду жестокая штука, раз так поиздевалась над бедным ребёнком.
Ну, не совсем бедным, конечно, но невинной её точно было сложнее назвать.
Взяв со стола ручку, я принялась перечеркивать всё, что она тут понаписала. Теперь это моя жизнь, и мне реально, что и как я буду делать. И на соседнем листе быстро начиркала новый, более приемлемый план:
1. Не дать чете Гилбертов разбиться на мосту.
2. Спасти Дженну.
3. Стелена — forever, Делена — suck.
4. Наладить отношения с семьёй. (По возможности)
5. Свалить нахрен из города, как можно дальше, как только Клаус заявится в Мистик Фоллс.
Последний пункт я обвела несколько раз ручкой, выделяя его как самый важный. Всё, о чём я мечтала с самого детства, — это спокойная жизнь, где тебя никто не трогает, не орёт за пустяки, жизнь, которая зависела только от меня и моих решений.
После появления Клауса, останься я здесь, эти мечты вряд ли будут осуществимы.
***
За что я сильней всего ненавидела свою семью, так это за лицемерные ужины, устраиваемые моим отцом, когда приезжали родственники. В такие дни от него обычно не несло водкой — первую половину дня, — мать вела себя мило и порядочно, в кои-то веки вспоминая, что у нее есть дочь. Целый день они строили из себя образцовых родителей, вешая на уши лапшу всем, кто спрашивал про их жизнь. У отца сразу появлялась престижная работа, где платили кучу денег, двоюродные тетки попрекали своих мужей, ставя моего папашу в пример, а мать становилась самой счастливой женщиной, которой несказанно повезло с мужем.
Наверное, даже орудуя болгаркой или паяльником, из моих глаз не вырежешь их фальшивые улыбки и ласковые слова, с которыми они ко мне обращались. В свои детские годы я попадалась: как можно так откровенно лгать, что тебе все верят и даже подвоха не видят? Стоило дверям закрыться, и дом погружался в прежнюю тьму, где все домочадцы друг друга ненавидят. Крики и ругань из-за немытой посуды, попойки с дружками и забивание огромного болта на воспитание дочери. Я переставала существовать сразу, как родственники уезжали.
Нельзя сказать, что меня до сих пор как-то волнует паршивое детство. Напротив, ещё в пятнадцать лет я поняла, что проще отпустить всё и жить дальше, выкинув лишний балласт в лице родителей. Но будет ложью, если я скажу, что на меня это никак не повлияло. Ненависть и недоверие к людям тянутся как раз из детства, я даже Кирилла нашла, как когда-то мамаша моего отца.
С новообретенной жизнью я хотела выдернуть всё прошлое, начать жить заново, раз появился шанс. Не изменится досконально, конечно, но какие-то черты характера стоит изменить. Скрыть глубоко внутри себя, дабы не уподобиться настоящей Маргарет.
На подобном ужине я в последний раз была в шесть лет, но, видимо, высшие силы решили надо мной поиздеваться, подсунув новый семейный ужин, теперь уже в лице Гилбертов. Вечером Грейсон собрал всех внизу, усадив каждого за стол. Я сидела между Джереми и Мирандой, наконец-то хоть имя её узнала, напротив расположился Грейсон, а по правую руку от него Елена.
Первое время мы сидели почти что в тишине, Джер ковырял вилкой в салате, зло поглядывая то на меня, то на отца. Возможно, на месте помидорки парень представлял моё лицо, уж шибко он был доволен, когда протыкал красный шарик. Елена переговаривалась о своей успеваемости в школе с матерью, на нас они даже не смотрели. Ну а Грейсон пялился целый ужин на меня, следя за каждым движением. Чувствовала я себя словно на ужине с психопатами, где каждый мечтал меня прикончить.
Желание свалить куда подальше росло с каждой минутой, в какой-то момент я даже вознамерилась встать из-за стола. Но Грейсон угрожающе на меня зыркнул, от чего мне пришлось сесть на месте под злорадный взгляд Джереми. Этот малолетний урод портил настроение лишь одним своим видом. Пока мы играли в счастливую семью, я успела прикинуть, сколько ещё мне терпеть эру мудацкого Джереми. По прикидкам, изменится он только к сезону третьему, а этого слишком долго ждать. Понемногу я уже начала помнить Маргарет, если в ее жизни такие вечера были каждодневными, то неудивительно, откуда у нее такие желания. Когда мой папаша в порыве показать, какая у нас дружная семья, обнимал меня за плечи, я тоже мечтала воткнуть вилку ему в глотку, вонзив поглубже.
