Сладкий Крыжовник

"Что здесь происходит!!!"

Громкий, раскатистый голос эхом разнесся по комнате, заставив троих застыть на месте. Их погружение в пучину запретного удовольствия было прервано внезапным вторжением.

Адисорн был ошеломлен, увидев, чем занимались его сыновья. Двое из них — родные, а третий — приемный, которого он любил не меньше, чем своих кровных детей. Пожилой мужчина шагнул в комнату, пропитанную резким, удушающим запахом спермы, который недвусмысленно свидетельствовал о неоднократных плотских утехах. Запах был настолько насыщенным, что становилось ясно: это продолжалось уже довольно давно.

"Отец..."

Майом почувствовал такой острый стыд, что не мог поднять глаза на Адисорна. К счастью, Реймс успел прикрыть младшего, чтобы тот не чувствовал себя еще более униженным.

"Как это могло произойти... Как вы могли устроить такое в моем доме?!"

Гнев, смешанный с болью, отразился на лице Адисорна. Он никогда бы не подумал, что его попытка создать новую семью закончится таким крахом. Увиденное разрушило его представление о дружной и любящей семье, где братья заботятся друг о друге.

"Если кого-то и винить в этом, то только..."

"Вините меня. Это я соблазнил своих братьев", — прежде чем Равин успел раскрыть правду, Майом решительно взял вину на себя. Его слова немного успокоили Ладу, которая стояла за спиной мужа, с трудом сдерживая свой гнев.

Лада знала, что два брата, вероятно, уже догадывались, что это она все подстроила. Однако, когда Майом взял вину на себя, ей стало легче. Тем не менее, в душе она все еще чувствовала зависть к своему сыну, ведь он смог завладеть обоими мужчинами, которых она сама так сильно желала!

"Майом," — глубокий голос Реймса заставил младшего вздрогнуть.

"Прекратите! Быстро приведите себя в порядок и спускайтесь, нам нужно поговорить!" — раздражённо бросил старший мужчина, выходя из комнаты. Оставаться здесь для него было невыносимо.

Лада застыла на месте. Оглядывая хаос в комнате, она едва сдерживала свои эмоции. Но когда её взгляд случайно встретился с глазами Равина, полными упрёка, поняла, что тоже больше не может здесь находиться.

Когда все ушли, двое старших братьев повернулись к младшему, их взгляды были полны недоумения и скрытого осуждения.

"Почему ты всегда берёшь на себя вину за всё, что делает твоя мать?" — спросил Равин, не скрывая раздражения. Он давно заметил, что, как бы Лада ни поступала — будь то обидные слова или жестокие действия по отношению к Майому, — тот никогда не сердился и всегда находил оправдания для неё.

"Она моя мать..." — тихо ответил Майом, его голос звучал хрипло, словно он долго кричал или плакал.

"Мы понимаем, что она твоя мать, но её поступки переходят все рамки дозволенного! Она дошла до того, что попыталась нас отравить — это уже не мелочь!" — резко ответил Реймс, поднимая с пола разбросанную одежду и надевая её.

"Я знаю... Но если правда всплывёт, отец точно выгонит её. А для неё семья — это единственное, что делает её счастливой. Я не могу этого допустить."

"Это её выбор, Майом! Она сама разрушает свою жизнь, желая сына своего мужа!" —перебил его Реймс.

Майом замолчал, опустив голову. И когда наконец он заговорил, его голос дрожал:

"Мне трудно поверить, что она могла так поступить. Но, пожалуйста, умоляю вас, не поднимайте эту тему больше. Я сделаю всё, что вы захотите, только не говорите об этом."

"Майом, это не то, что можно просто замять! Если твоя мать не осознает, что её поступки неправильны, это будет продолжаться снова и снова. Ты думаешь, почему мы по очереди отвозим и забираем тебя из университета, остаёмся с тобой дома, хотя у нас самих работы полно? Всё это только для того, чтобы защитить тебя от неё!" — с горечью в голосе произнёс Равин, пристально глядя на младшего.

Майом сидел на кровати, прикусив губу, его вид вызывал жалость.

"Моя мать больна..." — прошептал он.

Сладкий, хриплый голос медленно произнес то, о чем он никогда никому не говорил.

"Я не знаю, как называется болезнь, от которой страдает мама, но врач сказал, что это психическое расстройство, возникшее из-за психологического давления в детстве. Когда мама была ребенком, бабушка давила на нее во всем, будь то учеба или жизнь, и мама думала, что бабушка ее не любит. Из-за этого мама все больше искала любви, и ее обманул мужчина и насиловал, пока она на забеременела мной. Когда бабушка узнала об этом, она избила маму, как будто она не человек, хотя мама только что пережила ужасное потрясение. Это еще больше убедило маму, что бабушка ее не любит, и она хотела сделать аборт, чтобы избавиться от меня, но в конце концов бабушка ей запретила.

