Глава 4
— Демон Кроули, тебе есть что сказать, пока мы не начали озвучивать свидетельства? — с леденящим спокойствием осведомился Гавриил из-за трибуны.
Кроули было что сказать. Кроули очень много было что сказать, но, как говаривали герои его любимых шоу: «Все ваши показания могут быть использованы против вас». Сегодня он явно был не в форме — месяц в адской тюрьме под надзором Дагона любого живчика превратит в восковую фигуру, ожившую исключительно по недоразумению (прямо как тогда, в музее мадам Тюссо. Азирафаэль ему не поверила. Да и трудно поверить в недоразумение, когда стоишь прямо напротив бушующего пожара, который произошел сразу после того, как ты совсем слегка испугался головы на пике, которая, исполнившись вежливости, тебя поприветствовала). Кроули был бледен как Смерть в его лучшие годы, взъерошен, да ещё и слегка побит. Но всё могло быть гораздо хуже. Всё-таки жизнь на Земле даёт свои преимущества. Учишься уворачиваться от ударов судьбы (а в некоторых случаях даже кусать и откусывать вонючие пальцы Хастура). Кроули мельком окинул взглядом светлый зал, напоминающий приличных размеров оперный, и собравшихся вокруг ангелов и демонов: одни по правую руку, другие по левую. Потом медленно поднял змеиные глаза на трибуну, откуда вещали Гавриил и Вельзевул.
— Зависит от того, что именно вы хотите услышать, — ответил он не без ехидства.
— Ты смеешь дерз-з-зить в суде? — угрожающе уточнил Вельзевул. — В таком случае, мы лишаем тебя права голоса и з-зачитываем обвинение.
— Демон Кроули, ты обвиняешься в учинении препятствий Божественному замыслу! — прогремел Гавриил.
— А также в пренебреж-жении приказ-зом и милостью нашего Владыки, оказ-занной такому недостойному червю! — вторил Вельзевул.
— Милостью? — не понял Кроули.
— Адское деяние! — прошипел князь преисподней. — Ты так и не искупил свою вину за срыв Армагеддона. И Повелитель этого так не оставил.
— А, вот как? Тогда что ж это я его нигде не наблюдаю, м-м-м? — поинтересовался Кроули, театрально оглядываясь.
Суд присяжных окаменел от такой дерзости. Гавриил и Вельзевул быстро переглянулись.
— Разве не должны наши Создатели нести за нас ответственность и быть здесь, когда речь идёт о Божественном замысле?! — на весь зал выкрикнул Кроули, оглядывая присутствующих.
— Ты нарываешься, чёрт! — пригрозил Сандалфон. Он и прочие высшие ангелы сидели на почётных местах ангельской стороны суда присяжных. — Если сюда явится Всевышний, ты без промедления сгоришь в Её божественном пламени.
— Равно как и ты в адском пламени нашего Владыки, пельмень крылатый! — фыркнул Дагон.
— Прекратить! — громыхнул Гавриил. Михаил по правую руку от Сандалфона закатила глаза. — Демон Кроули, как ты смеешь требовать внимания тех, кто назначил нас решить эту проблему?
Присяжные с ангельской стороны зашептались.
— Ты помнишь, чтобы Она кого-нибудь назначала? — спросил один, измождённый, но не растерявший своей ангельской красоты, у другого, который выглядел бодрее.
— Не-а. Но я бы справился лучше, — уверенно заявил он.
— Следующее обвинение! — объявил Вельзевул. — Панибратство с Оппоз-з-зицией.
— Снова здоро́во, — фыркнул Кроули и рассмеялся. — Если уж на то пошло, где это прописано, что нам след при каждом удобном случае бить друг другу рожи, а? Это хоть где-то прописано?
— В нашей природе! — вскочил с места Хастур, брызжа слюной. Ему явно наступили на больную мозоль. — Заигрывая с той трясокрылкой ты предаёшь клятву, которую дал наш Владыка! Меня давно тошнит от вашей слащавой парочки!
— Меня тоже тошнит в вашем присутствии, герцог Хастур, но я же молчу. В большинстве случаев, — заметил Кроули, и со стороны демонов донёсся слабый гул одобрения.
