Преследуя Дашу

Я не двигаюсь, когда она смотрит на меня. Могу только представить выражение моего лица, когда я увижу, что она стоит там и ждет меня.

За моей кроватью горит бра, давая приглушенный свет. Достаточно, чтобы я могла ее хорошо разглядеть. Она одета во все черное. Кожаные ботинки, джинсы, плотно обтягивающие широкие бедра, и подходящая толстовка, которая кажется на размер меньше.

Тем не менее, я не могу разглядеть ее лицо - этот чертов капюшон.

Мой язык высунулся, смачивая пересохшие губы.

- Сними капюшон, - говорю я с легкой дрожью в голосе. Она не снимает. И не говорит.

Под страхом начинает нарастать гнев.

- Ты хотела, чтобы я нашла тебя, котик. Я так и сделала. Так сними свой гребаный капюшон и покажи мне свое лицо, - требую я, мой голос растет вместе с гневом.

Греховная ухмылка появляется на ее губах, когда она слышит свое новое прозвище. Она думает, что это игра в кошки-мышки. Если она хочет унизить меня прозвищем, будет справедливо, если я отвечу ей тем же.

Медленно она поднимает руку и снимает капюшон с головы, нож сверкает, словно насмехаясь надо мной. У меня тоже есть свой нож.

Любой триумф, который я испытывала из-за своей маленькой уловки, исчезает, как масло на раскаленной сковороде.

И весь страх, который я испытывала, утраивается. Ее лицо... не похоже ни на что из того, что я видела. Но в том-то и дело, что я видела ее раньше. Непохожие глаза выдают ее.

В книжном магазине я видела только часть ее лица. Тогда она показалась мне в меру привлекательной. Но теперь, когда я вижу эти части как единое целое, она разрушительна.

Несмотря на уродливый шрам, он только подчеркивает ее абсолютную красоту. Линия челюсти настолько острая, что она могла бы огранять ею бриллианты. Прямой, аристократический нос. Полные губы. И короткие черные волосы, достаточно длинные, чтобы провести по ним руками.

Это неправильно. Так неправильно.

Меня не должно тянуть к преследователю.

Ее присутствие настолько подавляющее, что кажется, будто она ростом в десять футов и тенью ползет по потолку, скользя ко мне. Эта комната кажется крошечной, когда она в ней. Я чувствую себя крошечной, когда она здесь.

Она делает шаг ко мне, на ее лице остается намек на ухмылку - лишь малейший изгиб губ.

Я делаю шаг назад. Наконец-то мои инстинкты не совсем ушли в сторону, и я делаю свой первый умный шаг за эту ночь.

- У кошки есть язык, мышонок?

На мгновение я закрываю глаза. Ее голос омывает меня, оставляя мурашки по коже. Звук такой же глубокий, как ее черный глаз.
Я снова сглатываю, почти задыхаясь. Такое ощущение, что мой язык раздулся в два раза.

- Что ты хочешь от меня? - задыхаюсь я.

Она приближается ко мне. Мой позвоночник напрягается, и, несмотря на галлоны страха, бьющие через клапаны моего сердца, я остаюсь неподвижной. Когда она подойдет достаточно близко, я ударю ее ножом.

Целься в горло, Даша.

Мои глаза встречаются с ее глазами, и все мысли покидают меня. Она прижимается всем своим телом к моему. Никакого стыда. Никакой застенчивости. Нет, позволь мне сначала угостить тебя выпивкой, прежде чем я прижмусь к тебе своими грудями.

От такой смелости я чуть не прикусила язык от удивления.

Проходит несколько секунд, прежде чем мое тело расцепляется. Прежде чем успеваю сообразить, что делаю, я замахиваюсь на нее ножом, но встречаю сопротивление, когда пытаюсь поднять его.

Я в замешательстве смотрю вниз и вижу, как ее голая рука обхватывает лезвие. Кровь запеклась в ее руке, небольшой след направляется прямо к моей руке.

Я задыхаюсь, мои глаза расширяются и возвращаются к ее глазам. В ее глазах нет ни капли боли. Ни малейшего проблеска.

