8.Забота
"Брат, что мы собираемся делать?" — Равин последовал за Реймсом в его комнату, как только они смогли отделаться от пары за обеденным столом.
"Давай войдем через смежную дверь".
После обсуждения, братья решили зайти к Майому, воспользовавшись дверью, которая соединяла их комнаты. Уже был поздний вечер, и в неосвещенном помещении было так темно, что разглядеть что-либо было практически невозможно. Только, свет, проникающий из комнаты Реймса, освещал темное пространство, позволяя хоть что-либо увидеть.
"Майом," — Реймс позвал юношу, но из-за недостатка света оба брата не могли хорошо его разглядеть.
"Брат, мне кажется, это странно."
Глаза Равина понемногу начали привыкать к темноте, и он уже смутно мог различить маленькую фигуру на кровати. Йом лежал в необычной позе, лицом вниз. Если бы он не был болен, скорее всего, он лежал бы на спине.
"Иди включи свет," — Реймса стал суровым, когда он вспомнил, как Лада встретила Майома днем, а также о том, как Равин увидел мачеху, выходящую из комнаты Майома. Немного поразмыслив, он смог связать все произошедшие события воедино.
Это должна быть та женщина!
Как только зажегся свет от лампы, в глазах братьев застыл ужас от увиденного.
Майом был со связанными ремнем руками, заведенными за спину и лежал на животе лицом вниз. Его маленький бледный рот был закрыт куском ткани, а на спине сквозь одежду проступали пятна алой крови. Однако это было не единственное свидетельство; вся спина была покрыта длинными, пересекающимися полосами. Мужчины были подавлены жестоким зрелищем, представшим перед ними.
"Майом..." - Реймс поспешил подойти и посмотрел на милое личико: веки были закрыты, казалось, юноша совершенно не замечал их появления. В тоже время, Равин, кинулся снимать ремень с тонких запястий.
"Это слишком жестоко," - произнес Равин, стиснув зубы, подумав о жестокости женщины, которая называла себя матерью, и при этом могла так обращаться со своим собственным ребенком.
"Сначала нужно отвезти Майома к врачу". - Старший брат, похоже, пришел в себя. Он быстро подхватил маленькое, хрупкое тело, намереваясь вынести его из комнаты.
"Если мы выйдем сейчас, это станет проблемой," - даже если старший брат был более собран, в этот момент он не думал об осторожности.
"Пусть будет так, папа узнает правду о том, насколько жестока его женщина," - в тот момент Реймс не заботился ни о чем, даже если это касалось справедливости; его это совершенно не интересовало.
Но тут внезапно раздался хриплый голос, мгновенно остановивший хаос в комнате:
"Отпусти меня. Брат Мес, отпусти меня, пожалуйста. Я в порядке". - Глаза юноши, когда-то красивые и яркие, теперь скрывали небольшую тень печали, глядя на старшего брата, который держал его на руках.
"Как ты можешь быть в порядке? В таком состоянии ты говоришь, что ты в порядке?" –
почти закричал Равин. Его вспыльчивый нрав заставлял его хотеть броситься и сломать шею тому, кто подвергся насилию, но так спокойно заявлявшему, что с ним все в порядке, хотя было видно, хотя на самом деле он нуждался в помощи.
"Это мое дело и дело моей матери". - После минутного молчания Майом наконец решил сказать это Равину, хотя и знал, что, произнеся эти слова, он может разозлить его еще больше. Но в данный момент юноша хотел чтобы все закончилось в этой комнате.
"Назови мне причину. Если она не будет достаточно веской, я немедленно отвезу тебя к врачу". - В отличии от вспыльчивого Равина, Реймс сохранял холодный ум и готов был сначала выслушать его доводы.
"Я не хочу, чтобы моя мать ненавидела меня еще больше. Если вы сейчас отвезете меня к врачу, то отчим узнает о том, что сделала мама, что он тогда о ней подумает? Ей было нелегко добиться того, что у нее есть сейчас. Это было не просто. Я не хочу разрушать будущее мамы... снова..."
Чуть слышный всхлип маленького человека в руках Реймса лишь усиливал его чувство уязвимости. Чем больше юноша старался сдержать слезы, тем сильнее это вызывало жалость у тех, кто молча наблюдал за происходящим.
"Запомни, Майом. Ты можешь любить свою мать, но ты должен любить и себя. В этот раз я уступлю. Но если такое повторится... я буду тем, кто раскроет козни твоей матери". - Реймс уложил юношу обратно в постель, что означало, что он все же уступил ему.
"Но нужно хотя бы обработать раны. Если будешь спать так, то они обязательно воспалятся, — Равин вернулся в свою комнату через смежную дверь, чтобы найти все необходимое для обработки ран. Вскоре он вернулся с коробкой лекарств, среднего размера. — Это может быть больно, но потерпи немного".
Майом лежал лицом вниз, позволяя старшим братьям позаботиться о ранах на спине. Эта забота вызывало неописуемое тепло в душе. Внимание и нежность, которые контрастировали с выражением лиц обоих мужчин, заставили юношу не удержаться и улыбнуться.
"Чему ты улыбаешься? Ты все еще можешь улыбаться, несмотря на то, что тебе так больно?" - Равин попытался сделать вид, что собирается сильно надавить на рану, его раздражало, что Йом может улыбаться в такой ситуации, но на самом деле его руки могли лишь осторожно нанести мазь на раны другого человека.
