квартира недорого и надолго

Плейлист вновь сменился какой-то попсовой мелодией, возвращая девушек, погрязших в болезненных мыслях о прошлом, обратно в квартиру, где хозяйка уже энергично двигалась в такт музыке. Лиза отдавалась танцу, будто этот день — последний в ее жизни. Виолетта хватала девушек за руки и водила маленькие хороводы с каждой. Мишель, подобно фее, кружила по гостиной под внимательным взором длинноволосой, что предпочла компанию крепкого алкоголя и платиновой блондинки с опасными огоньками в глазах.

Неприступная брюнетка стала целью номер один. До этого момента чары Медведевой не давали сбои - все подчинялись как послушные куклы, а эта девчонка все портит, задевая гордость. Но Кира отступать не собирается. Сделав еще несколько больших глотков из кружки, блондинка присоединилась к всеобщему веселью. Как нельзя кстати заиграла песня, идеально подходящая под игривое настроение татуированной. Значительно пьяные подруги отдавались танцу полностью и не замечали ничего вокруг, когда Кира начала действовать. Блондинка подошла к своей цели со спины, длинные пальцы несвойственно нежно опустились на тонкую талию хозяйки квартиры и медленно прошлись вверх-вниз под музыкальные ритмы. Елизавета будто и не замечала этого, предполагая, что это Юля, Вилка или Мишель дурачатся. Но осознание пришло, когда все девушки танцевали прямо перед лицом Лизы, а касания опустились на округлые бедра. Только хозяйка квартиры хотела отступить, сильные руки обвили талию, а горячее дыхание коснулось тонкой шеи.

— Ты что тут устроила? — Андрющенко пыталась локтями отпихнуть нахальную подругу Виолетты. — Отпусти!

— А если не хочу? — кончиком носа провела по нежной коже, вызывая волны мурашек у брюнетки. — Ну-ну, все же хорошо было, просто расслабься.

Но стоило Кире потерять бдительность на мгновение, Елизавета вырывается и не говоря ни слова увлекает в танец Юлю и Мишель, отгораживаясь от общества платиновой блондинки живыми щитами.

— Это не конец, кошечка, — то, что эта девушка никак не поддавалась влиянию, одновременно задевало достоинство и распаляло желание овладеть еще больше. План, придуманный в мгновение, пришел в исполнение — Медведева показательно сделала еще несколько больших глотков и через время сделала вид, что засыпает на диване рядом с давно отключившейся Захаровой. Максимально напрягла слух, выжидая момент, когда хозяйка квартиры останется без своих защитниц.

Пришлось прождать несколько часов пока последнюю неугомонную Виолетту уложат спать на надувном матрасе. Но цель того стоила - Лиза, чуть шаркая ногами по полу, отправилась на кухню, чтобы разобраться с грязной посудой. Блондинка невесомо поднялась с дивана и неслышно отправилась за хозяйкой квартиры, когда шум воды разрезал хрупкую тишину. Кира умела подкрадываться — снова со спины подходит и подбородок с ямочкой на хрупкое плечо кладет, заставляя дернуться от неожиданности. Лиза — такая взъерошенная, чуть сонная и с мыльными ладонями. Такая уютная. Почти на крик срывается, но ладонь стремительно рот прикрывает, чтобы гостей не разбудить. Девушки взглядами встречаются — темно-зеленые с черными. И Кира новую попытку влияния предпринимает, но вновь бесполезно — вместо этого ее за холодные пальцы кусают.

— Сдурела так подкрадываться? А если бы у меня сердце остановилось? — Лиза возмущена до предела — терпеть не может, когда ее пугают.

— Прости, кошечка, не хотела тебя пугать, — наигранно сладко говорит блондинка, сонно растягивая слова. — Я просто попить захотела, а тут ты такая красивая, не смогла удержаться, — а мысленно признает — остановись у хозяйки сейчас сердце, было бы даже удобнее.

— Уж постарайся сдерживаться, Кира. К чужим людям так подходить неприлично, — как бы не выстраивала ледяные стены, щеки все равно чуть покраснели от этих речей — Лиза уже и не помнит, когда ей последний раз такое говорили и говорили ли вообще. — И не называй меня так больше.

— Как, кисуль? — самодовольная улыбка расплывается на лице, обнажая клычки, а раздвоенный язык смачивает пересохшие губы, чуть задевая шарик пирсинга. Глаза напротив отражали абсолютное смятение — недовольство вперемешку со смущением. — Ну, не злись, Индиго, просто ты такая милая, прямо как котенок. Ну если не нравится, могу звать тебя Лизонькой или моей девочкой, — большим пальцем по скуле проводит, растирая невидимое пятнышко.