Она дергает лезвие, вырывая его из моей слабой хватки, и вслепую швыряет его за спину.

Нож с громким стуком ударяется обо что-то и падает на пол, звук гулко отдается в тихой комнате. Ничто, кроме моего тяжелого дыхания, не нарушает тишину, окружающую нас. Ее присутствие - это вихрь, неуклонно истощающий кислород в комнате и даже в моем мозгу.

Потому что я не могу мыслить здраво, когда ее тело так близко к моему. Страх плотно обволакивает меня, ее сила превращает мое тело в камень. Я бесполезна. Беспомощна. Невозможность бороться бушует в моей голове, мои инстинкты выживания говорят мне просто двигаться, но мое тело отказывается.

И тут ее окровавленная рука обхватывает мою шею и снова прижимает мое тело к своему. Меня передергивает от ощущения, что с ее руки капает ее жизненная сила. Кровь словно угрожающие пальцы ползет по моему позвоночнику, окрашивая мою кожу, словно ставя на ней метку.

К моему ужасу, она поднимает другую руку, в которой все еще держит нож, выглядящий гораздо более злобно, чем мой, и подносит кончик лезвия к подбородку.

Она оказывает достаточное давление, чтобы заставить мой подбородок подняться еще выше, металл вгрызается в мою кожу. Малейший изгиб ее губ задерживает дыхание в моих легких. Это действие говорит о чем-то пугающем. Об осуждении.

- Вблизи ты еще красивее, - бормочет она, ее грешные глаза пожирают мое лицо.

Я хмурюсь и кладу руки ей на грудь, не обращая внимания на чистую сталь под ее плотью, и пытаюсь оттолкнуть ее. Но она сопротивляется, ее губы кривятся в рычании.

Слезы застилают мне веки, а разочарование растет.

- Пожалуйста, просто уйди. Я не хочу, чтобы ты была здесь. Я не хочу тебя. Просто оставь меня в покое, - умоляю я. Мне хочется запустить руку в грудь, выдернуть свою гордость и бросить ее на пол. Но в этот момент мне плевать на свою гордость.

Я просто хочу, чтобы этот человек, блять, ушел.

Она прижимается ближе.

- Ты собираешься плакать, Дарья? - дразнит она. Мои руки все еще крепко прижаты к ее груди. Ее сердце бешено колотится под моими ладонями, что заставляет меня задуматься. Если бы я не знала ничего лучше, то подумала бы, что она не так уж безучастна, как кажется.

- Нет, - лгу я.

У меня не будет никаких проблем с тем, чтобы выплакать все глаза после ее ухода. Но я отказываюсь показать ей еще одну слабость.

Она одаривает меня дикой, зубастой улыбкой, убирает лезвие с моего подбородка и убирает руку с моей шеи.

Как только она отходит, я чувствую смесь холода и облегчения. Но затем она тут же возвращается.

Напряженный взгляд ее глаз удерживает меня на месте, пока она идет ко мне, чтобы встать рядом, ее грудь касается моей руки. От нее пахнет кожей и дымом. Это опьяняет. Она опьяняет.

У страха есть вкус. Кислотный, жженый металл. Из-за него онемел мой язык. Не только язык, но и все мое существо.

Мне так, так страшно.

Но в то же время, так... поглощена ею.

Я держу голову прямо, но не выпускаю ее из поля зрения. Она наклоняется ко мне, прижимаясь ко мне всем своим весом. Я борюсь с ее силой. Вместо того чтобы отталкиваться от нее, я поглощаюсь им. Горячее дыхание согревает мою кожу, когда ее губы касаются внешнего края моего уха. Еще одна дрожь пробегает по моему позвоночнику.

- Я хочу поглотить тебя, - шепчет он.

Мои губы дрожат. Я втягиваю предательскую губу между зубами, только бы она перестала показывать мою слабость. Когда я рискую взглянуть на нее, ее глаза сосредоточены на моих губах.

- Ты здесь, чтобы убить меня? - спрашиваю я негромко, изо всех сил стараясь скрыть дрожь, пробегающую по моему телу.