— Тихо! — рявкнул Вельзевул. — Спасибо, герцог Хастур, нам из-звестны ваши показ-зания по этому делу.
— Так дело ведь не о моих знакомствах, а о прорицателе, который якобы из-за меня свернул не туда, — ухмыльнулся Кроули.
Вельзевул надулся от гнева, и инициативу перехватил Гавриил.
— Ты прав, демон, но это — отягчающее обстоятельство. Ведь если бы не ваше, как ты выразился, знакомство, прорицатель даже не узнал бы о существовании Азирафаэль и не потянулся бы к Свету.
Кроули пару раз моргнул.
— Т-то есть в этом моя вина на самом-то деле?! Да вы шутите!
— Да нет же, кретин, — прошипел Вельзевул. — Мальчик должен был пойти по пути З-зла и расти под опекой демона, чтобы в будущем привести мир на порог разрушения.
— И на этом самом пороге к нему явился бы кто-нибудь из нас и наставил на путь истинный, — подхватил Гавриил. — Он мог бы предотвратить серьёзную катастрофу. Стать Мессией. Но из-за тебя, демон, мальчик испытал ангельское влияние раньше срока и осознал весь ужас и потенциал своих провидческих способностей. Теперь он будет подавлять их в себе — он уже начал, — а вся наша кропотливая работа улетит в трубу.
Кроули переводил взгляд с одного судьи на другого и его рот открывался всё шире.
— Вот чёрт, — пробормотал он.
— Именно, — выдохнул Гавриил. — И теперь над вами идёт суд.
Кроули вздрогнул.
— Тогда почему я здесь стою один?
Он поймал быстрый косой взгляд, который Гавриил метнул куда-то за спину Кроули. Тот предположил, что на одного из высших ангелов.
— Азирафаэль пожелала, чтобы рассмотрение её дела проходило заочно, — чопорно заявил Гавриил и повернулся к Вельзевулу. — У вашей стороны есть ещё обвинения в адрес демона Кроули?
— Нет, — последовал ответ, — можете переходить к следующему обвиняемому.
Гавриил улыбнулся с самым довольным видом и откашлялся.
— Зачитываю обвинения в адрес ангела в чине Начал, экс-стражу Восточных врат Эдемского сада, Азирафаэль...
Ангельская сторона суда присяжных оживилась. Кроули поёжился. Ему крайне слабо верилось, чтобы Азирафаэль не явился бы на собственный суд. Тогда где его носит?..
* * *
Азирафаэль на полной скорости влетела в очередную коробку и заперла за собой дверь. Она задыхалась так, будто пробежала стометровку по пересечённой местности.
— Ч-что это такое и зачем его держать здесь?.. — пропыхтела она в ужасе, какого ей не приходилось испытывать лет эдак сто пятьдесят.
Азирафаэль, проведя большую часть жизни на Земле, мало что знала о месте, в котором оказалась: её знания ограничивались убеждением, таким же старым, как мир, что если бы у ангелов были дети — их пугали бы Лабиринтом. Но проведи Азирафаэль в Небесной Канцелярии хотя бы пару веков с момента сотворения, она бы знала, что где-то между низвержением Люцифера и Потопом была создана тюрьма для мятежных ангелов. Объяснялась эта инициатива тем, что пасть можно в любой момент, а вот возвыситься — а такой шанс в теории существовал, хоть и вероятность его была где-то один на миллиард, — отнюдь. Всепрощение и божественное милосердие распространяется только на людей, но не на того, кто всю жизнь служил тебе верой и правдой и лишь однажды допустил мысль — даже мысль о мысли, — что «а те ребята в чём-то всё-таки теоретически, если смотреть на это в широком смысле и с точки зрения вселенской вероятности были правыа-а-а-а-а-а!!!» Не успеет бедняга оглянуться, как уже летит на скорости света в бездну. В какой-то момент таких вот латентных бунтарей стало низвергаться слишком много (особенно после Потопа. Что ни говори, жуткий способ обнулить результат и начать игру заново), и высшие ангельские чины своим чистым неизвращённым разумом додумались сажать таких в Лабиринт, из которого неизвестно, есть ли вообще выход, с тюремщиком в виде самого агрессивного (насколько это слово вообще может быть применимо к ангелам) из Престолов, чтобы тот «изгонял из заблудшей овечки мятежные мысли».
