Глава 14
– Твоей... невестой?
Лалиса похолодела, словно ее окунули в Массачусетсский залив. Она недоверчиво уставилась на Чонгука.
Чонгук кивнул. Глаза его напоминали серый мрамор.
– Позволь я представлю тебя. Дженни, это то самое дитя, про которое я тебе рассказывал, – госпожа Лалиса Монобан из деревни Сейлем.
Золотоволосое создание неспешно оценило стоявшую перед ней девушку. Коснувшись рукой в перчатке своей безупречной прически, дама заговорила холодным, лишенным интонации голосом, в котором проскальзывали едва уловимые презрительные нотки:
– Как поживаете, госпожа Монобан? Лалиса продолжала молча ее разглядывать.
– Чонгук рассказал мне о странном стечении обстоятельств, заставившем вас искать приюта в этом доме, – продолжила Дженни. – Это очень великодушно с его стороны – проявить о вас такую заботу. Впрочем, Чонгук всегда принимал у себя сирых и убогих – видели бы вы ту дворняжку, которая ходила за ним по пятам, когда он был еще мальчиком!
Под тяжелым взглядом Чон Дженни прищуренные глаза Лалисы засверкали, как изумруды.
– Вы что же – сравниваете меня с дворняжкой, госпожа Чон? Как неучтиво с вашей стороны!
– Ну что вы! – Дженни рассмеялась. – Что за глупости, дорогая! Я просто отметила то, что вы – отверженная, беглянка, подобно тем приблудным, которых всегда жалел Чонгук. – Она ослепительно улыбнулась мужчине, стоявшему возле нее с непроницаемым лицом. – Мне приятно убедиться, что мой милый Чонгук не изменился за все эти годы. Человек, за которого я собираюсь выйти замуж, все такой же добрый и великодушный, каким я его когда-то знала.
Ее слова пронзали Лалису, словно удары кинжала. С погасшим лицом девушка обернулась к Чонгуку Чону. Она выглядела больной – словно человек, которому только что нанесли жестокий удар, и Чонгуку очень хотелось подхватить ее на руки и прижать к своей груди, чтобы она пришла в себя.
В какой-то момент Чонгук спросил себя: зачем он затеял эту жестокую игру? Ведь можно было объяснить ей истинное положение дел как-то по-иному. Он же выбрал самый жестокий способ из всех возможных, чтобы она поверила... Во что? Лишь в то, в чем она сама его обвинила. В то, что она ничего для него не значит, что его любовь к ней лишь притворство, что она сама – мимолетное увлечение, после которого он обратит свое внимание на кого-нибудь еще. Чонгук вспомнил, как прошлой ночью она обещала верить в его любовь, но наутро снова засомневалась и стала изводить его расспросами и подозрениями. Сомнения эти, пусть и обоснованные, сердили и ранили его. Лалиса стала первой женщиной за последние десять лет, которой он сказал слова любви, и которой он изо всех сил старался показать, как много она для него значит. И все-таки Лалиса по-прежнему сомневалась в нем. Это вызвало у него желание причинить ей боль, дать понять, что она права, не доверяя ему. И он сделал это, причем весьма жестоко. Проклятая вспыльчивость побудила его вести эту нечистую игру с Лалисой и Дженни. Хотя почему бы и нет? Лицо его посуровело. Почему бы ему не поразвлечься за их счет? Лалиса сомневалась в нем, не доверяла ему. А Дженни... Его глаза сузились, когда он перевел взгляд на ее тонкое, породистое лицо. Да, с Дженни тоже не мешает свести счеты. Вопреки всему, во что он верил все эти годы, это была не любовь.
– Лалиса, по-моему, тебе не повредит бокал вина, – произнес он непринужденно и, взяв остолбеневшую девушку под локоть, подвел к дивану, стоявшему напротив стула Дженни. – Ума не приложу, что с тобой случилось. Тебе нездоровится?
