Сладкий Крыжовник

Редакторы: @bestbestmom, @Ryjik144

Члены семьи ели не спеша, потому что все были уже сыты, и, наконец, пришло время имениннику задуть свечи на своем праздничном торте.

"Майом, принеси торт, чтобы Вин мог задуть свечи", — сказал Адисорн своему приемному сыну, который был близок с его детьми. Пи'Той уже подготовила поднос с тортом и зажгла свечи для именинника.

"Конечно", — послушно ответил Майом.

"Перед тем как я задую свечи, ты не хочешь пожелать мне что-нибудь?" — Вин встал и посмотрел на сладкоежку перед собой нежным взглядом.

"Тогда я желаю тебе, Пи'Вин, чтобы все твои мечты сбылись, и чтобы ты был счастлив не только сейчас, но и всегда", — произнёс Майом, вкладывая в свои слова всё тепло, на которое была способна его маленькая головушка. Этого оказалось достаточно, чтобы на лице Вина появилась искренняя улыбка.

"Пусть я получу всё, чего хочу, как ты и сказал", — повторил он, и тёплый воздух подул на пламя свечи, пока оно не погасло, оставив только белый дым, медленно исчезающий в воздухе.

"Будь счастлив, мой младший брат", — Реймс мягко похлопал Вина по плечу, ощущая, как по телу разливается лёгкое, но странное тепло. Он не придал этому значения, решив, что причина кроется в недавно выпитом крепком алкоголе.

"И ты", — два брата обменялись улыбками, прежде чем вернуться на свои места, ожидая, когда Майом разрежет и раздаст торт всем, кто был за столом.

"Сегодня вечером у тебя встреча с господином Сучхатом, да?" — Лада, выполняя обязанности хорошей жены, напомнила своему мужу, который сидя во главе стола, улыбался.

Лада знала, что у её мужа встреча, поэтому она воспользовалась этой возможностью, чтобы опоить двух братьев, потому что, дойдя до этой стадии плана, вероятность успеха была очень высока.

"Да, скоро я ухожу. Ах да, ты тоже должна пойти со мной. Госпожа Пим хочет тебя увидеть, она передала, что ты обязательно должна прийти, и я уже пообещал ей".

Услышав это, улыбка Лады медленно угасла, уступив место напряжённому выражению лица, полному разочарования.

"Обязательно ли мне идти?" — её голос звучал сдержанно, но в душе она кипела от негодования. Лада искала способ избежать светского приема, мысленно проклиная госпожу Пим, не понимая, почему та вдруг решила увидеть её именно сегодня. В другие дни Пим совершенно не интересовалась её жизнью. Почему именно сейчас она вмешивается, словно злая судьба, разрушая её планы?

"Нет, я уже согласился. К тому же, тебе нечего делать".

Адисорн с недовольством посмотрел на свою красивую жену, с которой никогда так не обращался, пока Реймс не рассказал ему что-то. С тех пор он никогда не позволял Ладе находиться рядом с его сыновьями, и этот день не был исключением.

"Но..." – Лада бросила взгляд на Реймса и Равина, чьи симптомы становились всё заметнее. Если бы она могла действовать прямо сейчас, возможно, лекарство уже начало бы приносить свои плоды.

"Ты пойдешь со мной. Идем, будет лучше, если мы приедем пораньше". - Сказав это, Адисорн встал и направился к жене, заставляя её подчиниться своему взгляду. В конце концов Лада не смогла ослушаться мужа и встала, следуя за ним, но обернулась, чтобы взглянуть с выражением глубокой печали на двух братьев.

"Почему сегодня алкоголь такой крепкий? Я выпил всего немного, почему так жарко?" После того как отец увел жену, Равин остался пить с Реймсом, а Майом решил подняться к себе в комнату.

"Да, это странно," — сказал Реймс, уже некоторое время ощущая жар, который, похоже, становился всё сильнее, хотя в доме работал кондиционер, и не должно было быть так жарко.

"Может, мы съели слишком много сладкого? Это могло нас опьянить," — предположил Равин, бросив взгляд на место, где недавно стоял огромный торт, который они вдвоём почти полностью уничтожили.

"Но всё равно мне кажется это странным. Черт, как же жарко."

Обычно он хорошо переносил алкоголь, и такое количество не должно было на него повлиять, но сегодня всё было иначе.

С каждым новым симптомом братья начинали волноваться всё больше.

"Брат, мне кажется, нам что-то подсыпали," — сказал Равин, держась за своё мужское достоинство, которое сейчас начинало раздуваться в плотно облегающих штанах.

"Я тоже так думаю, но кто мог осмелиться подсыпать что-то в нашем доме?" — Реймс посмотрел на свой стакан с напитком, там не было ничего подозрительного. Навряд ли что-то было в еде.

"Майом тоже мог пострадать, как и мы?" Имя юноши, вырвавшееся из уст Равина, только усилила сексуальное желание обоих. Жажда усиливалась, а дыхание становилось всё более частыми и тяжелыми, не оставляя братьям времени на размышления.

Они оба встали с кресел и тут же, пошатываясь направились наверх...

Бах!! Бах!! Бах!!

Стук в дверь заставил человека, который только что вернулся чтобы снова принять душ, быстро выбежать из ванной, накинув лишь халат. Услышав такой громкий стук, Майом испугался, что произошло что-то серьезное.

"Что случилось?" — начал он, но как только открыл дверь, его сразу же оттолкнули, не дав даже закончить фразу.

"Майом..." — хриплым голосом, словно умирающий от жажды, произнес Реймс, пытаясь выдавить из себя имя сводного брата.