— Я не злюсь, Кира, мне просто интересно, — Андрющенко одернула татуированные пальцы и уверенно посмотрела прямо в черные омуты. — Расскажи, как живется тебе без сердца, — кажется это были строчки из песни, которую брюнетка слушала утром. — Так сложно принять, что ты — не центр вселенной? Не всем комфортно такое внимание. Тем более в первую встречу.

— А так плохо, что я хочу стать центром твоей вселенной? — почти неосознанно слова вылетели, выдавая истинную цель этого спектакля. — Раз ты ураганом ворвалась в мою жизнь и стала центром моей вселенной, — этот поток слов было уже не остановить.

— Ты меня от силы пару часов знаешь и думаешь я на это поведусь? — глаза девушки округлились — Лиза ошарашена таким откровением.

— Ошибаешься, кисуль, я знаю о тебе больше, чем можешь себе представить, — к Медведевой вернулся былой нахальный тон, а огоньки в глазах вспыхнули с новой силой. — И я добьюсь тебя, чего бы мне это не стоило.

30 апреля 2017 г.

Для других — обычное воскресенье в окружении зеленеющей листвы и запаха жареного мяса. Для Киры же — день скорби. "Родоница", кажется так бабуля с дедулей называли этот день. Хоть все в их семье и были крещеными, на кладбище приезжали по своему особому календарю, в подробности которого маленькая Медведева не вдавалась, принимая за данность. Кто же знал, что уже в этом году они будут по разные стороны. Старенькие кроссовки шагали по влажным дорожкам, что протоптали между могилами. Блондинка с уже заметно отросшими корнями двигалась по наитию, среди каменных плит отыскивая две особые, болезненно родные. Еще с десяток минут блужданий и взгляд цепляет знакомый серый гранит.

Кованая калитка со скрипом отворяется, пропуская на ухоженную территорию — внучка не оставляла старших как при жизни, так и после ее окончания. На покосившийся, с потрескавшейся голубой краской, столик со звоном опускается пакет с гостинцами для родных. Для бабули — любимые герберы, что пестрыми солнышками располагаются на холодной земле, и конфеты "ромашка". Для дедули — водка в хрустальной рюмке из сервиза, что на полках за стеклом пылился годами, и "рачки", на которые последние годы у него "не хватало зубов".

Закончив с подарками, девушка шумно упала на скамейку у стола и налила уже себе. Глаза слезились и Кира не сдерживала себя — лишь перед родными она могла быть слабой, ранимой, настоящей. Рюмки одна за одной осушались, притупляя боль недавней потери. За первой бутылкой пошла вторая, третья. В голове туман все сгущался, а слезы горячими, солеными, бурными реками текли из глаз. Медведева не знала как жить одной. Ни один партнер не подарит ей той любви, которой она желала — искренней, абсолютной, как только родные любить умеют. От этого на смену всепоглощающей грусти пришла агрессия. Девушка сорвалась с места и, напоследок попрощавшись с бабулей и дедулей, быстрым шагом направилась на выход. Мысли настолько далеко, что даже столкнувшись с рыжеволосой фигурой у самого выхода, Кира лишь осыпала ее трехэтажным матом и пошла дальше.

На автопилоте блондинка уже сменяет пролеты, цепляясь рукавами за перила, и громкими ударами в дверь стучит. Время, казалось, тянулось вечно, от чего и так красная девушка готова была вырвать эту дверь с корнем. Нерешительные щелчки замка и тихий скрип. Дверь отворилась, а девушка за ней тенью к стене прижалась.

— Еще дольше можно открывать? — Медведева была на пределе и уже не могла себя сдерживать. — Ты, блять, не знала, что я приду сейчас?

— Я..я просто отвлеклась, — длинноволосая брюнетка вся сжалась и лишь мелко дрожала под гнетом.

— Отвлеклась, сука, она. Так тяжело быть хорошей девушкой? — брызжала слюной, выплевывая слова и сбрасывая обувь не глядя. — Я все для тебя делаю, а ты даже встретить меня не можешь.

Залетает на кухню и распаляется еще больше. Идеальный порядок вылизанной комнаты нарушали лишь две кружки, что стояли на столе. Кружка её девушки и та, что они достают для гостей.

— Значит, пока я на кладбище, — кружки летят на пол и разлетаются на десятки осколков, — ты, мразь такая, по бабам тут прыгаешь? Или мужика к нам в дом привела, шлюха? Меня тебе мало и ты решила по хуям поскакать? ОТВЕЧАЙ!