За все тысячелетия существования Лабиринта, самостоятельно выбраться из него не смог никто — лишь парочка наблюдателей решала, очистился ли ангел от греховных мыслей, и могла освободить его. Азирафаэль об этом не знала, а значит — волей-неволей — должна была искать выход самостоятельно.
Она довольно быстро поняла, что одуванчики наводят на её след местного Минотавра, но оторваться от них не могла как ни старалась: с какой бы скоростью ни бежала Азирафаэль, они настигали её повсюду, просачиваясь сквозь любые щели и закрытые двери. Забежав в очередную камеру, Азирафаэль стянула пиджак и захлопнула дверь вместе с ним. Одуванчики, по всей видимости, скопились по ту сторону, призывая Престола.
— Вот бляха! — в отчаянии выругалась Азирафаэль.
Добротный пиджак из чистейшей вирджинской шерсти внушил ей экзистенциальный ужас: если уж вещь, прослужившая тебе верой и правдой не одно столетие, приходит в негодность за четверть часа агрессивного бегства, то на что вообще в этой жизни можно рассчитывать? Её взгляд метнулся к щели, которую она проглядела. Секунду поколебавшись, Азирафаэль стянула шёлковую блузу, оставшись в одной комбинации, заткнула просвет, придавив, как ей показалось, несколько одуванчиков, и бросилась бежать в следующую комнату, чтобы выиграть хотя бы несколько секунд.
Она заперла очередную дверь и впервые ей пришла в голову мысль попробовать запечатать её ангельским заклинанием. Безуспешно.
— Бляха, — прошипела Азирафаэль почти без сожаления и поёжилась — чуть ли не впервые за все века она осталась с голыми руками и плечами. (Как только появилась возможность закрыться одеждой как можно больше, не нарушая при этом устоявшихся в конкретную эпоху приличий, она сделала это первой и без раздумий.)
Как уже упоминалось, обычно за «исправительным работами» в Лабиринте наблюдали. И, как ни странно, Азирафаэль несказанно повезло, что именно в этот день наблюдатели наблюдали за судебным процессом над нею же — в противном случае уже за первое её «бляха» ангела бы приговорили к немедленному низвержению.
Азирафаэль металась по комнате, краем уха слыша приближение Престола. Она сразу заметила отсутствие дверей — комната оказалась тупиковой, — но продолжала осматриваться с отчаянным упорством. Паника нарастала. Совершенно случайно (а может и нет. Всё же и ангелы в моменты отчаяния могут возводить очи горе) она задрала голову и увидела огромный круглый глаз окна в потолке. Витраж изображал, как Престол пожирает мятежного ангела, а наблюдатели тыкают в него пальцами и покатываются со смеху.
Азирафаэль с ужасом взрослого, который с детства не садился на велосипед, осознала, что ей придётся лететь.
Невольно порадовавшись, что уже избавилась от увесистого пиджака, она встала в центре зала, прямо под окном, и зажмурилась. (И поняла, что сравнение с велосипедом не совсем отражало суть. Скорее она чувствовала себя взрослым, которому сказали кровь из носу сесть на шпагат, чего она не делала, дай боже памяти, лет ндцать.) Дверь содрогнулась от мощного удара. Азирафаэль изо всех сил визуализировала крылья за спиной, вспоминала их тяжесть, но реальной тяжести не чувствовала. Она замечала, как у её ног вихрем кружатся одуванчики, обозначая её присутствие даже тогда, когда этого уже не требовалось.
Удар. Азирафаэль, уже на крайней стадии отчаяния, начала молиться Всевышнему.
Удар. С потолка посыпалась штукатурка, которую никак не ожидаешь увидеть на Небесах.
Удар!
— Господи, да помоги же ты мне!
Она увернулась как раз в момент, когда Престол обрушился на то место, где она стояла. Уворот дался с неожиданной тяжестью, и Азирафаэль заметила, как в воздухе парят выпавшие перья.
Крылья.
