Озарённый Солнцем. Поцелованный Луной.

– Как можно случайно создать культ?

Май пожал плечами. В этот момент из приоткрытой двери в спальню показалась настороженная морда Лайлы.

– Девочка моя, испугалась? – участливо поинтересовался Май у собаки.

Она, заслышав тёплые нотки голоса хозяина, подошла к нему и улеглась рядом, положив при этом голову Маю на колени. Он настолько был вымотан, что не стал сопротивляться, так и остался сидеть у двери, поглаживая белоснежную шёрстку Лайлы.

Мне было неловко оставаться одной на ногах, поэтому я села рядом. Май встрепенулся:

– Майя! Ну-ка вставай! Пол холодный.

Пол не был холодным, на самом деле. Стояла жара, которая действовала и на доски в том числе.

– Мне не холодно.

Май какое-то время продолжал сверлить меня обеспокоенным взглядом, будто пытаясь таким образом заставить подняться. Но я осталась на своём месте.

– Как так вышло, что ты организовал культ?

Май протяжно выдохнул.

– Сам не знаю. Я ничего такого не делал, работал, помогал людям. Потом ко мне начали приходить не только за снадобьями. Почему-то стали спрашивать советы, просить благословения. Ума не приложу, почему это произошло, и в чём моя ошибка.

– А во время леченья ты часто философствуешь и даёшь наставления?

– Не обращаю внимания. Всегда проходит по-разному, но каждый раз я поддерживаю разговор с пациентом. Во-первых, нужно успокоить человека и расположить к себе, чтобы он не боялся; во-вторых, все мои пациенты на удивление интересные люди. Все без исключения. Я получаю удовольствие от каждого диалога.

Язык мой – враг мой? Наговорил ты, Май, себе на голову.

– И давно это продолжается?

– Год? – он будто обратился к собаке с этим вопросом, она приоткрыла глаз, но ничего не ответила. – Да, как раз год. Первый раз ко мне пришли ровно на праздник очищения души. Спрашивали о его истории и значении каждого ритуала.

– Сегодня какой-то праздник?

Май посмотрел на меня удивлённо:

– Как? Ты не знала о празднике очищения души? Это никуда не годится! – с этими словами он вскочил на ноги, немало испугав Лайлу – Он проходит каждый год в середине лета. Суть его в том, чтобы избавиться от груза грехов, обид и ошибок, накопленного с момента последнего празднества. В рощице неподалёку проходит ярмарка, на которую съезжается вся округа. Там столько всего! Торговцы диковинными вещами, актёры, циркачи! А в полночь разжигают огромный костёр, вокруг которого хороводом нужно обойти тридцать три круга, после чего каждый без исключения должен через костёр перепрыгнуть. Это финальный аккорд, так сказать. Сама суть праздника. Огонь как раз и является способом нашего очищения.

– И ты идёшь?

– Конечно! Все обязаны идти.

– И все прыгают?

Май кивнул.

– А если нет возможности у человека, например, если он немощен или слишком мал, вокруг него обходят с факелом тридцать три круга в одну сторону и тридцать три – в другую.

– Любопытно. Я бы на это посмотрела.

– Не «бы»! Ты посмотришь. И даже примешь участие.

Май достал из сундука бабушки почти что новое льняное платье с длинными рукавами. Грудь его украшали вышитые листочки и объёмные рюши. Подол был простым, без изысков, но струился по ногам крупными волнами.

– Точно ничего, что я его надену? – в очередной раз спросила я. Сон это или нет – не важно, надевать платья чьих-то бабушек, несмотря на их изысканность, я считала недопустимым.

– Точно-точно! Ты должна соответствовать. Оно тебе, кстати, очень идёт.

В облике Мая изменилась лишь рубаха. В этот раз он надел расшитую крупными цветами, кажущимися живыми. Они удивительным образом оттеняли его золотистую кожу, отчего Май представал настолько ярким и прекрасным, что дух захватывало. Но я постеснялась делать комплименты.

– Лайлу оставим дома. Она боится больших толп людей, – после этих слов Май повернулся к печально смотрящей на него собаке и наказал: – Теперь ты за главную. Не скучай и не проказничай, договорились?