В те времена в провинции беременность в студенческом возрасте была огромной проблемой. Это означало конец будущего. Мама всегда винила меня за то, что я разрушил её жизнь".

В этот момент Майом замолчал на некоторое время, чтобы проглотить застрявший в горле комок, а за тем продолжил:

"Бабушка почти никогда не проявляла любви к маме, но ко мне она относилась с нежностью. Вы же понимаете, что пожилые люди и дети обычно проявляют привязанность друг к другу. Но мама так не думала. Она ненавидела меня за то, что я отнял у нее любовь бабушки, ненавидела за то, что я разрушил ее жизнь. Она злилась, и я был единственным, на ком она могла сорваться. Она пыталась лишить меня возможности быть любимым кем-либо, включая вас. Поскольку вы показали, что чувствуете ко мне, она нацелилась на вас".

"Но даже несмотря на то, что ты знаешь об этом, все равно хочешь оставить все как есть?" — Равин, слушая, едва мог поверить. Где такое видано, чтобы мать завидовала любви к своему ребенку?

"Как я уже говорил, моя мама больна. Ей нужна любовь, и я сам хочу, чтобы мама знала, что даже если однажды у нее никого не останется, я все равно буду любить ее, даже если она будет ненавидеть меня..."

Слёзы продолжали катиться по его лицу, и это тронуло братьев до глубины души. Мысль о том, чтобы поквитаться с Ладой, пришлось отложить. Они понимали: уничтожить её означало уничтожить и Майома. А они не хотели, чтобы он страдал ещё больше.

"Ну ладно, я закрою глаза на этот раз, но сразу скажу, что болезнь твоей матери нужно лечить, потому что если она снова причинит тебе вред, я этого так не оставлю".

Реймс прекрасно понимал рассуждения Майома. Его чувства к матери были деликатной темой, требующей осторожного подхода. Осознав причины происходящего, он уже обдумывал, как обсудить это с отцом, чтобы найти решение.

Но сначала нужно пережить сегодняшний день...

"Одевайся, мы спустимся и вместе все проясним," — сказал Реймс, глядя на юношу, который, все еще погруженный в свои мысли, сидел на кровати. Но, заметив уверенный и решительный взгляд старшего брата, Майом почувствовал прилив смелости, чтобы выйти и встретиться с проблемой лицом к лицу.

Родители давно ждали их в гостиной. Когда сыновья, поддерживая Майома, медленно спустились с верхнего этажа, Адисорн ощутил неожиданную волну нежности, наблюдая за ними.

Почему он никогда не замечал, как его сыновья относятся к новому брату?

"Садитесь," — сказал Адисорн ровным голосом, но без привычной нежности, что заставило Майома опустить голову от стыда и не сметь смотреть на отчима.

"Как это могло случиться?"

Всего несколько часов назад он вернулся домой после деловой встречи с другом, намереваясь обсудить с Реймсом важные вопросы. Но он никак не ожидал, что станет свидетелем того, видел, как эти трое проявляют свою любовь как эти трое кувыркаются на кровати.

"Мы любим Майома," — сказал Равин, искренне, крепко сжимая маленькую руку сводного брата.

"Оба?"

"Да, мы оба любим Майома," — подтвердил Реймс, беря другую руку и тоже сжимая ее. Чувство теплоты и безопасности, которые они передавали, заставили Майом почувствовать такое облегчение, что он не мог говорить.

"Тогда почему Майом сказал, что соблазнил вас обоих?" — Адисорн все еще помнил слова пасынка.

"Йом не соблазнял нас, мы сами пошли к нему," — продолжал Реймс, отвечая за обоих братьев.

"Вы что, сговорились, чтобы изнасиловать брата!?"

"Нет, это не так," — сказал Майом, встревоженный, услышав обвинения отчима, который накричал на Реймса. Он встал на колени перед мужчиной, который дал ему новую жизнь.

"Всё это моя вина. Дядя, не сердитесь на них, пожалуйста," — Майом больше не смел называть Адисорна отцом, потому что то, что они сделали, вызывало у того неприязнь.

"Так что же это такое? Вы хотите сказать, что вы все виноваты? Я надеялся, что вы сможете стать братьями, но посмотрите, что вы натворили!" — указательный палец старика, дряблый и морщинистый, указывал на троих с такой яростью, что у него чуть не подскочило давление.

"Да, мы признаем свою вину, но мы действительно любим друг друга," — Равин поднялся и помог Майому снова сесть.

"Как это возможно? Вы же братья!" — вмешалась Лада не удержавшись.

"Мы никогда не воспринимали Майома как младшего брата с самого начала. Да, всё началось с симпатии, но это переросло в привязанность и в конечном итоге в любовь".

Равин говорил то, что чувствовал, и это лишило Ладу дара речи, а грудь её сдавило еще сильнее, когда она поняла, что оба мужчины влюблены в её сына.

В гостиной воцарилась тишина, и никто не осмеливался нарушить ее. Эта пауза позволяла каждому из присутствующих обдумать происходящее.