Мне это не удается.

Медленно, она качает головой.

- Зачем мне это делать? - Я не знаю, как на это ответить. Она продолжает: - Я не стала бы убивать тебя, маленькая мышка. Я хочу сохранить тебя.

- А что, если я не хочу?

Она улыбается.

- Ты захочешь.

Я открываю рот, готовая рассказать ей о себе и ее маме, но слова замирают на моем языке, когда она протягивает руку и проводит большим пальцем по моей нижней губе.

- Мм, - рычит она в восторге. - Вот что произойдет. Я дам тебе возможность убежать и спрятаться. Если я найду тебя, то назначу наказание. Если нет, ты останешься безнаказанной, и я уйду.

Я зажмуриваю глаза, маленькая ниточка надежды пробивается сквозь истерию. Я знаю этот дом как свои пять пальцев. Знаю, где есть хорошие укромные места.

В коридоре на нижнем этаже есть две спальни. В первой спальне есть крошечный уголок в глубине шкафа. Туда едва помещается мое тело, но я постоянно пряталась там, когда мы с бабушкой играли в прятки.

- Хорошо, - шепчу я. - Как долго ты будешь искать меня, прежде чем я выиграю?

Она улыбается.

- Я дам тебе пять минут, прежде чем твоя задница будет согнута над моим коленом.

Я отдергиваю лицо от ее руки. Она отпускает меня, но улыбка на ее лице растет.

- Твое время начинается сейчас, Дарья. Лучше беги.

Я больше не колеблюсь. Повернувшись, я выбегаю из комнаты, захлопнув за собой дверь. Не замечая забавы на ее лице, когда она смотрит, как я это делаю, но не даю себе времени на это.
Я направляюсь прямо к лестнице, не сбавляя шагов, так как мои маленькие ножки несут меня вниз со страшной скоростью. На полпути вниз я чуть не падаю вперед и не падаю лицом вниз, едва успевая зацепиться за перила и не дать громкому писку вырваться наружу.

Мне хочется блевать, адреналин и страх сильно бьют по нервам.

Повернув налево, я направляюсь в коридор и проскальзываю в первую спальню как раз в тот момент, когда слышу тяжелые шаги сверху.

Мое сердце колотится невероятно быстро, а руки сильно дрожат, когда я открываю дверцу шкафа. Металл дребезжит от моей небрежности. Легкий, незначительный звук, который словно гром прокатывается по всем костям дома.

Сделав глубокий вдох, я заставляю свое тело замедлиться, закрываю дверцу шкафа и спешу в уголок.

Я в панике.

В груди тесно, и у меня странное желание кашлять. Возможно, это потому, что в горле пересохло и оно постоянно сжимается. Я хочу вцепиться когтями в шею, заставить мышцы раскрыться и впустить кислород, в котором я так отчаянно нуждаюсь.

Это все в твоей голове. Дыши, Даш, дыши. Она не найдет тебя здесь. Бабушка не могла.

Ее шаги исчезли, значит, скорее всего, она спустиласб вниз. Я сильно прикусила губу, терпкая медь заполнила мой рот. И все же я продолжаю кусать.

До меня доносятся шаркающие и отчетливые звуки. Проходят минуты, и мое дыхание начинает замедляться.

Но потом я слышу, как медленно открывается дверь, и мое дыхание сбивается. Я зажимаю рот рукой, не желая издавать ни звука, даже если это буквально убьет меня.

Дверца шкафа открывается, и ее запах заполняет крошечное пространство. Кожа. Намек на дым. И что-то еще. Что-то, от чего у меня обычно закатываются глаза, если бы он не был таким чертовски удушливым.

- Теперь ты можешь выйти, детка, - дышит она, ее голос звучит хрипло и глубоко.

О, нет. Нет, нет, нет.

Я не двигаюсь, надеясь, что она просто догадывается.

- Я чувствую твой запах, - говорит она. И если это не самая жуткая вещь, которую я когда-либо слышала, то не знаю, что это.