Было видно, что Лайла будет скучать. Она настолько была привязана к Маю, что не желала расставаться с ним и на минуту. Но иначе ей пришлось бы столкнуться со своим главным страхом – толпой.

Когда Май закрыл за собой калитку, я спросила:

– Почему она боится людей?

– Мы подобрали её на улице. Вероятно, над ней издевались прохожие. Я не знаю наверняка, об истинной причине осведомлена лишь она сама.

В сгущающихся сумерках блистали факелы и фонарики, напоминающие чем-то китайские. Они освещали зелёную дорогу к маленькой рощице. Чем ближе мы подходили, тем больше людей на дороге встречали. Нарядных, весёлых, с масками и венками, с напитками в чашах. Они сбивались по группкам, разговаривали, смеялись. Системы не было, каждый делал, что пожелает.

– А мы наденем маски? – поинтересовалась я.

– Если хочешь, можем приобрести. Сегодня, к слову, всё бесплатно. Единственный день в году, когда ты можешь не тратить ни секунды!

Взгляд упал на лавку, ломящуюся от венков всех возможных расцветок: здесь были белые лилии и синие ирисы, жёлтые розы и отливающий фиолетовым цикорий, алые гладиолусы и розовые пионы. К навесу были прикреплены белоснежные хризантемы, словно хлопья снега, спускающиеся вниз на тонких лесках. Источали цветы ни с чем несравнимый аромат.

– Девушка! – женщина за прилавком перехватила мой заинтересованный взгляд. – Не проходите мимо! Не откажите себе в удовольствии быть самой красивой на сегодняшнем вечере!

Я оглянулась на Мая.

– Конечно! – он понял мой беззвучный вопрос и первым направился в сторону лавки. – Какой тебе нравится?

Голова закружилась от цветочного великолепия, но взор мой неизменно притягивал венок из массивных воздушных пионов.

Когда я надела его, золотистые глаза Мая, отражающие сотни огней факелов и фонарей, выразили восхищение.

– Ты просто сказочная! По-настоящему сказочная.

– Ваш молодой человек совершенно прав, – улыбнулась женщина.

В лицо ударило жаром.

– Он не...

– Я не...

Мы с Маем одновременно запротестовали, из-за чего тут же одновременно и рассмеялись.

– Прошу прощения! – воскликнула женщина и понизила тон: – Тогда в качестве извинения я сделаю вам исключительное предложение. Может, вам приглянется кое-что необычное? Кое-что дефицитное...

Оправившись от смущения, Май напрягся:

– Уж не хотите ли вы сказать, что у вас есть маковые венки?

Женщина округлила глаза и тут же зашикала:

– Тише! Тише! – она заозиралась вокруг большими от страха глазами. – Есть. Только в ограниченном количестве. Всего за двенадцать минут.

– Вы ещё и продаёте их! – воскликнул Май.

Женщина побелела от ужаса, но не успела она что-либо ответить, как рядом материализовался ещё один человек. Высокий, в чёрном плаще с капюшоном и в маске. Он сверкнул очаровательной белоснежной улыбкой и проворковал:

– Я случайно услышал о вашем эксклюзиве. Покажите, пожалуйста.

– Да как можно! – начал возмущаться Май, но незнакомец в чёрном, сделавшись вдруг чрезвычайно серьёзным, обратил на него свой взгляд. В прорезях элегантной маски, инкрустированной драгоценными камнями, показались два угольно-чёрных глаза. Они сверкнули в нашу сторону, задержались на мне на несколько секунд, а после их обладатель, как ни в чём не бывало, продолжил беседу с продавщицей.

Май, подхватив меня за локоть, поспешно повёл как можно дальше.

– Почему? Почему ты не довёл дело до конца?

Май нахмурился:

– Сдаётся мне, в этом нет необходимости.

До меня тяжело доходила суть его поведения:

– Кто тот мужчина?

– Я не уверен, но... – Май рывком провёл ладонью по лбу, стирая выступившую испарину. – Пойдём. Пионы тебе очень к лицу.

Отчего-то при воспоминании о колком взгляде мужчины в чёрном меня пробирала дрожь. Кто он такой? Почему Май его так испугался? Но у меня не было времени на размышления: ярмарка закружила в круговороте нескончаемых событий.