Азирафаэль выпрямилась. Только сейчас она смогла как следует разглядеть своего тюремщика. Он и правда выглядел как на изображениях, которые ей попадались во время бегства: золочёное колесо с моргающими вылупленными глазами. Но, в отличие от изображений, крылья Престола оказались весьма чахоточного вида, а сам он — не таким крупным, он занимал лишь половину комна... Азирафаэль запоздало поняла, что комната была тупиковой не просто так — это явно был какой-то важный для Лабиринта зал, напоминающий бальный. Мельком подумав, не перенесло ли её в чью-то ангельскую резиденцию, она ощутила неловкость. Престол вернул её к действительности. Неожиданно он раскрыл ещё один глаз, прямо посередине, зловеще полыхнувший золотистым светом. Не менее неожиданно из Престола полезло подобие щупальца, где вместо присосок также моргали глаза, которым он чуть не прибил Азирафаэль к стене как надоедливую муху. Она взмахнула крыльями с такой силой, что за одну секунду преодолела расстояние в пару метров, и неуклюже увернулась. Азирафаэль с радостью поняла, что сравнение со шпагатом было применимо только к вызову крыльев — полёт как раз-таки был сравним с ездой на велосипеде; навык, который быстро вспоминается на практике.
— Что, для полёта крылышки маловаты? — бравировала осмелевшая Азирафаэль и тут же пожалела.
Престол начал расти.
Она устремилась наверх. Если ранее она убеждала себя, что в определённый момент сможет спокойно выйти из Лабиринта, то сейчас к ней пришло неизбежное осознание — вырываться придётся силой. Прямо через это потолочное окно. Азирафаэль от всей души взмолилась, чтобы оно не оказалось из пуленепробиваемого стекла. (Если уж здесь есть штукатурка, почему бы не быть ему.)
Щупалец стало больше одного. Престол явно намеревался «очистить ангельскую душу от греховных помыслов» самым радикальным способом. Азирафаэль всё лучше удавалось уворачиваться, но когда щупалец стало больше пяти, она предпочла просто дать по газам.
И тут ей подумалось, что заветное окно приближается слишком уж медленно и неохотно.
Престол продолжал расти и начал издавать подобие курлыканья возбуждённого петуха, когда понял, что ему не удаётся изловить ангела. Азирафаэль отчаянно махала крыльями и не менее отчаянно соображала. Этот зал явно подстраивался под происходящее — в намерение создававших его не входило, что мятежный ангел так просто сбежит. То же можно было сказать и о Престоле — он мутировал, чтобы угнаться за ней.
А есть ли у обеих этих мутаций предел? Не должны ли они в какой-то момент начать уступать друг другу? Тогда у Азирафаэль появлялся шанс достичь окна и пробить потолок — в самом прямом смысле.
Но для этого требовалось лететь. Желательно не сбавляя скорости.
Зал, будто поняв, что до Азирафаэль дошёл смысл происходящего, приуныл. Потолок с заветным окном стал приближаться быстрее. Плохая новость состояла в том, что Престол, как и предсказывала Азирафаэль, в противовес ускорил рост. Работая крыльями из последних сил, она с перекошенным как у спринтера лицом летела вверх.
Престол выбросил щупальце, но снова промахнулся.
Азирафаэль стоило нечеловеческих усилий, чтобы он промахнулся.
Окно стремительно приближалось.
Азирафаэль закрыла лицо локтями и на полной скорости влетела в витраж.
Встречный поток ветра задушил бы её, если бы у ангела была потребность в дыхании. Вслед ей потянулась пара щупалец, которые смогли протиснуться в окно, но Престол уже понял, что мятежный ангел ускользнул, и впервые за всё время разочарованно и даже обиженно застонал.
Азирафаэль обессиленно парила. Полёт был неровным, но вполне устойчивым. Переводя дыхание, она вспоминала оставленную Михаил надпись, в которой говорилось, в каком именно зале будет проходить суд, и пыталась прикинуть, в какую сторону лететь. Она слышала голоса ещё в начале Лабиринта... Азирафаэль полетела туда, испытывая определённое раздражение — где-то на окраине сознания, пробивая окно, она надеялась, что влетит как раз в зал суда и лететь больше не придётся. «Пора завязывать с блинчиками», — пронеслось у неё в голове.
А ещё её начало донимать дурное предчувствие в связи с предсказанием Джо. Их с Кроули история близилась к развязке.
