Приёмыш

— Сказали бы мне, что я тебя на руках буду носить, я бы набил тому человеку рожу...

На улице проливной ливень. Пока мужчина дошёл до машины, оба изрядно подмокли. Феликс под холодными каплями проснулся, но соображать явно не начал. Он посмотрел на Хёнджина, улыбнулся широченной улыбкой, положил свою ладошку на его скулу и прильнул, втягивая носом воздух.

— Какой ты красивый. — Глаза Феликса непослушно закатываются. — Пахнешь вкусно. Но ты жжжжж меня не любишь. Меня никто не любит. — Голова парня падает назад, но он поднимает её и пытается удержать на весу, постоянно кивая. — Яяяя... — блондин тычет в себя пальцем. — Я тоже себя не люблю. — Феликс отрицательно покачал головой, потом тыкнул пальчиком в грудь Хёнджина. — Тебя вот любят. Я бы тоже тебя любил, но тыыы мудаак.

Брюнет улыбнулся.

— Феликс, сиди тихо. — Хёнджин запыхался.

Надеть кроссовки на юношу было ещё тем квестом. А теперь ещё тащить его по огромному двору до парковки — а он так, не мало весит, кстати.

Запыхавшись, Хван запихнул Феликса на переднее сиденье и наклонился через него, чтобы пристегнуть ремень безопасности. Парень вроде не спит, но он не тут, явно. Послышался щелчок заглушки, и Хёнджин отстранился, но рука пассажира схватила его за рукав плаща. Брюнет обернулся на парня. Феликс смотрел ему в глаза широко распахнутыми испуганными глазами:

— Ты куда?

— Я никуда не ухожу. Я здесь.

— Хёнджин, не бросай меня. — юноша неожиданно заскулил, переходя на плач. — Меня все бросают. Я устал быть один. — Плач резко перешёл в рыдание.

М-да уж... время пьяных исповеданий. То, что трезвый человек никогда в жизни не расскажет, пьяный вывалит всё подчистую.

— Феликс, тебя никто не бросает. Ты пьян. Тебе надо проспаться.

— Я не хотел сюда прилетать. Они меня заставили. — парень рыдает крупными слезами. — А там снова смерти. Им нужна новая нажива.

Феликс резко затих.

— О чём ты говоришь? — Хёнджин наклонился ближе к парню. — Феликс? Объяснись!

Блондин отрицательно мотает головой со стороны в сторону с закрытыми глазами.

— Ннннельзя.

— Что нельзя? Феликс!! — Хёнджин потряс юношу за предплечья.

Парень еле открыл глаза, залитые мокрыми слезами. Он снова в прострации.

— Мммм... Джини. — Ручонка потянулась к лицу брюнета. Он слегка дотронулся до его щеки и улыбнулся полными боли глазами. — Яя, наавеерно, проклят. Онии всегдааа умирают.

Парень опустил руку и устало закрыл глаза. Хёнджин замер, так и стоя нагнувшись к юноше. Дождь замочил ему всю спину. Он долго смотрел на парня, ожидая, пока тот заснёт. Запах перегара бил в лицо, но Хван был рядом. Рука медленно потянулась к намокшим волосам парня, но тут же одёрнулась назад.

— Идиот... — Мужчина помотал головой. Отстранился и захлопнул дверь.

Обошёл машину и сел на водительское место. Завёл мотор и включил фары, радио и кондиционер. Прислал родителям сообщение, что они с Феликсом в порядке и сегодня заночуют у Бина.

Посмотрел на время, потом на спящего Ликса и, протянув руку ещё раз, проверил его ремень. Пристегнулся сам и, сняв машину с ручника, поехал со двора.

Пока мужчина вёл машину, он то и дело посматривал на светловолосого парнишку рядом. Феликс спал, ни на что не реагируя. Его голова была наклонена набок, лицом к водителю. Свет встречных машин мелькал, ярко освещая лицо пассажира. Дождь так и лил. Хёнджин заехал в круглосуточный магазинчик и купил всё, что могло пригодиться утром: холодный кофе в банках, таблетки от похмелья, воду, крекеры, сэндвичи, зубные щётки, зубную пасту, бумажные салфетки и пачку влажных.

Хёнджин привёз Феликса не домой, а в свою недостроенную квартиру. Привезти парня в час ночи, в полутрупном состоянии к родителям было бы величайшей глупостью.