Рискнув выглянуть из-за угла, я вижу, что она стоит у входа в чулан. Она не смотрит в мою сторону. Ее голова опущена, она смотрит в случайную точку на земле.

- У тебя есть десять секунд, прежде чем я приду и вытащу тебя отсюда. - Она делает шаг назад, и я решаю просто пойти на это.

Я выныриваю, проскальзываю мимо нее и направляюсь к двери. Она испускает глубокий, жестокий смех. Этот звук я буду слышать в своих кошмарах до конца своих дней.

Но не останавливаюсь. Я бегу по коридору и направляюсь к входной двери, задыхаясь, когда обнаруживаю, что она заперта.

- Если ты отопрешь эту дверь, будет плохо, - предупреждает она. Я вздрагиваю от ее близости. Не хватает времени, чтобы отпереть засов, ручку и цепочку. Она слишком близко.

Солнечная комната. У нее есть задняя дверь, ведущая на улицу. Я поворачиваюсь и краем глаза вижу, как моя тень огибает угол входа в коридор, из которого я пришла.

Я бегу через гостиную, затем кухню и направляюсь к двери, ведущей в конец коридора. Молясь, чтобы она не осталась в коридоре, распахиваю дверь и обнаруживаю, что она пуста. По крайней мере, в радиусе пяти футов от меня, дальше я не вижу темноты.

Направляясь прямо в солярий, я врываюсь в дверь и вижу, что она уже там, прислонившись к двери, через которую мне нужно выбраться.

Я подскакиваю на ногах, останавливая свой порыв, прежде чем врезаться прямо в ее ждущие руки. Отступаю назад, грудь вздымается, а мысли мечутся.

Она спрашивает.

- Ты очень предсказуема, маленькая мышка. Нам придется поработать над этим.

Я просто стою, застыв на месте, осознавая тот факт, что не смогу выбраться из этого дома. Она невероятно быстра, но самое страшное, что я не услышала ни одного ее гребаного шага. Мои шаги были громче слона, а она был тише мыши.

- Ты не тронешь меня, - шиплю я, мой голос дрожит и наполнен непролитыми слезами.

- Уговор есть уговор, мышонок. - Она смотрит на ночное небо. - Здесь очень красиво. Я думаю, вполне уместно, что наказание произойдёт здесь, как ты считаешь? Такое ощущение, что мы прошли полный круг.

Рыча, я наконец-то заставляю свое тело действовать и бегу обратно по коридору к лестнице.

Может быть, я смогу найти место, где можно снова спрятаться. Где-нибудь, где он не найдет меня на этот раз. Мой разум перебирает все возможные варианты, пока я облокачиваюсь на перила и взбегаю по ступенькам.

Шепот ветра овевает мои бедра, и когда я оглядываюсь назад, то вижу ее прямо на моих пятках.

Я испускаю еще один крик, ускоряя шаг. Поднимаюсь по лестнице и несусь по коридору, отчаяние и паника затуманивают мне голову. Я не могу думать, могу только действовать.

Я уже на полпути в коридоре, когда стальная рука обхватывает меня за талию и поднимает вверх.

- НЕТ! - кричу я, бьюсь о воздух, борясь с его захватом.

- О да, детка, - рычит она, отбрасывая наши тела к стене. Я хрюкаю от удара, прислоняюсь спиной к стене и использую ее как рычаг, чтобы отбиваться от этой девушки.

- Отпусти меня, ты, чертова жуткая сука...

- Продолжай говорить и сделаешь только хуже.

Я кричу, задыхаясь и становясь все слабее, пока она прижимает мое бьющееся тело к стене.

- Мы же договорились, разве нет?

Слеза проливается на мое нижнее веко. Потом еще одна и еще, пока я не начинаю всхлипывать.

- Не плачь, мышонок, - воркует она. - Будет намного хуже.

Ее дыхание скользит по моей щеке, когда она еще глубже вжимается в мое тело. Она намного больше, ее тело обволакивает меня, пока все, что я могу видеть и чувствовать - это она. Тепло, кожа, тот уникальный запах, который принадлежит только ей, и ее обтянутое темное тело, окружающее меня.