* * *
— ...Есть ли какие-либо возражения у обвиняемой Азирафаэль в ответ на вышеизложенные обвинения?
Гавриил обвёл торжествующим взглядом зал и наткнулся на Кроули. Его взгляд явно говорил: «Ты дебил, её же здесь нет». Ангельская сторона суда присяжных переговаривалась, и звук этот напоминал жужжание шмелей. Судя по в миг насторожившемуся Гавриилу, там зрел неугодный вопрос, поэтому он быстро объявил:
— Возражений нет! — и захлопнул папку с материалами дела, лежавшую перед ним на трибуне. — В таком случае мы просим сторону Оппозиции зачитать приговор обоим обвиняемым!
— С удовольствием, — без удовольствия ответил Вельзевул. — Демон Кроули, ты приговариваешься своим народом — с высшего разрешения Владыки нашего и с учётом тяжести обвинений — к...
Далее последовало минутное перечисление весьма изобретательных пыток, которые Ад измыслил за всё время своего существования. Несмотря на покрывшийся испариной лоб, Кроули уважительно присвистнул.
— ...и окончится сей процесс тотальной аннигиляцией сей демонической единицы, — подытожил Вельзевул под одобрительный, но малость пришибленный озвученным рокот демонической стороны суда присяжных.
— Что касается ангела Азирафаэль...
Вельзевул запнулся и с открытым ртом уставился на поднятую ангельскую руку. Когда оказалось, что рука принадлежит Михаил, Гавриил не смог сдержать возглас раздражения. Серафим поднялась со своего места.
— Буквально только что появилось смягчающее обстоятельство, — возвестила Михаил спокойно, но глаза её сверкали восторженным огнём. — Азирафаэль только что успешно прошла Лабиринт.
Последовала пауза, чтобы дать волю возгласам ужаса с ангельской стороны. Лабиринт упоминался на Небесах с той же частотой что и непутёвый отпрыск, лишённый наследства, в семье нефтяных магнатов. На демонической же стороне повис немой вопрос.
— Поясню для Оппозиции: Лабиринт был создан нами вскоре после падения Люцифера, дабы наставлять мятежных ангелов на путь истинный и очищать их разум от влияния Ада вместо того, чтобы низвергать их в оный... Тихо, сейчас не об этом! — Михаил пресекла возмущение некоторых демонов тем фактом, что сподобиться придумать такую штуку могли бы и пораньше, до падения. — И этот факт, — она повернулась к Гавриилу, уже не скрывая торжества в глазах, — красноречиво свидетельствует о том, что Азирафаэль чиста!.. А впрочем пусть она скажет за себя сама.
Как это бывает в фильмах, когда в самый последний и ответственный момент в зал суда врывается главный свидетель преступления, в зал ворвалась Азирафаэль. Встрёпанная, со встопорщенными перьями и горящими глазами («И непривычно голая», — подумал Кроули, самую малость смутившись), она заняла своё место рядом с ним и — демон не поверил своим глазам — отвесила откровенно саркастический поклон судьям, и конкретно Гавриилу.
— Приветствую, досточтимые судьи, — тон её был не менее саркастичным. — Благодарю вас за приглашение. Приговор уже зачитали? — обратилась она к Кроули.
— О да, — кивнул тот, тщательно скрывая радость от её появления.
— Ничего, я успею сообщить суду...
— Я так не думаю! — рявкнул Гавриил. Азирафаэль подумала, что стоило пережить Лабиринт только чтобы увидеть его перекошенное лицо.
— Тогда я обращаюсь к суду присяжных, — не моргнув глазом заявила Азирафаэль и отвернулась от судей. — В полном составе.
Кроули словно заворожённый смотрел как она приступила к даче показаний. Начала она эффектно:
— Известно ли вам, что всё сказанное судьями — клевета?! — воскликнула Азирафаэль, её голос дрогнул от праведного гнева. — Да, мы с демоном Кроули заключили некоторое Соглашение, но оно никак не влияет на ситуацию с Джо. Мальчик всё равно бы узнал о моём существовании и потянулся бы ко мне, — она снова повернулась к Гавриилу, — потому что вся эта ситуация с прорицателем была подстроена.
Суд присяжных удивлённо загудел.