– Нездоровится? Мне? – Лалиса сбросила его руку, черпая силы во вспышке гнева, который пересилил потрясение. – Нет, я прекрасно себя чувствую, Чонгук. Просто замечательно! Более того, – выпалила она, – у меня такое чувство, словно я только что очнулась от ужасного кошмара. Как хорошо вновь вернуться к реальности, увидеть все в истинном свете! – Она с сияющей улыбкой повернулась к Дженни: – Могу ли я поздравить вас с помолвкой? И пожелать всего самого лучшего? Уверена, вы с Чонгуком обретете счастье, которого оба заслуживаете! – Она засмеялась, пронзительно и неестественно. – Вот только я хочу у вас спросить. Мистер Чонгук представил вас как госпожу Чон Дженни, не так ли? – Она переводила свой пронзительный взгляд с одного на другого. – Но как это может быть – леди, которая еще не стала вашей женой, носит ту же фамилию, что и вы?
К удивлению Лалисы, Дженни слегка зарделась, и руки застыли у нее на коленях. Тогда заговорил Чонгук – присущим ему холодным и властным тоном. Лалиса тем не менее уловила скрытую напряженность в его голосе.
– Это не должно тебя беспокоить, Лалиса. Более того, это довольно дерзко с твоей стороны – задавать подобные вопросы. Достаточно будет сказать, что мы с Дженни состоим в родственных отношениях и поэтому носим одну и ту же фамилию. А подробности, – тут его ледяной взгляд скользнул по лицу Дженни, – теперь не имеют значения.
– Конечно, – произнесла Дженни голосом, способным растопить масло. – Важно только то, что мы скоро вступим в брак. Лишь эта мысль не давала мне сойти с ума в те ужасные несколько недель, проведенные в море, милый Чонгук.
Этого для Лалисы было более чем достаточно. Она направилась к двери, но та вдруг распахнулась, и на девушку со всего размаху налетел высокий тощий человек. Он подхватил Лалису, не давая ей упасть, и растерянно пробормотал:
– О, прошу прощения... я...
– Пропустите меня, черт бы вас побрал! – Лалиса протиснулась в дверной проем.
Он какое-то время смотрел ей вслед, потом обернулся к Чонгуку и Дженни с восхищенной улыбкой:
– Чонгук, что это за прелестное создание? Я требую, чтобы ты меня представил.
Дженни метнула в своего брата неодобрительный взгляд, тут же сменившийся удивленно- снисходительным, когда она заметила, что Чонгук наблюдает за ней.
– Чимин, пожалуйста, попридержи язык, – небрежно бросила она. – Только что ты повстречался с госпожой Лалисой Монобан, несчастной сиротой, за которой охотятся как за ведьмой. Чонгук проявил доброту, приютив ее у себя, хотя, по-моему, она этого совершенно не заслуживает. Тебя бы ужаснули ее грубые манеры и то, как дерзко, как высокомерно она разговаривала с нами. Я была просто потрясена. Все это вовсе не красит женщину любого положения. Чимин рассмеялся:
– О да, она и меня обругала! Вот ведь какая фурия! Но личико у нее просто обворожительное, а глаза...
– По-моему, нам пора перекусить, – перебил его Чонгук. – Чимин, ты не проводишь Дженни в столовую? Мне нужно отлучиться по делу. Всего на несколько минут. Потом я к вам присоединюсь.
Дженни грациозно встала и прикоснулась к его руке. Чонгук почувствовал аромат ее духов. Нежный запах лаванды защекотал его ноздри. Фиалковые глаза Дженни излучали мягкое сияние, когда она смотрела на него с так хорошо ему знакомой пылкостью.
– Только не задерживайся, милый! Я ждала встречи с тобой целую вечность. И теперь, когда я наконец здесь, с тобой, каждая минута, проведенная врозь, для меня невыносима.