"Тебя не накачали наркотиками, как нас, верно? Но... хе-хе..." — Равин, опираясь одной рукой о стену, чувствовал, как его тело горит от желания, он едва мог сдерживать себя.

Когда Мес и Вин, почувствовав сладкий аромат тела Майома, бросились к нему, лишь остаток здравого смысла едва сдерживал их от желания удовлетворить свою похоть, но это было так мучительно.

"Какой наркотик? И что с вами? Почему вы так потеете?" — Майом, сбитый с толку происходящим, бросился помочь и поддержать обоих, но его добрые намерения лишь разожгли в сводных братьях внутреннего демона, усилив их неконтролируемые желания.

"Наркотик, который возбуждает. Мы под его действием. Черт побери!" — Реймс чувствовал, как его сердце вот-вот вырвется из груди, а боль в животе становилась невыносимой, словно он взорвется, если не удовлетворит свои потребности.

"Как это возможно? Наркотик, который возбуждает?"

"Если это сделал не ты, значит, есть только один человек, кто мог это сделать", — тяжело дыша, произнес Равин, снимая свою футболку и бросая ее прочь, не заботясь ни о чем.

"Кто это?" — спросил Майом, надеясь, что не услышит из уст Равина имя человека, о котором он думал.

"Твоя мать. Её интересует Мес, и она подсыпала нам этот наркотик. Это отвратительно!" — слова Равина ударили Майома, оставляя его в оцепенении. Он не знал, как реагировать, но, глядя на мучения братьев, ощутил вину за поступок своей матери.

"Я... могу чем-то помочь?" — Майом хотел подойти, но Реймс поднял руку, чтобы остановить его.

"Пожалуйста, отойди от нас подальше. Я так больше не могу!" — даже Реймс, обычно сдержанный и молчаливый, выругался, когда его желание возросло до такой степени, что разум начал затуманиваться, и Равин ничем от него не отличался.

"Брат... ванная." - Равин пошатываясь направился туда первым, Реймс тут же последовал за ним. Похоже, это был единственный способ хоть немного облегчить мучения.

Майом, не зная, как поступить, застыл перед дверью ванной комнаты, которую братья прикрыли, но не слишком плотно. Юноша с нежным лицом стоял, погруженный в мысли о событиях этого вечера, пытаясь понять, в какой момент его мать могла совершить столь ужасный поступок. Он просто не мог поверить, что она способна на это. Майом отказывался принять такую мысль.

"Ах, Майом, черт возьми!"

"Ох, Майом, о, боже!"

Крики из ванной заставили лицо Майома вспыхнуть от смущения. Эти двое... действительно думали о нем? Это было совершенно недопустимо.

Майом не был настолько наивным, чтобы не понимать, чего хотят его старшие братья. Несмотря на все попытки сдержать свои чувства, в конечном счёте, его ноги сами понесли его вперед, подчиняясь потаенным желаниям его сердца.

Скрип...

Маленькая рука осторожно толкнула дверь в ванную. Увиденное заставило Майома замереть, пересохшее горло и напряжение во всем теле выдавали его состояние. Перед ним предстали двое мужчин с мощными, мускулистыми телами, полностью обнаженные. Они стояли, повернувшись к противоположным стенам, одной рукой опираясь на плитку, а другой уверенно скользя вдоль своих внушительных членов. Их размеры поражали: даже крупные ладони не могли полностью охватить, а длина... она казалась почти нереальной, доходя до пупка.

"Еще..."

Майом невольно сглотнул, забыв обо всем на свете. Он даже не предполагал, что его появление мгновенно привлечет внимание обоих братьев. Они замерли, резко прекратив дрочить, и, повернувшись к нему, обнаженные и напряженные, уставились на него горящими взглядами. Их внушительные достоинства с покрасневшими, набухшими головками были направлены прямо на юношу, словно в нем заключалась причина их страсти.

"Что ты здесь делаешь?" — хриплым голосом спросил Равин, продолжая двигать рукой вдоль своего ствола. Появление Майома, того самого, о котором он грезил в своих фантазиях, только усиливало его желание.

"Я... я просто хотел помочь," — пробормотал тот, дрожащим голосом.

"Ты же знаешь, что будет, если ты поможешь? Мы не сможем остановиться, и ты можешь..." – сказал Реймс.

"Позвольте мне помочь, если это связано с моей матерью. Если я смогу избавить вас от страданий, я готов," — перебил его Майом, не дожидаясь конца фразы. Он сам не понимал, откуда в нем взялась такая решимость. Но дело было не только в желании искупить вину своей матери перед братьями. В глубине души он жаждал этого сам.

"Если мы переживем этот день, то больше не сможем вернуться к прежним отношениям, и больше не сможем оставаться просто братьями. Ты понимаешь?"

Равин все ближе подходил к Майому. Его член напряженно стоял, едва заметно раскачиваясь в такт шагам. это движение заставляло наблюдателя затаить дыхание.

"Я буду считать до трех. Если ты не выйдешь, мы не отпустим тебя из этой комнаты," — Реймс подошел ближе и встал позади Майома.

"Один."

Рука Равина подняла подбородок юноши, заставляя его взглянуть вверх и встретиться с его горящими глазами.

"Два."

Шепот у самого уха, интимное прикосновение. Майом ощущал жар тела Реймса, прижимающегося сзади, и это сводило его с ума. Каждое их движение отзывалось трепетом в его сердце.

Сейчас желание переполняло не только тех двоих, кого опоили. Тот, кто не был подвержен действию наркотика, тоже испытывал огромное желание, которое почти невозможно было контролировать.

"Три."