Похоже, у нас с ней больше общего, чем я предполагала.
В который раз за этот вечер Джереми пнул меня ногой, его проклятая конечность не переставая тряслась, противно постукивая по полу. Раз в пару минут его ботинок скользил и проходился уже по моей ступне, оставляя грязный след. Малолетняя скотина, даже не удосужился переобуться, завалившись на ужин в уличной обуви.
Моё терпение медленно подходило к концу. Мало того что меня заставляют жрать чёртовы консервированные бобы с непонятным овощным салатом. Так ещё я вынуждена сидеть рядом с ублюдком, не видевшим личных границ. Из дневника я узнала, что Джереми родился на пять минут позже Маргарет, а это значит, я была старше. И как образцовой сестре, мне предстояло подать урок младшему хамлу.
Слегка отодвинувшись на стуле, чтобы в случае чего можно было быстро выбежать из-за стола, я, особо не целясь, заехала эмо-бою каблуком прямо по стопе. Пусть знает, каково это. На лице сразу расцвела ликующая улыбка, стоило братцу заорать, словно резанная курица. Все тут же оторвались от своих тарелок и уставились на нас. Джереми подскочил как ошпаренный, хотя я навряд ли настолько сильно его ударила, откинул стул и с лицом насупившегося пуделя подскочил ко мне.
— Ты! — заверещал он на всю кухню. — Совсем свихнулась, дура!
— Джереми! — тут же последовал громкий хлопок — Грейсон ударила кулаком по столу, заставив Елену вздрогнуть.
— Она мне ногу чуть не отдавила!
— Это, по-твоему, повод называть сестру дурой? — голос его был хриплым, мужчина, по всей видимости, устал разнимать их.
Рот Джереми то открывался, то закрывался, как рыбка, выброшенная на сушу, он барахтался, не зная, что сказать. Пялил на меня зло, скалясь, пока всё, что он получал в ответ, это ехидную улыбку с моей стороны, которую, кроме него, никто не видел. Долгие месяцы я тренировалась перед зеркалом: улыбалась с презрением, сучий взгляд и другую хрень. Хотела продемонстрировать всё Кирюше, когда придёт время, но в нашу последнюю встречу напрочь забыла про все репетиции. И вот мне выпал второй шанс испробовать свои навыки, и, судя по взгляду Джереми, получалось неплохо.
— А ты чего молчишь? Обычно твой рот не заткнуть.
Чего ты от меня хочешь вообще? Не я начала этот цирк, никто не просил тебя, умника, бить мою ногу. Карма, малыш.
— Кто дал тебе право меня вообще трогать! — заорал он мне чуть ли не в ухо.
Ну и бесячий ты тип, как Бонни только с ним спала, меня уже от пятиминутного разговора колотит, ведьме же приходилось на постоянке это терпеть. Когда Сальваторе приедут в город, надо будет попросить Деймона внушить этому козлу вести себя поуважительней со старшими.
— А кто дал тебе право распускать про меня слухи? — вся эта ситуация веселила знатно. Беру свои слова назад, этот вечер куда лучше, чем все взятые лицемерные вечера в кругу моей семьи. Здесь я могу вдоволь поиздеваться над немощью. — Что, думал, я не узнаю?
Вилка со звонким стуком вывалилась из рук Грейсона, ударяясь сначала об тарелку, а потом падая на пол. По его лицу было видно, как сильно он задолбался. Бедный мужчина старался ради своей семьи, а собственные дети плевали на эти старания прямо ему в лицо. Даже жалко его стало в моменте.
Ну нечего, потерпит, не я же облажалась с воспитанием детей. Вот тебе, Грейсон, наглядный пример, когда закрывают глаза на существующую проблему.
— Джереми! — воскликнула уже Миранда, до этого она сидела молча и предпочитала не вмешиваться. Отвратительная позиция, прям как у моей мамаши: ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не говорю. — Это правда? Господи, как у тебя только язык повернулся.
О милая женщина, знала бы ты, что Маргарет про тебя пишет, не стала бы её защищать.