"Вы такие добрые. С тех пор как Бай умерла, я никогда не получал такой доброты". - Сладкий голос затих в конце фразы, заставив двух крупных мужчин посмотреть друг на друга. Краем глаза Реймс заметил фотографию пожилой женщины, стоявшую на тумбочке, и догадался, что, должно быть, это она — та самая женщина, о которой говорил Майом.
"В следующий раз, если что-то подобное повторится, сразу сообщи мне".
"Ты думаешь, что этот упрямый ребенок будет слушаться? Он просто боится, что мы расскажем об этом отцу, и тот накажет его. И поверь мне, даже если эта женщина будет его убивать, этот ребенок никогда не откроет рот и не расскажет нам, — Равин закатил глаза. Чем больше он видел, что младший молчит, тем больше чувствовал раздражение и беспокойство.
"Ладно, я не буду настаивать. Ты отдыхай. Перед сном выпей обезболивающее". - сказал Реймс, вставая и подавая знак младшему брату выйти из комнаты вместе с ним.
После того как оба сводных брата покинули комнату, Майом просто лежал, вспоминая, с какой добротой они говорили с ним, и чувствовал, как наполняется теплом его сердце. Но вскоре он не смог больше терпеть тяжесть век и в конце концов уснул.
*Посреди ночи*
Шорох
Высокая фигура вошла в темноту комнаты через смежную дверь, ведущую в спальню Реймса. Пробираясь сквозь мрак, она все ближе и ближе подходила к кровати, на которой лицом вниз спал сводный брат. Но еще более странным было то, что рядом с Майомом, с правой стороны, лежала еще одна тень. Это заставило Реймса приподнять бровь в изумлении.
Эта тема действительно деликатная, — подумал он, но не стал будить младшего брата, который незаметно пробрался к Майому, чтобы присмотреть за больным ребенком. Глядя на это, Реймс сел на мягкую кровать.
"Ему действительно стало хуже, как я и думал..."
Большая ладонь коснулась круглого лба, с которого на подушку упала влажная ткань. Это, вероятно, было полотенце, которое Равин принес, чтобы обтереть Майома.
"Через что пришлось пройти такому маленькому человеку, как ты? Я очень хочу знать," — тихо сказал Реймс, с удовольствием лаская мягкие волосы юноши. В конце концов, он не смог больше терпеть сонливость и лег рядом.
Каждую ночью Майом засыпал в одиночестве, ощущая холод и пустоту. Однако сегодня, когда он погрузился в глубокий сон, ему показалось, что он видит что-то прекрасное. Он почувствовал тепло рядом, как никогда ранее, и это было не только физическое тепло. В его сновидении возникли лица двух сводных братьев, и в сердце Майома стало хорошо и комфортно...
Реймс проснулся первым перед самым рассветом и посмотрел на своих младших братьев. Затем наклонившись, стал будить Равина, чтобы они ушли до того, как Майом проснется. Не прошло и минуты, как тот сонно открыл глаза и с удивлением посмотрел на старшего брата.
"Пойдем поговорим в моей комнате," — тихо сказал брат. Молодой человек встал и послушно последовал за ним. Но перед уходом они еще раз проверили лоб спящего и, убедившись, что беспокоиться не о чем, вышли из комнаты один за другим.
"Тебе действительно нравится Майом?" — начал разговор Равин.
"Да, и тебе тоже?" — без обиняков произнес Реймс и повернувшись, посмотрел на младшего брата с более серьезным выражением лица, чем когда-либо.
"Сначала я просто хотел быть рядом, потому что Майом во многом похож на нашу мать, но за то время, что мы были вместе, он начал мне нравиться". - Уголок рта Равина приподнялся. Вспоминая яркую улыбку молодого человека, когда они вместе ходили по магазинам, он не мог не улыбнуться в ответ.
"Тогда что будем делать? Поделишься со мной?" — Реймс спросил, как бы не всерьез, но его вопрос не был и шуточным.
"Я никогда ничего у тебя не отнимал, ты же знаешь".
Для него Реймс был как второй отец. С тех пор как умерла их мать, старший брат всегда был рядом с Равином в минуты, когда он чувствовал одиночество.
"Я тоже никогда не забывал о тебе", — Реймс улыбнулся своему единственному младшему брату, но что касается другого человека... он не мог относиться к нему как к младшему брату.
"Тогда как поступим?"
"Наверное, придется дать Майому выбрать самому, как я уже и говорил".
Хотя они уже обсуждали это раньше, в тот момент их чувства еще не были так ясны, как сейчас. Все прояснилось, когда они увидели вчерашнее состояние Майома. Чувство нежности, смешанное с жалостью, усилило их симпатию к юноше, который понравился им с первого взгляда.
"Что, если Майом не сможет выбрать?" — тревога все еще не покидала Равина.
Если Майом выберет его брата, что он будет делать? Сможет ли он смириться с этим?
Реймс прекрасно понимал чувства своего брата, потому что чувствовал тоже самое по отношению к нему.
Если Майом выберет только Равина, что он будет делать?
"Это значит, что Майом сможет быть с нами одновременно. Ты сможешь принять это или нет?" - Реймс говорил со спокойным выражением лица, хотя в его голове только и были, что мысли о Майоме, которые путались в хаосе.
"Если бы это был кто-то другой, я бы точно не согласился. Но с тобой это, конечно, исключение,". - ответил Равин, и оба брата обменялись улыбками, словно понимали друг друга без слов.
"Тогда договорились".
Это решение между двумя сторонами, о котором они договорились даже, не спросив согласия Майома, было совершенно неожиданным. Они и не подозревали, что за этим последует много событий, которых они сами никогда не смогли бы предугадать.