Часть 18
<b>Маша</b>
Ребенок по всем подсчетам должен был появиться на свет через два месяца. Каково же было моё удивление, когда однажды утром Кернар поднял панику и развел шумную деятельность, объясняя все лишь одной фразой: «Младенец умирает. Нужно срочно доставать его оттуда!»
Да, последнее время я чувствовала себя почти нормально, разве что не вставала вовсе и привыкла к легкому головокружению из-за повышенной температуры. А тут чуть ли не смертный приговор.
— Рано же еще!
— Ничего. Справимся.
Сперва я недоумевала, из-за чего мою комнату быстро превращают в подобие больничной палаты, а потом внутренности скрутило так, что я думала, умру на месте.
Боль. Жуткая, острая, будто меня кто резал изнутри, заставила заорать во все горло и скрутиться пополам на кровати.
— Держите её. Не позволяйте сгибаться! — кричит Кернар своим помощникам.
Мои руки отрывают от живота, а я неверящими глазами смотрю на кровь на своих ладонях. Посмотреть на живот не дают. Кладут ровно на спину. Связывают. Хруст. Кричу. Задыхаюсь и последнее_ что вижу, перед тем как уплыть в небытие, это острие ножа, зависшего над моим туловищем.
<b>Руар</b>
— Руар?
— Да? — поднимаю голову от сложенных рук. Открываю глаза. Собран. Будто и не спал пару минут назад.
— Поздравляю. У тебя сын, — тихие слова.
Кернар стоит и улыбается, а я даже сказать ни слова не могу. Растерян. Не верю.
— Ты не рад?
— Где он?
— В спальне. Он недоношенный, но дышит сам. Хочешь посмотреть или уже завтра? День тяжелый был...
— Пойдем.
Выходим из гостиной и идем в спальню Маши.
— Маша жива? — спрашиваю по дороге, до сих пор чужим безразличным тоном.
— Утром смогу ответить точно. Она потеряла много крови. Некоторые кости сломаны. Мы опоздали. Ребенок успел ей навредить.
Осознаю новости, но ответить ничего умного не могу. Мысли разбежались по углам, попрятались.
— Примите наши поздравления, — кланяются парни у самых дверей. У всех лица счастливые, светятся.
Я же наверное бледен, словно мертвый.
Киваю. Молча вхожу в комнату.
Маша, окутанная коконом из энергетический сетей, лежит на кровати, укрытая простой белой простыней. Рядом с ней стоит один из учеников Кернара, наблюдает за сердечным ритмом и другими показаниями.
— Сюда, — дед указывает на небольшую кровать около окна.
Ступаю, куда указали. Вижу младенца и наконец впервые за этот день улыбаюсь.
— Он на человека похож, — скорее утверждаю, нежели задаю вопрос.
На белой пеленке лежит абсолютно голый человеческий малыш. Пять пальцев на каждой ручке и ножке. Маленький носик, губки.
— Присмотрись внимательнее.
Смотрю еще раз. И только со второго раза отмечаю небольшие сиреневые чешуйки на животике и щечках. Мой сын. Красавец.
— Полукровка? Он сможет оборачиваться?
— Пока рано об этом судить. Ранее полукровки ни разу не рождались. Он уникален.
— Семьюэль.
— Что?
— Его зовут Семьюэль. Мы с Машей решили так назвать мальчика.
— У меня уже подготовлен список кормилиц. Проверенные и образованные люди. Считаю, что их можно пригласить уже завтра...
— Не надо никого приглашать...
— Ну как же?
— Сам справлюсь. Только расскажи, что делать нужно. Чем кормить?
— Женщины с детьми лучше справляются.
— Вот Маша и займется, когда ей станет лучше, а пока это будет моей обязанностью. У нас есть все, что может пригодиться ребенку?
— Вполне.
Медлить больше я не стал, подошел к кроватке и аккуратно взял спящего ребенка на руки.
— Подготовьте нам дальнюю спальню, чтобы мы не мешали матери. И принесите бутылочку, он может захотеть кушать.
Дед было хотел начать спорить, но махнул рукой, типа хочет маяться — вперед. День помучается — и передумает.
<b>Роф</b>
Вечер. Луна уже появилась на небосводе, светит ярко, будто днем. Парни вокруг костра расселись. Мясо жарят, вино пьют. Праздник как-никак. Черный дракон родился!
Правда, те, кто его видел, недоумевают. Уж слишком человеческий на вид, хрупкий, слабый. Драконы таких презирают.
Вот только никто не рискнет косо на этого младенца посмотреть. Отец не даст. Даже на меня, когда я попытался узнать, отчего он так на человека похож, посмотрел так, будто сразу казнить захотел, аж дрожь пробрала. Наверное, именно так ведут себя родители. Нормально это, защищать своего ребенка.
Громкие тосты за здоровье наследника, смех и шутки.
Поздно замечаю, как тени закрывают лунный свет. Запрокидываю голову вверх.
— Тревога! Нападение! — кричу спустя секунду, — Охранять его Величество!
Пятеро вмиг кидаются в дом, а я вместе с другими тремя оборачиваюсь и поднимаюсь в небо.
В такие моменты я только рад, что у меня нет семьи и детей. Некому будет оплакивать мою смерть...