Старадания прекрасной луны(Куроо и Т/и)

Токио в это время, покрытый сладким сном, был поглощён тишиной, как всегда в глубокой ночи. Куроо, не ожидая этого звонка, открыл глаза, услышав на своём телефоне звуковой сигнал. Стрелки часов показывали 3:02. Тецуро всё ещё был в полусне, пытаясь понять, кто мог бы звонить в такое время. На экране высветился незнакомый номер. Он не был бы собой, если бы не отклонил вызов сразу, но что-то заставило его поверить, что это важно. Парень всё-таки ответил.

Послышалось слабое, прерывистое дыхание девушки, а затем затруднённое –Куроо...

Он мгновенно понял, что это была Мизуки. Дыхание на другой стороне было тяжёлым, а голос — слабым, что сразу заставило его насторожиться.

— Мизуки? — спросил он, не понимая, что происходит. — Что с тобой?

— Куроо... — снова едва слышный голос, она остановилась на секунду, и Тецуро почувствовал, как её слова даются ей с трудом. — Пожалуйста... приедь...

Сквозь каждый вздох и кашель, она едва могла говорить, и Куроо, сразу теряя всякие сомнения, вскочил с кровати, быстро натянул одежду и бросился к выходу.

— Мизуки, ты слышишь меня? — пытался успокоить её он, его голос был настойчивым, но в то же время полным беспокойства. — Я буду через 5 минут!

Он вылетел из дома, не думая о времени или возможных проблемах. Беспокойство за девушку заполнило его мысли. Он знал, что в такие моменты нужно действовать быстро. За несколько минут он добрался до её дома, ещё быстрее, чем планировал. Все предыдущие утренние пробежки пошли на пользу.

Когда Куроо зашёл в дом Мизуки, всё было тихо и пусто. Он прошёл по комнатам, проверяя каждую, но не нашёл её. Только когда он громко позвал её по имени, его голос отозвался эхом. В ответ был лишь звук, как что-то упало в другой комнате. Он быстро направился туда.

Когда Куроо открыл дверь, его глаза встретились с ужасной картиной. Мизуки лежала на полу в потёкшей крови, её тело тряслось, дыхание было тяжёлым, а кашель — мучительным. Картину её страданий было сложно представить, она казалась бесконечно уязвимой, разбитой. Кровь на полу — это была не просто потеря жидкости. Это было то, что она потеряла в своей борьбе с собой.

— Мизуки! — громко крикнул он, подбегая к ней.

Он почувствовал, как его сердце пропустило удар. Но не мог терять времени. Тецуро быстро поднял её на руки, несмотря на её состояние, и понёс в чистую комнату. Парень посадил её на диван, но она продолжала задыхаться, её лицо было побледневшим.

— Куроо... — прошептала она, чувствуя его тепло, но голос был едва слышным, едва сдерживаемым.

— Я здесь... всё хорошо, — попытался успокоить её Тецуро, его голос был мягким, но в нём слышалась тревога.

Она продолжала тихо кашлять, словно каждое слово давалось ей с трудом.

— Куроо... я не кололась, честно... — её голос прерывался, как будто каждый звук вырывался с болью. — Я думала... мне это уже не нужно...

Её слова были полны страха, и она пыталась убедить себя, что всё будет хорошо. Но её взгляд направился к тумбочке, где стояли знакомые ей шприц и порошок.Она не могла забыть это, даже когда пыталась.

— Я верю тебе, — сказал Куроо, обнимая её, хотя и понимал, что этого было недостаточно. Внутренний конфликт бушевал в нём, когда он ощущал, как её тело всё больше теряет силы. Тецуро знал, что её организм нуждается в наркотике, чтобы угомонить этот приступ. Но он не мог позволить ей снова вернуться в этот мир. Он не мог её потерять.

Куроо поспешил за водой и помог ей выпить. Мизуки всё равно продолжала дрожать, её тело было раскалённым от жара, но он знал, что нужно действовать.

Она потянулась к ящику, чтобы взять таблетки, но волейболист не позволил ей этого сделать.