Чонгук поцеловал ее руку в перчатке, глаза его сверкали.
– Дженни, любовь моя, ты как всегда очаровательна! Сегодня вечером, на приеме в твою честь, ты покоришь всех джентльменов Бостона. Своей красотой ты наверняка затмишь всех местных пуританок, приглашенных Серым Рыцарем.
От этого комплимента она слегка зарделась, но ее фиалковые глаза затуманило легкое облачко.
– Ах, Чонгук, умоляю тебя, забудь про это... это странное прозвище! Я знаю: все эти годы тебе нравилось изображать из себя... пирата, но теперь это позади. Милый, мне бы очень хотелось, чтобы ты перестал так себя называть. В конце концов, ведь ты понимаешь: это было не самое почтенное занятие, и ты начал совершенно новую жизнь в Виргинии, где, – добавила она с лучезарной улыбкой, – ты теперь считаешься весьма уважаемым и влиятельным джентльменом. У тебя ведь там огромное поместье, да? И плантация? Это просто потрясающе!
– Да, Уиллоу-Оукс – действительно великолепное место, – согласился он, допивая бренди. – Иначе я бы не стал привозить туда свою суженую. Ведь ты, Дженни, привыкла к определенному уровню жизни. Уверен: мой брат об этом позаботился. – Она вдруг напряглась, но Чонгук, словно не заметив этого, весело продолжил: – Я сделал все, что в моих силах, чтобы ты имела в Виргинии все, к чему привыкла, и даже более того. Уверен: Уиллоу-Оукс вполне соответствует этим требованиям.
– Я полюблю его всей душой, – прошептала Дженни, придвигаясь к нему, но тут Чимин кашлянул, напоминая о своем присутствии:
– Дженни, а не пора ли нам перебраться в столовую? После той дряни, которой мы пробавлялись на корабле, я жажду приличной пищи. Рискну предположить, Чонгук, что ты предложишь нам что-нибудь получше.
– Без всякого сомнения. Я скоро составлю вам компанию.
Чонгук дождался, пока они уйдут, а потом отправился на поиски Хосока. Глаза его горели мрачной решимостью. Он уже догадывался, что предпримет маленькая забияка, и предвкушал, как расстроит ее планы.
А Лалиса тем временем расхаживала по своей комнате. Убийственные мысли вихрем проносились у нее в голове, и чувства, бурлившие внутри, делали ее больной. В голове пульсировало, руки дрожали. Но Лалиса знала, что станет делать дальше. Она не останется в этом доме ни на час, ни на минуту. Она уйдет сейчас же, будет прятаться где-нибудь на постоялом дворе, до тех пор пока не найдет безопасного способа покинуть Бостон. Возможно, какая-нибудь семья, проезжая мимо, возьмет ее с собой. Она сочинит историю о своем прошлом, нарядится кем-нибудь.
Пока эти замыслы роились у нее в голове, Лалиса осторожно приоткрыла дверь спальни и прокралась к лестнице. Она постояла какое-то время, прислушиваясь, и уловила слабый шум голосов из столовой. Прекрасно, подумала она. Они набивают себе животы. Некоторое время никто не заметит ее отсутствия, а даже если и заметит, Чонгук едва ли станет возражать против ее ухода теперь, когда здесь Дженни.
Прошмыгнув вниз по лестнице, она метнулась к входной двери. Медленно приоткрыла ее и выглянула. В следующее мгновение, негромко вскрикнув, она застыла. Перед ней стоял Чон Чонгук с сатанинской улыбкой на лице. Он схватил ее за руку и втолкнул обратно в дом.
– Опять пустилась в бега, Лалиса? – пророкотал он. – Как я устал от твоих штучек! Ты могла бы проявить большую изобретательность.
– Отпусти меня! – прошипела она, яростно вырываясь.
Чонгук затащил ее в гостиную и захлопнул дверь. Когда он повернулся к ней, Лалиса увидела, что взгляд его неумолим.