— В день моего убий... развоплощения Джо рассказал мне о том, что его преследует кошмарное видение. В нём к нему приходит некий ангел и призывает перейти на сторону Добра. И вполне конкретно указывает на меня и где меня найти!
Ропот стал громче, послышались возмущённые выкрики в сторону Гавриила.
— Это ничего не меняет! — прогремел Гавриил.
— Это правда, — неохотно подтвердил Кроули, его голос выражал горечь. — Мы облажались в любом случае, ангел, даже если ты права и всё подстроено.
— Да нет же, ты не понимаешь! — с жаром запротестовала Азирафаэль, и от её взгляда Кроули стало страшно.
— Серьезно, тебе лучше остановиться с разоблачениями, — проговорил он так, чтобы слышала только она. — У меня какое-то чертовски плохое предчувствие...
— А началось всё это, — Азирафаэль снова переключилась на суд присяжных, — с момента нашей с Джо встречи в том заброшенном особняке!
— Ты хочешь сказать, Азирафаэль, — угрожающе процедил Гавриил, его пальцы впились в папку с делом, — что один из нас, слуг Господних, опустился до того, чтобы подставить тебя и этого демона — просто потому испытывает к вам личную неприязнь?
Прозвучав вслух, эта мысль даже для Азирафаэль прозвучала абсурдно. Но лишь на пару мгновений, поскольку она вспомнила слова Михаил как раз перед тем, как её сослали в Лабиринт.
— Да, Гавриил. Это именно то, что я хочу сказать. Всем известно, — она обращалась к суду присяжных, — что около года назад мы с Кроули уже пострадали от козней злопыхателей — и Всевышний приняла нашу сторону!
Кроули со всё возрастающим ужасом смотрел на разгорячённую Азирафаэль и скукоживался всё сильнее.
Происходящее что-то очень сильно ему напоминало. Опыт, о котором он при всём желании не мог забыть и который ни при каких обстоятельствах не хотел повторять.
— Азирафаэль! — он снова предпринял попытку достучаться до неё. — Остановись, хватит, пока не накликала...
В зале суда резко потемнело — за окнами сгустились чернейшие тучи.
— ...беду, — обречённо закончил Кроули.
— Азирафаэль, — воззвал уже другой голос. И от звука его все присутствующие до единого по примеру Кроули начали скукоживаться.
Почти все. Азирафаэль, как ни странно, не оробела, а даже если это и было так, не подала виду.
— Да, Владыка?
— Ты избегла Лабиринта.
— Так точно, Владыка.
— И явилась на суд.
— Да, Владыка, — неуверенно подтвердила Азирафаэль. Она не вполне понимала, к чему Она клонит.
— Ты заявляешь, что все обвинения против вас двоих — клевета, а божественный замысел — подстроен недоброжелателями?
— Если точнее, не Твой замысел, а тот факт, что он свернул не туда, — поправила Азирафаэль. — Просвети, Владыка, разве не...
— Тихо! — голос вспылил, но буквально тут же смягчился. — Что бы там ни говорил Гавриил, у меня нет любимчиков — все вы дети мои. И частенько вы испытываете моё терпение, особенно в последнее время.
Кроули краем глаза заметил, как на последних предложениях все присутствующие напряглись.
— Замысел был прост, — продолжал голос. — Показать Джо Грех, чтобы затем привести его к Добродетели. Это должно было случиться не ранее его двадцатилетия. Сон Джо о том, как к нему приходит ангел Апокалипсиса должен был сопровождать его все эти годы, пока прорицатель не пришёл бы в полную силу, чтобы перейти к Свету.
— Но он же не прекратился, этот сон, насколько я понял из рассказа Азирафаэль, — осмелел Кроули. — Значит, ничего не поменялось? Тогда почему нас судят за то, что поменялось всё?!
Неожиданно голос мягко рассмеялся.
— Ты прав, Кроули. Ничего не поменялось.
По залу суда прокатился возглас удивления. Кроули чувствовал себя на грани истерики. Но голос продолжал:
— «Почему не поменялось?» спросишь ты. Да потому что поменялись вы оба. Ты всё ещё падший ангел, но взрастить Антихриста тебе оказалось не под силу. Как и Азирафаэль... впрочем, с ней отдельный разговор.