— Мы вместе справимся, — твёрдо сказал Куроо, крепко сжав её запястья.Это было не просто. Он чувствовал, как её руки слабеют в его руках. Значит–девушка доверилась ему.

Уроки по химии,которые он не пропускал наконец пригодились.Капитан быстро нашёл в её аптечке нужные препараты.

Когда Курушими выпила таблетку, её жар начал понемногу спадать, и Куроо почувствовал, как её тело начинает успокаиваться. Это было первое успокоение, которое он мог ей дать. Это было немало.

В какой-то момент её голос снова прорвался через тяжёлое дыхание:

— Когда я вернулась домой... я впервые почувствовала себя счастливой... думала, что мне не понадобятся эти вещи... думала, что всё позади... Но похоже, я никогда не стану как остальные... — её слова звучали так, как будто она отпускала последние надежды, как будто наконец осознавала, что её жизнь была обречена.

Куроо почувствовал, как её тело тяжело опустилось в его объятиях. Она уснула. Но это была не просто обычная усталость. Это была победа, пусть и маленькая, над тем, что она пережила.

Всю ночь Куроо оставался рядом с ней. Он не мог закрыть глаза, не мог поверить, что всё это происходит с девушкой, с которой он начал проводить так много времени. Он видел её боль, её страдание, но самое главное — он видел её силу, когда она справилась без того, что она так привыкла использовать.

Когда его глаза наконец закрылись, перед ним возникла картина, которую он не мог забыть — кровь, кашель, жар. И эти образы не покидали его даже в сон.

Он не знал, что ей предстоит в будущем. Но он знал одно — он не оставит её. Он будет рядом, несмотря на всё. И это было единственное, что имело значение.

                              ***
Ночь уже почти отступала, и первые слабые отблески рассвета начинали пробираться сквозь окна. В комнате было тихо. Единственный звук — ровное, спокойное дыхание Мизуки. Она спала, её лицо впервые за долгое время казалось умиротворённым.

Куроо сидел рядом, ссутулившись на краю дивана, не в силах сомкнуть глаз. Образы ночи всё ещё стояли перед его глазами: кровь, дрожащие пальцы, слабый голос, наполненный болью. Он тяжело вздохнул, проведя рукой по волосам.

И вдруг тишину нарушил звук звонка. Телефон Мизуки, оставленный на столе, завибрировал и осветился. Куроо скользнул взглядом по экрану. Номер не был записан в контактах, но имя вызвавшего высветилось: «Безлимит на деньги».

Парень нахмурился. Он уже видел этот номер раньше. Чувство тревоги закралось в грудь. Конечно, поднимать чужой телефон было некрасиво, но он не мог позволить звонку разбудить её.

После секундного колебания он осторожно взял трубку и поднёс к уху.

— Соушаю... — произнёс он низким голосом.

На той стороне воцарилась тишина, но затем последовал мужской голос, уверенный и немного настороженный:

— Мизуки?

Куроо сжал губы.

— Нет.

— Кто это? — в голосе собеседника появилось напряжение.

— Куроо Тецуро, — спокойно ответил он. — Тот самый парень, который нашёл вашу дочь той ночью под дождём.

Наступила короткая пауза. Затем голос на другом конце провода стал мягче, но не менее серьёзным.

— Куроо... Теперь вспомнил. Прости. Я — Хироюки Курушими, её отец.

Куроо молча кивнул, хотя отец Мизуки, конечно, не мог этого видеть.

— Слушай... только не говори мне, что Мизуки начала жить половой жизнью? — последовал неожиданный вопрос, сопровождаемый тяжёлым вздохом. В его голосе не было осуждения, но слышалась тревога.

— Ч-что?! — Куроо даже слегка опешил. — Нет! Нет! Я её друг из школы, мы вместе в одном клубе!

Чтобы не разбудить девушку, он вышел в другую комнату, прикрыв за собой дверь.

— Друг? — переспросил Хироюки, и в его голосе прозвучало недоверие. — У Мизуки никогда не было друзей.

Куроо чуть усмехнулся.

— Бывает и такое.

— И что за клуб?

— Мужской волейбольный, — объяснил Куроо. — Она стала нашим менеджером. Уже успела подружиться с парнями.