– Только что я приказал Хосоку денно и нощно сторожить двери этого дома. Я больше не допущу, чтобы ты, сбежав, попала в беду. Да, я предвидел, что ты попытаешься уйти, хотя и не ожидал от тебя такой прыти. Неужели тебе действительно так не терпится от меня удрать, забияка?
Лалиса промолчала. Тяжело дыша, она опять попыталась высвободить руку из его железного захвата.
– Ты... не можешь держать меня здесь, как узницу! – воскликнула она. – Я стану кричать до тех пор, пока все священники и констебли Бостона не сбегутся к твоим дверям узнать, в чем дело!
– Ну и где ты окажешься в результате, дорогая? В бостонской тюрьме? – Его губы искривились в усмешке. – Нет, я, конечно, не против посмотреть, как тебя запрут в холодной, сырой камере, но сильно
сомневаюсь, что тебе самой это понравится. Поразмыслив, я твердо решил, что даже этот дом для тебя предпочтительнее, нежели подобная участь.
– Почему? Почему? – Лалиса наконец выдернула руку. – Почему ты не хочешь меня отпустить? Для того чтобы согревать твою постель, у тебя теперь есть невеста. Я тебе больше ни к чему! Или она действительно так добродетельна, как можно судить по ее жеманным повадкам? Неужели она позволит прикоснуться к себе только после официального бракосочетания? – презрительно рассмеялась Лалиса. – Бедный Чонгук! Что же ты будешь делать?
Чонгук скрестил руки на груди. Сейчас, стоя перед ней в этой позе, он выглядел особенно рослым и сильным.
– Я держу тебя здесь ради твоей же собственной безопасности, забияка, – веришь ты мне или нет. А что касается Дженни, то я предпочел бы не обсуждать с тобой эту тему.
– Да, ты с самого начала придерживался этой тактики, – выпалила Лалиса. Ее зеленые глаза поблескивали, как два кинжала. – Но теперь великая тайна раскрылась. Наряды, которые ты мне пожаловал, предназначались ей, – это одежды новобрачной, не так ли? – При этих словах голос ее задрожал, и Лалисе потребовалось некоторое время, чтобы снова взять себя в руки. Она сильно, до крови закусила губу и ухватилась за спинку стула непослушными пальцами. – Ты лгал мне, Чонгук. Ты обманывал меня. Ты заманил меня в свою постель, клялся, что любишь меня, а все это время... – она поперхнулась и, с трудом сглотнув, упрямо продолжила: – ты был помолвлен с этой... отвратительной павлинихой! Или станешь это отрицать?
Никогда еще он не выглядел столь недосягаемым. Его лицо казалось высеченным из гранита. Глаза – холодные, как свинец.
– Нет, отрицать я не стану. Я вот уже много месяцев как помолвлен с Дженни. Она приплыла из Англии в сопровождении своего брата, Чимин, с единственной целью – выйти за меня замуж.
Лалисе сдавило грудь. Сердце ее рвалось на части, разлетаясь на миллион острых осколков. Она медленно кивнула:
– Так, значит, это правда. Ты лгал. Ты никогда меня не любил. Ты только пользовался мной, морочил мне голову...
– Ты меня в этом обвинила.
– А ты этого и не отрицаешь! – Огромным усилием воли Лалиса сдерживала горячие, обжигающие слезы, не давая им хлынуть из глаз. Но когда она взглянула на него, глаза ее были отрешенными и пустыми, и Чонгуку стало не по себе.
– Почему ты не отпускаешь меня? – произнесла она глухо, словно во сне. – Неужели ты еще недостаточно поглумился надо мной? Я не останусь под одной крышей с тобой и этой... женщиной. Да и что тебе за интерес держать меня здесь?
– Я уже сказал тебе. Ради твоей собственной безопасности.