С трудом добравшись до жилья, мужчина прошёл в квартиру и включил свет. Благо, тут хоть было электричество и работал санузел. До окончания полного ремонта было ещё далеко. Запах нового жилья, краски и прочей строительной химии непривычно будоражил обонятельные рецепторы. Хван уложил спящее тело на одиноко лежавший на полу пустой серой комнаты полуторный матрас. Сходил ещё раз к машине за пакетом. Поставил покупки рядом с матрасом.

И всё. А что делать дальше? Заняться тут нечем. Помещение полностью пустое. Хван сел на уголок матраса у ног Феликса. Достал телефон — двадцать процентов зарядки. Мало. Нужен запас на всякий случай. Положил телефон обратно в карман плаща. Спать особо не хочется. Хёнджин посмотрел на спящего блондина. Тот сладко посапывал, лёжа полубоком, положив одну руку на живот, другую — у лица, на матрасе. Брюнет улыбнулся уголком рта. Он сам себе не признается, но Феликс так мило сейчас спит. Хёнджин отвернулся. Посидел, обняв колени, уставившись в серую стену. Ещё раз посмотрел на парнишку. Затем, не вставая, снял плащ и, положив его на тот же уголок матраса, пересел и подвинул Ликса чуть ближе к краю. Матрас маловат для двоих. Хван купил его для себя. Он изредка приезжал сюда и валялся в одиночестве, вслушиваясь в тишину и разгружая мозг.

Хёнджин снял обувь и лёг рядом с Феликсом «солдатиком», уставившись в белый потолок. Сон не идёт — вообще. Сбоку слышно ровное, спокойное сопение. Хван повернул голову к парню. Лицо юноши оказалось слишком близко. Мужчина рассмотрел черты его лица. Впервые.

У парня заметно отросли тёмные корни волос. Интересно, как же он с чёрными волосами выглядит? Хотя, нет. Светлый — ярче. Ему идёт яркость. Глаза метнулись на чёрный худи и тёмно-синие джинсы. Серые кроссовки. Чёрт, обувь! Хёнджин подорвался и снял с парня кроссы, выставляя напоказ чёрные носки с рисунком красных сердечек на голени. Ну хоть тут он себе не изменил. Феликс вздрогнул и, махнув рукой, положил её поверх другой руки на животе. Не проснулся. Брюнет лёг назад и продолжил изучать объект напротив. Чёткие скулы, длинные ресницы, аккуратный маленький нос, море тонального крема. Как же он виден, если присматриваться вблизи. Это поэтому он не хотел умываться? Странный...

Мужчина потянулся к лицу парня. Он мазнул пальцем по щеке юноши. Тональник с лёгкостью перенёсся на палец. Ясно. Качество косметики дерьмовое. Мог бы купить что получше. Раз уж пользуется ежедневно — должен разбираться. Феликс от прикосновения к лицу запоздало вздрогнул и махнул рукой, отмахиваясь, как от мухи. При этом он задвигал головой, пытаясь удобнее угнездиться в несуществующую подушку, и сладко, громко причмокнул, сложив пухлые губы бантиком.

Всё... Член Хёнджина приятно дёрнулся, отправляя импульсы напряжения по всему телу.

— Блять.

Брюнет отвернулся. Только нихрена не помогло. Стояк крепчает и увеличивается с каждой секундой.

— Ну, какого хрена тебе надо? — шепнул своему пенису Хван, уставившись в потолок.

Стало тесно. И больно. На мужчине довольно узкие джинсы, а член у него нихрена не маленький. Хёнджин молча заскулил одной мимикой и подогнул ноги слегка расставив колени. Рукой попытался оттопырить джинсы и поправить зажатый орган. Однако, жаждущий мозг по-другому воспринял данные действия. Желание разрядки возросло в разы. Стало жарко. Тело напряглось. Хван провел ладонью по паху. Собственно, это и было нужно. Молодой человек дал слабину. Который раз..

Брюнет, зажмурившись, расстегнул ширинку джинсов. И облегченно достал свой здоровый ствол.

— Ммммм.. — заглушённый стон вырвался из мужчины.

Рука плавно заскользила по головке вниз — к горячему основанию. Тело приятно выгнулось, реагируя на ласку. Мысли о парне рядом затуманили разум.

Проблема Хёнджина была лишь в том, что он с трудом мог себя контролировать в возбуждённом состоянии. По молодости его член всегда брал верх над сознанием. Где только брюнет не дрочил и не занимался сексом раньше, пока не научился совладать с собой. Сложно оставаться адекватным, когда мозг заволакивает вожделением, как наркотиком. Но Хван смог себя воспитать и стать спокойнее. Пока в жизнь не ворвался этот крашеный сирота с пухлыми губами и не возродил в мужчине его мужскую необузданную природу. Гейскую природу...