- Мне нравится, когда ты боишься, - шепчет она, посылая дрожь по моему позвоночнику. - Мне нравится, когда ты просишь и умоляешь. Взываешь к Богу, чтобы он спас тебя. - Я чувствую прикосновение ее руки к моему лицу и вздрагиваю. Ее пальцы легонько проводят по моей скуле до волос, заправляя выбившиеся пряди за ухо. - Мне нравится, когда ты дрожишь под моими прикосновениями, это так неконтролируемо.

- Ты больна, - огрызаюсь я, делая именно это. Меня трясет с головы до ног, и я не могу остановиться.

- Ты думаешь, что будешь умолять только потому, что борешься за свою жизнь, но тут ты ошибаешься. Единственный способ, которым я отправлю тебя на небеса - это моя вагина. - Она издала глубокий смешок. - И, конечно же, языком и пальцами.
- Этого никогда не случится, - шиплю я, глядя на нее полностью говоря правду. Или, по крайней мере, я так думаю.

Ее глаза затенены тусклым светом, излучаемым бра. Это почти как дальнозоркость. Ваше лицо так близко к чему-то, но ясность ускользает от вас. Тени - это часть ее самой. Она носит их с собой.

- Пришло время наказать тебя, и я придумала множество способов сделать это, - говорит она, игнорируя мой укол. Меня только больше злит, что она считает мое отсутствие согласия таким несущественным. Таким... никчемным.

- На этот раз я буду хорошей. - Я открываю рот, но она обрывает меня глубоким предупреждающим рыком: - Но только если ты тоже будешь, Дашуль.

Слышен щелчок моих зубов, и она снова хрюкает от удовольствия. Моей гордости нанесен удар, и я хочу ударить ее коленом за это, но я не смогла бы поднять ногу ни на дюйм, даже если бы попыталась.

- Что ты собираешься делать? - Я задыхаюсь, запинки в моих словах синхронизируются с биением моего сердца.

Ее горячее дыхание обдувает мою щеку, и я чувствую, как ее губы скользят по моей челюсти. Я сглатываю, но едва не задыхаюсь от того, как пересохло мое горло. Эти губы спускаются к колонне моей шеи, скользят по ней, пока она не останавливается на месте прямо под моим ухом.

- Я собираюсь требовать тебя, - говорит она, прежде чем сомкнуть зубы.

Моя спина непроизвольно выгибается, отвращение и удовольствие соединяются в моих нервах, посылая осечки в мой мозг. В результате все связные мысли покидают мой разум, оставляя мне только основной инстинкт.

Она стонет, ее зубы пронзают мою плоть, а язык ласкает ее. Мой рот открывается, беззвучный крик высасывается, когда ее рот делает то же самое, глубоко втягивая в себя, словно выпивая сущность из моего тела. А потом она отстраняется, проводит зубами по моей коже и отпускает, оставляя место, которое болит.

Мои руки упираются ей в грудь - для устойчивости или чтобы оттолкнуть его, я не уверена. Хотя мой вопрос быстро получает ответ, когда инстинкт заставляет мои руки скрутиться, крепко обхватывая ее толстовку и прикрепляясь к ней, как будто она мой спасательный круг. Хотя на самом деле это она убивает меня.

Сильная дрожь пробирает мое тело, когда она вылизывает мокрую дорожку на стыке моей шеи. Она делает паузу, и мне кажется, что мое тело висит над острым ножом. Я задерживаю дыхание, от предвкушения трещат кости.

А потом она снова прикусывает, вырывая из глубины моей груди звериный звук. Она делает это снова и снова, оставляя след из синяков на моей шее и плече.

Я задыхаюсь, когда она отстраняется.

- Хорошая девочка, - дышит она, ее собственный голос воздушный. Почему-то от этого я чувствую себя еще хуже. Я хочу, чтобы она возненавидела это так же сильно, как и я.

Не могу объяснить, почему я делаю то, что делаю дальше. Спрошу у Бога позже. Но в этот момент меня захлестывает такое цунами эмоций, что я тянусь вверх и кусаю ее за щеку.