"Как вы собираетесь справиться с ситуацией? Я не могу с этим смириться," — наконец, заговорил Адисорн, вновь поднимая тему, когда гнев немного утих. Он все еще был в ярости, но его сердце не позволяло ему продолжать ранить чувства своих детей, когда он видел проявление любви и искренность в их глазах.

"Мы собираемся переехать отсюда," — слова Реймса ошеломили всех в комнате, и больше всего, вероятно, Майома, это не было тем, что он ожидал.

"Что ты сказал?" — Адисорн не хотел верить своим ушам.

"Ты не ослышался, папа. Мы собираемся переехать из этого дома. Если мы останемся, это только добавит тебе беспокойства. Поэтому, чтобы ты больше не видел нас троих вместе, как сегодня, я заберу братьев и перееду в другое место".

"Нет".

Лада сразу же перебила Реймса. Как она может согласиться? Она не позволит Майому быть счастливым и оставить её одну! Ни за что! Она не согласится.

"Почему нет? Майом стал моей женой. После того, что я сделал с братом, я возьму на себя ответственность. Кроме того, папа, не думай, что я увожу Йома, чтобы избежать неприятностей или что я собираюсь разорвать с тобой отношения. Я делаю это только ради спокойствия обеих сторон".

Реймса совершенно не волновали тревожные чувства Лады. Он проявлял зрелость и высокую степень ответственности, и Адисорн это знал.

Потому что если Реймс принял такое решение, значит, это наилучший вариант в данной ситуации.

И его цель переезда заключалась не только в том, чтобы успокоить отца, но и в том, чтобы увезти Майома подальше от психически нездоровой матери, такой как Лада.

"Тебе стоит порадоваться, что мы берем ответственность за Майома на себя. Не беспокойся о нем, мы обещаем заботиться о твоем сыне и сделать его очень счастливым", — Равин знал слабое место Лады и продолжал говорить, не останавливаясь.

Поскольку она не могла вынести, что Майом счастлив, они обязательно сделают его самым счастливым, чтобы она увидела.

"Но Майом — мой сын", — Лада не собиралась сдаваться так легко.

"Я знаю, что Майом твой сын, но ты уверена, что не отпустишь его с нами? То, что ты сделала..."

"Хорошо, хотите забрать его — забирайте. Но я предупреждаю вас, что этот неблагодарный ребенок еще доставит вам неприятности, можете мне поверить", — Лада быстро прервала его, потому что знала, о чем собирался сказать Равин, и это заставило Адисорна что-то заподозрить.

"Если вы уверены, что сможете это сделать, тогда я спрошу Майома. Ты хочешь уйти с ними?"

Мужчина понимал: хотя ему и было трудно принять то, что делают его дети, он видел их стремление сохранить отношения и создать собственный путь. Он был достаточно взрослым, чтобы быть разумным. Его же сыновья были зрелыми и самодостаточными, чтобы справляться с жизненными трудностями. Но тот, кто пострадал во всей этой ситуации больше всех, почти не говорил, оставаясь совершенно молчаливым и не желая произносить ни слова.

Адисорн признавал, что любит Майома, как родного сына, но происходящее изменило его восприятие. Он знал, что ему потребуется время, чтобы свыкнуться с новой реальностью. А их желание переехать теперь казалось ему не таким уж плохим решением, потому что Реймс и Равин хорошо стоят на ногах и у них достаточно средств, чтобы поддержать Майома.

Возраст заставлял его быть мудрее и терпеливее. Возможно, вскоре он сможет принять решение детей, даже если оно ему не до конца понятно.

"Я..." - Майом бросил взгляд на свою мать, но она лишь высокомерно подняла голову, не желая смотреть на сына.

"Ни на кого не смотри, думай о своих собственных чувствах и желаниях", — Адисорн хорошо знал, как сильно этот ребенок любит мать и как он о ней заботится, но это серьезный вопрос, и он хотел, чтобы младший принял решение самостоятельно.

"Я пойду жить с ними", — сказал он.

"Хорошо, всё ясно", — хотя он все еще не мог смириться, но как отец, Адисорн хотел, чтобы его дети были счастливы, выбирая свой собственный путь. Пожалуй, только ему нужно немного времени, чтобы смириться, потому что двое — это его любимые дети, а третий — это ребенок, к которому он испытывает симпатию. Если все закончится так, это будет не плохо. Возможно, ему понадобится не так много времени, чтобы принять это.

"В таком случае, мне нужно два дня, чтобы найти жилье, а потом мы переедем", — сказал Реймс уверенным тоном, сжимая руку Майома.

Он прекрасно знал, почему тот решил отдалиться от матери. Он был достаточно умным, чтобы понять: это было попыткой избежать повторения травмирующих ситуаций, которые могли бы навредить и ему, и ей.

Потому что если когда-нибудь отец узнает правду, можно предположить, что он больше не захочет, чтобы женщина по имени Лада снова переступила порог этого дома.