– Ради моей безопасности? – Она горько усмехнулась и покачала головой. – Да, Чонгук, странный у тебя способ выказывать свою заботу. Пожалуйста, пораскинь мозгами. Уверена: если ты постараешься, то выдумаешь более убедительную причину.
От этих язвительных слов он переменился в лице. В какой-то момент его серые глаза ожили – в них промелькнули какие-то чувства, которые она так и не смогла разгадать, но Чонгук тут же вновь упрятал их и заговорил с ледяным спокойствием:
– Хорошо, Лалиса. Я держу тебя здесь ради собственной прихоти. Тебе в это хочется верить, не так ли? В то, что я лишь стараюсь тебя помучить? Пожалуйста, позволь мне не разубеждать тебя. Более того – ты вольна верить во все, во что пожелаешь. Мне совершенно все равно.
– Я это знаю. – Тут гнев возобладал над остатками выдержки, Лалиса замахнулась, чтобы влепить ему пощечину, но он неумолимо сомкнул пальцы на ее запястье:
– Ты все такая же забияка? Никак не угомонишься?
Она снова попыталась вырваться, но теперь он держал ее намного крепче, чем прежде, с такой беспощадностью, что она охнула и зажмурилась. Он безжалостным взглядом окинул ее побелевшее лицо.
– Напрасно ты не доверилась мне, забияка. Сомнения – вот что тебя погубило.
– Отпусти меня, – прошептала она тихо, но яростно. Боль накатывала на нее волнами. Она терпела, стиснув зубы, не отводя от него сверкающих глаз. – Я ненавижу тебя.
Он насмешливо улыбнулся:
– В конце этого разговора ты будешь презирать меня еще сильнее. Я должен кое-что тебе сказать – то, что тебе не понравится. – Он резко отпустил ее и теперь наблюдал, как она потирает запястья. – Сегодня я устраиваю прием в честь Дженни. К нему готовились заблаговременно. Городские жители на протяжении всей последней недели пребывают в необычайном волнении – всем не терпится взглянуть на избранницу Серого Рыцаря. Они оставляли свободным каждый вечер, чтобы не пропустить торжеств. Вся местная знать будет присутствовать на нем, и, само собой, тебе не следует никому попадаться на глаза. Ты весь вечер проведешь в своей комнате и не издашь ни единого звука, а иначе я не отвечаю за последствия.
– Ты... ты ждешь, что я спрячусь наверху, как пугливое дитя, пока сам будешь произносить тосты за свою будущую супругу? – ахнула она. – Я просто поражаюсь твоей самонадеянности!
– Обещаю: если тебя обнаружат, забияка, я не сделаю ничего, чтобы тебе помочь. Я буду смотреть, как тебя волокут в бостонскую тюрьму, и даже пальцем не пошевелю, не произнесу ни слова в твою защиту. Тебе ясно?
– Яснее не бывает! – Она попыталась проскочить мимо Чонгука, но он преградил ей путь. Она застонала от ярости. – Я понимаю! Ты все замечательно объяснил. А теперь, Чонгук, дай мне пройти. Будь ты проклят!
Он отошел в сторону и молча смотрел, как она шла к двери. На пороге Лалиса остановилась и вновь обернулась. Взгляды их встретились.
– Я никогда тебя не прощу.
Чонгук едва уловил эти произнесенные шепотом слова, а она тут же бросилась вон из комнаты. Ее туфельки касались ступенек почти бесшумно, когда она мчалась наверх, к себе в спальню, по устеленной ковром лестнице. Чонгук какое-то время стоял неподвижно, не сводя глаз с двери, за которой скрылась Лалиса. Внезапно он размахнулся и со всей силы обрушил кулак на стоявший поблизости стол. От мощного удара столешница треснула и развалилась. Чонгук посмотрел на обломки невидящим взглядом. А потом отправился в столовую, чтобы присоединиться к гостям.
***
не забудьте поставить ⭐ и подписаться