Сильно.

Кровь брызжет мне в рот, но мне все равно, я просто кусаю сильнее.

Может быть, я хочу сделать ей больно в ответ. Дать ей попробовать ее собственное лекарство. Заставить ее почувствовать то же, что чувствую я.

Независимо от причины, она не реагирует на это. Ее рука обхватывает мое горло, отталкивая меня назад, пока она отрывает свое лицо. Моя голова ударяется о стену, от этого места исходит тупая пульсация.

Она крепко сжимает меня, но мне все равно. Я чувствую себя оправданной. Если она убьет меня здесь и сейчас, по крайней мере, я смогу сказать, что оставила на ней последний след.

Она низко рычит, это звук разочарования и чего-то еще, чему я не могу дать название.

Я смотрю на нее, кровь попала мне на язык и стекает по подбородку. Это небольшое количество. У меня не было возможности разорвать ее лицо в клочья, как я хотела. Но маленькие точки крови на ее лице все равно придают мне бодрости.

- Я начинаю думать, что тебе нравится, когда тебя наказывают, а это значит, что мне придется постараться.

Прежде чем я успеваю отреагировать, она поднимает меня и перекидывает через плечо, как мешок с картошкой.

- Сука! - огрызаюсь я, ударяя кулаками по ее спине. Я не картошка.

Резкий шлепок по заднице - ее единственный ответ.

Она несет меня вниз по ступенькам, поворачивает налево в коридор и спускается в солярий. Все это время я борюсь, пинаюсь и бью, но она ведет себя так, будто на нее нападает бабочка.

Словно услышав мое разочарование, она говорит:

- Детка, ветер может нанести больше вреда, чем то, что ты делаешь.

- Хочешь снова увидеть мои зубы, придурошная? Я буду продолжать делать твое лицо еще уродливее.

- Продолжай говорить себе это, но мы оба знаем, что мои шрамы делают тебя мокрой, - отвечает она, забавляясь своими словами. Я рычу, расстроенная тем, как она, блять, невозмутима. И потому что она не совсем не права.

Нет, тупица, она права.

Из моего рта вылетает еще больше проклятий, но они обрываются, когда она тащит мое тело вниз по своей спине, пока мои ноги не обвивают ее талию, и она прижимает меня к своей груди.

О, блядэть.

Я поднимаю руки, чтобы поцарапать ей лицо, может быть, немного выколоть глаза, но вместо этого просто визжу. Она откидывает меня назад, мой живот опускается, когда она ставит меня на землю, плашмя на спину. Она встает передо мной на колени, ее руки лежат по обе стороны от моей головы, и она нависает надо мной.

Над ней ярко мерцают звезды, а почти полная луна отбрасывает в комнату мягкое белое сияние.

То, что небо сегодня совершенно безоблачное, почти обрекает нас на провал. Пасмурное небо постоянно мучает Сиэтл.

Я сглатываю, слезы застилают глаза.

- Такой джентльмен, позволила мне смотреть на звезды, пока убивала меня, - говорю я, проталкивая слова через сжатое горло.

Мне действительно нужно заткнуться. Но я не могу остановиться. Очевидно, когда я нахожусь в опасной для жизни ситуации, все, что я могу сделать, это усугубить ее.

Кто-то может назвать это бесстрашием, но я называю это глупостью.

Она опирается на одну руку, а другую тянет за собой. Я открываю рот, готовясь к новым оскорблениям, когда ее рука снова появляется, в ней пистолет.
Еще один звучный щелчок зубами, и я снова задыхаюсь от страха.

- Ты позволила мужчине трогать тебя здесь. Заставить тебя кончить, - заявляет она, ее тон лишен эмоций. - Обычно я бы заменила его пальцы своими, но, думаю, тебе нужно что-то другое, чтобы преподать тебе урок.

- Хорошо, мне жаль, - поспешно говорю я, мои глаза расширяются, когда она направляет пистолет мне в грудь. - Я... я действительно...

- Шшш, - хрипит она. - Ты еще не сожалеешь, маленькая мышка. Но будешь.