На той стороне телефона раздался долгий, глубокий выдох, словно человек впервые за долгое время позволил себе расслабиться.

— Скажи, — осторожно спросил отец, — что ты делаешь у неё дома в такой час?

Куроо замер. Он не знал, стоит ли говорить правду. А вдруг Мизуки скрывает свою зависимость от отца? Вдруг он скажет лишнее?

Но прежде чем он успел что-то ответить, голос на другом конце уверенно произнёс:

— Я знаю о её наркотической зависимости. Можешь говорить, я давно смирился с этим.

В голосе Хироюки не было ни гнева, ни злости. Только горечь и усталость человека, который когда-то сражался, но уже давно опустил руки.

Куроо провёл языком по губам, взвешивая слова.

— Она позвонила мне ночью, сказала, что ей плохо. Я сразу приехал. Было... не очень хорошо.

— Но сейчас?

— Сейчас она спит. Всё хорошо.

— Ты дал ей вколоться?

Куроо сжал телефон в руке.

— Нет, — твёрдо ответил он. — Она справилась без шприцов. Жар упал час назад, помогли обычные таблетки.

На той стороне повисло молчание. Куроо услышал, как Хироюки резко вдохнул.

Отец знал, что его дочь уже давно связалась с наркотиками. Он давно понял, что если ты однажды дал себе уколоть хотя бы каплю, то не сможешь отказаться от этого просто так. Единственная альтернатива — смерть. И он не верил в силу своей дочери.

Когда-то он пытался бороться, пытался вытянуть её из этой трясины, но в какой-то момент сдался. Смирился. Если это единственное, что удерживает её в этом мире — пусть так. Пусть лучше она продолжит, чем однажды не проснётся.

Но сейчас... Сейчас он услышал, что впервые за долгое время она справилась без порошка.

И что в ту ночь, когда ей было плохо, она не позвонила ему.

Она позвонила Куроо.

И тогда в его голове возникла мысль: а вдруг этот парень способен изменить её жизнь?

— Куроо, я не знаю, как Мизуки ввязалась во всё это, — заговорил он медленно, словно подбирая каждое слово. — Но... я не хочу, чтобы она умирала. Если ей станет слишком плохо, если будет угроза жизни, то я даю разрешение. Ты можешь вколоть ей. Хоть небольшую дозу.

Голос его был твёрдым, но в нём чувствовалась боль.

— Она — моя жизнь, — продолжил он. — Единственное, что осталось у меня от её матери.

На секунду воцарилась тишина.

Куроо сжал челюсти, чувствуя, как внутри него вспыхивает злость.

— Она больше не будет прикасаться к порошку, — жёстко сказал он.

Хироюки удивился такому напору.

— Сегодня я увидел силу воли Мизуки, — продолжил Куроо. — Этот день был последним, когда она их принимала. Извините за грубость.

На той стороне послышался короткий, едва слышный смех. Но в этом смехе было не веселье, а скорее... надежда.

— Ты мне нравишься, парень, — вдруг сказал Хироюки. — Я чувствую, что ты относишься к ней не просто как к подруге.

Куроо не ответил.

— Мизуки никому не доверяла, — продолжил отец. — Никогда. Она не звала на помощь, даже если нуждалась в этом. А тебе позвонила. И если ты смог повлиять на неё за два дня, кто знает, что будет дальше?

Куроо сжал кулаки.

— Я с детства был занят работой, — голос Хироюки вдруг стал тише, уставшим. — Я не видел, как Мизуки росла. Гнался за деньгами, в то время как её мать умирала... А когда женился во второй раз, думал, что ей нужна женщина рядом. Но я ошибся. Моя жена только добавила ей психологических травм.

Куроо слушал молча.

— Потом я купил ей дом. В 16 лет. Она ушла. Я понял, что она связалась не с теми, но по крайней мере, рядом с ней были люди. Не пустота.

Он тяжело вздохнул.

— Но вот то, что она провела одну ночь без наркотиков... Это для меня уже победа.

Куроо хотел было ответить, но услышал короткие гудки.

Хироюки бросил трубку первым.

И Куроо, глядя на потемневший экран, вдруг понял, что только что принял на себя куда большую ответственность, чем мог представить.