Азирафаэль вздрогнула. Кроули тоже.
— Дитя моё, тебе был дан шанс, когда тебя приговорили к смерти от Адского пламени. Я подумала, что ты ещё удивишь меня... но никак не ожидала, что разочаруешь.
— Я?.. — упавшим голосом переспросила Азирафаэль, и её крылья поникли.
— Ты усомнилась в замысле. Усомнилась в своих собратьях. Во мне, — она хотела было возразить, но голос не позволил. — И за эти сомнения ты боле не можешь быть ангелом чина Начал.
У Азирафаэль вырвался вздох облегчения. Её всего лишь понизят в должности. Да, способностей поменьше, но всё же...
Её окружил вихрь. Невидимая сила сковала её тело. Она успела заметить только перекошенное от ужаса лицо Кроули.
* * *
Вихрь отбросил Кроули, стоявшего ближе всех к Азирафаэль. Он не удержался на ногах. Всё ещё в наручниках, он не смог смягчить падения и почувствовал, как от столкновения с мраморным полом все кости перетряхнуло в теле. Он видел, как от центра вихря, где стояла Азирафаэль, пол пошёл трещинами — чёрными как дёготь. Он как мог быстро отполз подальше. Сам вихрь также почернел.
Почернел...
У Кроули глаза полезли на лоб — все слова и предсказания Джо в одно непостижимое мгновение обрели смысл.
— Не-е-е-ет!!! — завопил он и даже не почувствовал, как наручники раскололись от его неосознанного усилия.
Он бросился к вихрю. Ему вслед неслись крики, но он слышал их будто сквозь вату. Кроули не вполне понимал, что хочет сделать. Когда он подбежал вплотную к Азирафаэль — вихрь по какой-то причине расступился перед ним, — то наткнулся на подобие мутной стены, сквозь которую белым пятном проглядывал сгорбленный как от боли силуэт Азирафаэль.
— Нет! — снова заорал Кроули и принялся молотить кулаком в стену. — Нет! Нет! Нет!
Его снова отбросило очередной силовой волной. На этот раз он чудом устоял на ногах и уставился на то место, где стояла Азирафаэль. Она неуверенно, на подгибающихся ногах шагнула из облака дыма в их сторону. Ангелы выдохнули в ужасе. Кроули наконец разглядел за клоками дыма её бледное лицо.
— К-кроули? — прохрипела она. — Чт-то произошло? Я чувствую...
Она осеклась. Перед глазами её пролетела пара обуглившихся перьев. Поднятые вихрем под высоченный потолок, они устрашающим пеплом опускались ей на волосы и усыпали пол перед ней. Кроули с замершим сердцем и перестав дышать смотрел, как невидящим взглядом чёрных глаз-маслин Азирафаэль нащупывает остатки крыльев. Ощущение ещё тёплых, обуглившихся костей вывело её из ступора. Она затряслась. Кроули сделал шаг в её сторону. Ещё один. И ещё. Воздев голову к потолку, откуда совсем недавно раздавался голос, Азирафаэль возопила:
— За что-о-о-о-о?!!
Кроули бросился к ней, когда она начала оседать на пол, и подхватил её. И пришёл в ужас, осознав — Азирафаэль рыдала. Безудержно, дико она оплакивала утраченную благодать.
Кроули крепко прижал её к себе. Он отлично помнил это чувство, но его-то в то время некому было обнять.
Он не заметил, как к ним приблизилась Михаил и присела рядом в скорбном молчании. Весь вид её говорил о том, что она меньше всего ожидала такого исхода.
Кто-то захлопал в ладоши. Потом ещё кто-то. Кроули непонимающе смотрел, как все демоны в зале по очереди начинают аплодировать. Он не догонял. Неужели в них не осталось ни капельки — даже самой мизерной — сочувствия? Почему только он, Кроули, помнил, насколько страшно и ужасно осознавать себя падшим?
Вперёд выступил Вельзевул, и Кроули уставился на него в ожидании объяснений. Он заметил, как осклабился Хастур, и сообразил, что ему выказывают уважение.
— Поз-з-здравляем, Кроули, — сказал Вельзевул. — Превосходное Деяние. Добро пожаловать домой!