– Не проходите мимо! Сахарные бабочки!

– Через полчаса! Только сегодня! Премьера новой постановки Ульриха Гальпца! «Похороны невинности»!

– Предсказания! Узнайте свою судьбу за десять минут! Сегодня – бесплатно, в другие дни вам это обойдётся в целый час!

И люди вокруг перешёптывались:

– Целый час, я сэкономлю целый час!

– Пойдём, узнаем, совместимы ли вы с Педро.

А один усатый мужчина, который, видимо, пришёл не ради самого праздника, а в качестве сопровождения радостно озирающейся вокруг дочери, проворчал:

– Шарлатанство...

Ступающий рядом Май поинтересовался:

– Понравилось что-нибудь? Не хочешь подойти к гадалке?

– Хочу, – не задумываясь, ответила я.

Когда очередь дошла до меня, я вошла под полог разноцветного шатра. В центре, в окружении маленьких подушек с кисточками сидела женщина средних лет, облачённая в расшитый золотистыми нитями восточный костюм. Её жирно подведённые чёрным карандашом глаза вцепились в меня мёртвой хваткой.

– Добрый вечер, – поздоровалась я.

– Дитя ночи приветствует тебя! – перекатистым альтом произнесла гадалка и плавным жестом, звеня увесистыми браслетами, указала на большую подушку. – Присаживайся. Что тебя интересует? Можешь задать волнующий тебя вопрос, можешь ограничиться информацией по трём основным аспектам: отношения, здоровье и карьера.

– Пожалуй, этим и ограничусь.

Вопросов, на самом деле, было предостаточно, но посторонним я их задавать не собиралась, а в названные сферы они так и так входили. Интересовало меня здоровье близких, в частности – психическое состояние мамы. Интересовало меня, будут ли у меня сердечные отношения с кем-либо, интересовало и то, удастся ли мне самореализоваться.

– Я погадаю тебе на дыме от благовоний. Начнём с... – она выжидающе посмотрела на меня.

– С карьеры.

Чиркнув массивной спичкой, длиной с палец, по коробку, гадалка зажгла четыре палочки с благовониями. Затем нагнулась, шурша множеством цветастых юбок, провела палочками вокруг моей головы и воткнула их в специальные металлические держатели на столе: по одной с каждой стороны света. Ароматный дым тонкими струйками вознёсся к своду шатра, сливаясь в единое облако.

Гадалка издала протяжный горловой звук, а затем начала декламировать:

– Тернистый ждёт путь тебя. Если будешь стараться, во всём преуспеешь, но потратишь столько времени... – она прицокнула языком. – Но иначе никак. Ты упёртая, волевая. Напролом пройдёшь. Будешь гнаться за двумя зайцами всю жизнь и изморишь обоих. Всюду победителем выйдешь.

Даже если это шарлатанство, то весьма точное и изысканное. Я бы хотела этому верить.

– О чём ещё хочешь узнать? – поинтересовалась гадалка, убирая использованные палочки.

– О здоровье близких.

Предсказательница проделала тот же ритуал, расставила уже новые палочки по местам.

– Тревожиться тебе не о чем, дорогая. Хоть и через сложные времена проходят твои близкие, хоть и горбятся их плечи под тяжкими ношами – они им посильны. Не подступится к ним хворь. Но твоя задача в заботе о них. Будь им поддержкой, и тогда через все испытания они пройдут в два раза быстрее и понесут при этом вдвое меньше потерь.

Уж не последовательница ли она культа Мая? Складно говорит.

– А теперь о любви, – улыбнулась женщина, воскуривая новые благовония.

Дым взметнулся ввысь, окутал шатёр, в котором уже было не продохнуть. От пряного запаха начинала кружиться голова.

– Совсем скоро ты завладеешь сердцем одного человека. Одинокий волк, такой же упрямый и бескомпромиссный, как и ты. Увлечённый своим делом, отдающийся ему без остатка. Ты станешь для него исцелением, но любое лекарство в избытке – яд. Будьте осторожны.

Лекарства, одинокий волк...