Куроо отложил телефон и вернулся на своё место — кресло возле кровати. Он сел, опустив локти на колени, и снова посмотрел на спящую Мизуки.

Она выглядела такой... хрупкой.

Её длинные чёрные ресницы слегка подрагивали во сне. Густые волосы,подстриженные под каре,цвета ночи мягкими прядями спадали на подушку, создавая впечатление, будто сама тьма осторожно окутывает её. Лицо её было бледным, но это не портило её красоту — наоборот, кожа казалась почти фарфоровой, и в этой болезненной бледности была какая-то пугающая утончённость.

А губы... они выглядели такими мягкими, слегка припухшими, искусанными. Будто бы она пыталась сдерживать в себе что-то — боль, тревогу, страх. Казалось, ещё чуть-чуть, и с них вот-вот капнет алая кровь.

Её тонкие запястья выглядели особенно беззащитными. Через светлую кожу явственно проступали вены, а на них — следы, синие и фиолетовые, будто молчаливые свидетельства боли, через которую ей пришлось пройти.

Куроо невольно сжал кулаки.

Что же с тобой случилось?

Какого чёрта такая девушка оказалась в этой грязи? Кто втянул её туда?

В груди у него странно защемило. Тецуро сам не понимал, почему, но ему хотелось её защищать. Ему всегда было легко играть роль защитника — он с детства оберегал своих сестёр, привык брать под своё крыло тех, кому было холодно и одиноко.

Но с Мизуки... всё было иначе.

Он не просто хотел её защитить — он хотел узнать её. Хотел понять, что скрывается за этой безмятежной, а порой отстранённой маской.

Ему раньше нравились девушки, но ни к одной он не испытывал того, что чувствовал сейчас. В прошлом у него были отношения, но это было... просто увлечение. Никогда раньше он не чувствовал такого притяжения, не хотел быть опорой для кого-то так, как хотел сейчас для неё.

Его взгляд невольно скользнул к телефону, что лежал рядом.

Мизуки до сих пор не поставила блокировку.

Куроо колебался секунду, но затем всё же взял его в руки. Он не собирался лезть в чужую жизнь, но... он хотел знать больше.

Разблокировав экран, он открыл галерею.

Пусто.

Лишь несколько недавних фотографий волейбольного клуба — снимки команды, сделанные по просьбе парней. Никаких личных фото. Никаких селфи.

Куроо нахмурился и перешёл в папку «Недавно удалённые».

Там было только одно фото.

Парень нажал на него и на секунду задержал дыхание.

На экране высветился снимок, сделанный в тускло освещённой комнате. В воздухе из фото почти ощущался запах табака и чего-то более едкого, жгучего.

Мизуки.

Она сидела за столом,на фото были ещё длинные, тёмные волосы,которые спадали ниже плеч. Чёрный свитшот, свободные джинсы — обычная одежда, но вот её лицо...

Она улыбалась.

Но Куроо сразу понял — эта улыбка была не настоящей.

Слишком вымученной, слишком пустой.

Когда она улыбается по настоящему–становится красивее всех встречавшихся мною девушек.

Рядом с ней сидел парень. Тот же стиль одежды, только рукава задраны, и на запястьях — те же самые синяки.

Его лицо показалось Куроо смутно знакомым.

Где-то я его видел...

Он напряг память, но сколько ни пытался вспомнить — всё было бесполезно.

Судя по кадру, они тогда были парой. Это читалось в их позах, в том, как парень слегка развернулся к ней, как будто инстинктивно защищая.

По фото было заметно,что у парня был рост примерно 175,что почти идеально подходит под её 168.

Со мной,она смотрелась бы лучше.

Но что с ним теперь?

Куроо провёл пальцем по экрану, но потом всё же закрыл фото и поставил телефон обратно на стол.

Ему не нравилось это чувство.

Странное, тягучее беспокойство, что осело внутри, словно ком в горле.

Он снова посмотрел на спящую девушку.

Теперь он знал ещё одну частичку её жизни. Но он понимал, что знать — не значит понимать.

Мизуки была для него загадкой.

И, чёрт возьми, он хотел её разгадать.