— Да ничего я не распускал, она всё врёт. Почему вы вечно ей верите?
Сейчас вполне себе должна была заиграть грустная музыка, камера поочередно навеститься то на меня, то на Джереми, а родители слёзно переглянутся, понимая, как облажались. Но мы не в сериале, а в жизни, поэтому Грейсон снова стукнул кулаком по столу, пресекая слова Джереми. У бедняжки Елены аж глаза засветились, бросаться в слезы — её любимое занятие.
Интересно получается, один только Джереми чувствует настоящий облик Маргарет, остальные же её защищают. И нет, сейчас я говорю не про свой поступок, сделанный явно, чтобы позлить парня. Я говорю про их жизнь до меня. Всё, что я поняла за этот месяц, это то, что единственный, кто предпочитает не связываться со мной, — Джереми. Он презрительно фыркает в моем присутствии и дольше чем на минуту рядом со мной в одной комнате не стоит. Елена пытается держать нейтралитет, видно, что она хочет наладить отношения с сестрой, вину за мою травму чувствует. Но всё равно её доброта не выглядит искренне, девушка не привыкла так себя вести, ей, как и Джереми, неприятна моя компания. Про родителей я уже говорила, они слепы, Грейсон между семьёй и пытками вампиров выбрал второе, а Миранда предпочитает помалкивать.
А ведь точно, Джереми ведь охотник один из пяти, вдруг это у него суперсила такая — чувствовать угрозу. Маргарет, конечно, не вампир, но в блестящем будущем хотела им стать, может ли пацан из-за этого меня ненавидеть?
— Не надо врать, Сулез не пришёл бы в наш дом, не скажи ты ему, что у Маргарет амнезия.
От удивления я резко повернулась в сторону «отца». Так значит, мои предположения были верны, и Грейсон слышал всё, о чём мы с лже-Кириллом говорили. Возможно, даже подслушивал, шибко он быстро тогда пришёл. Мужчина, вы такими темпами ко мне в «любимые герои» рядом с Алариком и Стефаном встанете.
Кто бы мог подумать, что утренний неприятный разговор поможет мне в будущем. Надо будет выловить Кирилла Крисса и разузнать, что ещё говорил Джереми, вдруг есть что-то интересное.
— Это же шутка!
— Когда шутят, обычно смешно, а я из-за тебя с парнем поссорилась. — Наигранно, чтобы «родители» сильнее поверили, я сложила руки на груди в замок, пародируя стерв из сериала.
Плевать мне было на его «шутки», пусть распускает что хочет, мне-то какое дело. С малолетками враждовать ещё не хватало, я давно уже выросла из этих игр, когда сплетни в школе были сродни смертной казни. Сейчас мне просто нравилось наблюдать за перекошенным личиком Джереми от осознания, что на его сторону никто не встанет.
— Да кому твой парень сдался, — вскинул руками Джереми, непонятно к кому обращаясь, ко мне или к ближайший стене. — На одного мудака меньше в нашем доме.
— Может, тебе тоже уйти, тогда дома мудаков вообще не останется.
Сзади снова повернулась Елена, разряжая накалившуюся обстановку своим кашлем. Вовремя, ничего не скажешь.
— Только после тебя, сестренка, — выплюнул мне в лицо «братец».
— Ну хватит, я больше не собираюсь выслушивать вашу ругань, — в нашу перепалку вновь вмешался Грейсон, не менее злой, чем раньше. — Иди в свою комнату, Джереми.
— Значит, меня выгоняешь, а ей остаться можно?
— Иди я сказал, — твёрже повторил отец семейства.
Джереми наименование замер, смотря Грейсону в глаза. Искал в них намек на шутку, но, встретив только решимость, быстро отступил.
— Да и пожалуйста, всё равно лучше сидеть в комнате, чем с этой уродкой.
Прежде чем уйти наверх, Джереми развернулся корпусом и со всей силы ударил меня по загипсованной руке. И, чтобы не получить наказание, быстро убежал наверх. Вот же сука, он за это у меня ещё получит, маленький уродец.
Миранда тут же подбежала ко мне, спрашивая, сильно ли болит рука и нужна ли помощь, Грейсон нецензурно высказывал всё, что думает, а Елена сидела бледная, доедая свой салат. В весёлую, однако, я семейку попала.