Май встретил меня в несколько изменившемся облике: волосы его были заплетены в косу и перевязаны атласной лентой, а лицо теперь скрывала маска, декорированная живыми васильками. Золотистые глаза, обрамлённые нежно-голубыми цветками создавали радующее глаз цветовое сочетание. Небо. Облака, позолоченные солнцем.

– Ты долго, – заметил он, но без тени недовольства. – Как тебе предсказания?

– Неплохо. Мне бы хотелось, чтобы они сбылись.

– Они непременно сбудутся! Предсказания этой гадалки сбываются всегда, без исключений.

– Ты её знаешь? – удивилась я.

– Кто её не знает! Она местная знаменитость.

Я поспешила поделиться предположением:

– Мне показалось, она могла быть в числе последователей твоего культа.

Май пригнулся к уху и озабоченно проговорил:

– Не говори о культе так громко! Меня заметили! Видишь, – он покрутил головой, – мне пришлось замаскироваться.

Я не удержалась от смешка.

– Опять просили освятить воду?

Губы Мая скривились:

– Если бы! Просили приложиться к животу беременной женщины. Якобы это должно даровать благополучные роды.

Вечер близился к завершению. Рослые мужчины через толпу начинали проносить брёвна для костра длиной не менее полутора метров. Люди вокруг оживлённо переговаривались. Лица молодёжи оживились. Все были в предвкушении завершающего огненного мазка – костра очищения душ.

– Перед тем, как все встанут в хоровод, следует осушить чарку вина, – пояснял Май. – Но выпить ты должна со случайным человеком. С тем, у которого будет чарка с похожим орнаментом. Согласно древней легенде, это означает, что вы не просто так встретились на пути друг у друга. Если же вы и в хороводе окажетесь рядом, это будет означать ваше истинное душевное родство.

Голова шла кругом: мне пить вино с незнакомым человеком! Хоть бы этим человеком оказался Май! С ним, по крайней мере, не страшно.

Чарки раздавали ряженые, облачённые в костюмы жутких мифических существ, напоминающих кикимор и водяных. Скалясь, то ли играя роль, то ли выражая приветливость, они проходили между людьми и в случайном порядке протягивали напитки. Мне досталась серебристая чарка с маками из красной эмали, Маю – золотистая с лазурными разводами. Он неловко улыбнулся:

– Не судьба. Выходит, мы не родственные души. Тогда можем разделиться. Встретимся здесь же, у цветочной лавки минут через десять. Идёт?

Я кивнула. Май скрылся за нарядными спинами, а я осталась на месте, ожидая, что моя родственная душа сама меня отыщет. Простояла я недолго, пропуская толкающихся людей, увлеченных поиском, разглядывающих мою чарку, останавливающихся рядом подольше, находя отличия в орнаментах. Совсем скоро я почувствовала на себе тяжёлый взгляд, и сердце моё ухнуло. Прямо напротив, в десятке шагов, стоял мужчина в чёрной маске, инкрустированной драгоценными камнями. Тот самый, которого испугался Май. Он смотрел прямо на меня несколько продолжительных мгновений, затем, словно в медленной съёмке поднял изящную фарфоровую руку с тонкими, унизанными кольцами пальцами. Она сжимала серебристую чарку с изображением маков. Мужчина отсалютовал ей, но не успела я, заворожённая таинственностью незнакомца, поднять чарку в ответ, как меня отвлекли доносящиеся со стороны лавки с венками оглушительные крики:

– Я не виновата! Не трожь! Я мать, у меня трое детей! Вы не можете со мной так поступить! Убивают! Помогите! – кричала уже знакомая продавщица.

Толпа окружила её, заслонив обзор. Все потеряли интерес к недавней игре, полностью погрузившись в страдания женщины. Все переговаривались между собой, но никто не подходил близко, никто не вступался. Людей как будто что-то сдерживало.

То был страх.

Стук.

Свод лавки и пышные копны белоснежных хризантем, прикреплённых к навесу, оросили красные капли.

Кровь.

Протяжный вопль, срывающийся на хрип. Отчаянные рыдания. Шокированные возгласы.

Толпа расступилась, будто пропуская что-то. Люди отскакивали, с отвращением взирая на землю.

Проложив кровавый след от прилавка, в нескольких шагах от меня упали отрубленные кисти рук.