— Это Алис-са приходила, соседка с третьего этажа. У нее от-тец опять пьет, — назад пятится и в угол упирается. — Мы просто чай поп-пили и она ушла, а я убрать не ус-спела. Не кричи, п-пожалуйста, мне страш-шно.

— А МНЕ НЕ СТРАШНО? — звонкая пощечина алым следом остается на темноволосой, что мешком на пол падает. — МНЕ НЕ СТРАШНО, ЧТО МОЯ ДЕВУШКА ТУТ НЕ ПОЙМИ С КЕМ ШАТАЕТСЯ, ПОКА Я К БАБУЛЕ С ДЕДУЛЕЙ ХОЖУ?

Еще несколько ударов наносит и в спальню уходит, на кровать без сил валится и засыпает мгновенно. Такие яркие истерики никогда не проходят бесследно. Кажется, раньше полудня её не разбудит даже сирена.

Брюнетка же без сил так на кухонном полу сидит, горящую щеку растирает в попытке хоть немного боль унять. Ловко огибая кучи осколков, из морозилки пачку пельменей достает, к коже прикладывая, и от резкого холода морщится. Как же она устала все это терпеть. Куда делать её нежная Кирочка, с которой она познакомилась в баре? Которая её на руках носила и съехаться предложила? Темноволосая продолжала жить надеждой, что скоро станет лучше. Да только от этого костра надежды остались лишь тлеющие угли.

Из этих мыслей девушку вырывает шорох из коридора, что стремительно двигался к кухне. Нет, она не могла проснуться так рано. Только не сейчас. Но когда проеме показывается знакомое лицо с россыпью татуировок, удается выдохнуть с облегчением.

— Маинький, ты как? — голос взволнованный чуть дрожит. — Я мимо шла и заскочить решила, а у вас не закрыто. Я испугалась, а тут ты на кухне.

На минуту замолкает, осматривая состояние подруги и ужасается — алеющие цветы синяков, что уже завтра фиолетовым нальются, и четкий отпечаток ладони на худом лице.

— Она опять на тебя руку подняла? — подлетает незамедлительно, состояние оценивая и проверяя, не сломаны ли кости. — Уже даже причину спрашивать не буду — этой суке повод не нужен, чтобы свои лапы распускать.

— Вилочка, не говори так, — шепчет устало. — Она моя девушка все-таки.

— Хуевушка. Долго собираешься ее защищать? Она тебя так убьет, а ты и рада будешь, — осекается, понимает что сказала не подумав. — Прости, солнышко, я не хотела так говорить. Может уйдешь? Я бы тебя к себе забрала, если бы сама по притонам не шаталась. Может к родителям? К маме?

— Сама же знаешь, что она меня послала, когда я рассказала, что с Кирочкой встречаюсь. "Ты мне больше не дочь, таких как ты лечить надо" и все такое, — воспоминания нахлынули липкой мерзкой волной. — А подруг, кроме тебя, у меня нет. Да и не отпустит она меня, — осознание своего положения делает только хуже, одинокая слеза катится по щеке, оставляя соленую дорожку.

— Малышка, посмотри мне в глаза, — Виолетта не хотела использовать свои возможности, но и оставлять подругу с этим извергом — выше сил Малышенко. — А теперь слушай внимательно, — голос татуированной дурманил темноволосую, вводил в транс. — После того, как мы все сделаем, едь по этому адресу, — шатенка протянула обрывок листа с аккуратно выведенными словами, — они помогут тебе сбежать и спрятаться. Скажешь, что от Вилки. Поняла? — в ответ лишь короткий кивок.

— Ничего не бойся, — Вилка шумно выдохнула, достала из ящика кухонный нож и вложила в руки девушки. — Она спит и ничего не почувствует. Тебе просто надо сделать это, — и за руку в спальню ведет, к кровати с темными простынями. — Вот сюда, — и нож протыкает нежную кожу. Темная жидкость по лезвию струится, когда девушка оружие на себя тянет. От такого не проснуться было невозможно. Хватаясь за рану, она развернулась и столкнулась с пустым взглядом своей девушки, что с ножом в руках смотрела, как из блондинки последняя жизнь выходит. Медведеву вновь предали, убивая не только тело, но и душу, что она выплюнула вместе со сгустками крови. Последнее, что видит Кира перед кромешной тьмой — полупрозрачный силуэт девушки с татуировками на лице, что приходила к ним не так давно. Единственная слеза остается мокрым пятнышком на окровавленной подушке. Время смерти 23:59, отразившееся на единственных часах в комнате, что остановились с последним хрипом блондинки.

14.10.1994 - 30.04.2017 (23 года) 

"Эту боль не унять. И тебя не забыть. И тебя не обнять"