Хёнджин, надрачивая, ласкает свой член и не смотрит на парня. Ему стыдно. Он ненавидит себя и ненавидит Феликса. Возбуждение нарастает по накату, и в сознании мелькают разные сцены из фантазий и воспоминаний: ушки, серёжки, заколочки, круглая идеальная задница на кровати... Брюнет зажмурился. Член выделил массивную каплю смазки.

— Блять... — Мужчина, мастурбируя, повернул голову к Феликсу. — Это ты виноват!

Феликс сладко спит, ни на что не реагируя. Такой весь невинный, тихий, не создающий проблем, не дерзящий в ответ. Красивый... очень красивый. И такой... доступный?

Хёнджин приподнялся, облокачиваясь на локоть, и слегка наклонился над парнем. Его сейчас можно трахнуть — он и не вспомнит утром. Но Хёнджин не такой. Он не мразь. Он боится даже тронуть Феликса. С торчащим стояком, лёжа рядом с беззащитным юношей, Хван уже и так чувствует себя самым грязным аморальным уродом на свете. Ему стыдно, но его желание сильнее. Он хочет этого парня. Тот возбуждает его до бесконтрольного, сводящего с ума состояния. Это пугает его самого. Он должен ненавидеть этого блондина. Какого чёрта произошло? Почему чувств ненависти всё меньше и меньше, а симпатии и привязанности — всё больше?

Мужчина наклонился к Феликсу и аккуратно, едва касаясь, провёл рукой по пряди его волос. Мягкие...

Хёнджин наклонился ближе. Ещё миллиметр... Он едва коснулся самой выпуклой части губ. Это не поцелуй. Это пытка. Проба на смелость. На бессовестность...

Хван зажмурился с застывшей на лице гримасой боли. Он не может. Не может так грязно поступить с ним. Пацан не заслужил. Только члену это сейчас не объяснить. Он у Хёнджина живет своей жизнью.

Мужчина отстранился, поднялся и сел на свои колени у плеч юноши, расставив ноги. Дрочка же хуже ему не сделает? Нет? Студент начал быстро, по-зверски дрочить свой член, чтобы уже покончить с этим позорным безумием и перестать мучать себя и юношу.

Хёнджин уже несколько минут сидит и, смотря на спящего Ликса, мастурбирует на сухую свой стояк. Представляя, как он вдалбливается в это желанное тело. Представляя, как он целует эти пухлые губы. Представляя его томные, благодарные стоны. А если бы он делал минет?

Брюнет весь вспотел. То, что мальчишка оказался ещё и геем ухудшило ситуацию. Он слишком расфантазировался. Он уже на грани. Глаза закатываются и закрываются от удовольствия. Таз непроизвольно, инстинктивно двигается навстречу скользящему туда-сюда кулаку. Вот-вот и наступит долгожданная развязка. Взгляд бегает по парню с головы до ног. Руки... его нежные женственные руки... Хван в горячке потянулся к лежащей на животе парня ладони. Он впервые взял его руку в свою и... кончил...

Сперма брызнула вперёд мощной, густой струёй.

— Блять! — Хёнджин закрыл головку ладонью. — Твою мать!

Член пульсирует в руке, извергая поток жизненного семени. Хван быстро дышит открытым ртом. Сердце колотится, как бешеное. Всю ладонь залило. Мутная белая жидкость стекает между пальцами, капая на матрас. Погладив чувствительную головку ещё несколько раз, мужчина убрал руку и застыл. Разум успокоился. Стало легче. Физически..

Он посмотрел на всё устроенное безобразие. Хёнджин до сих пор держал его руку и убирать её не хотелось. Она так приятно и нежно ощущалась в ладони. Несмотря на весь абсурд и грязь происходящего, Хван испытал взрывное чувство тепла.

Феликс всё так же мирно и беспробудно спал.

Посидев с минуту, студент всё-таки убрал свою руку и потянулся за салфетками. Открыл коробку и вытянув штук двадцать за раз, вытер себя и матрас насухо, заправил член назад в трусы и застегнул ширинку. Отвернулся от юноши и сел, уставившись в стену, обнимая свои колени. На душе было паскудно. Другим словом это не описать.

Феликс кашлянул и громко причмокнул. Брюнет обернулся.

— Феликс! Блять! Бедный. Прости! — Хёнджин вскочил с матраса и достал из пакета пачку мокрых салфеток. — Пиздец. Вот, же чёрт! Придурок...

Мужчина вытащил салфетку и аккуратно, пытаясь не разбудить парня, принялся вытирать с его лица свою сперму. Первая мощная струя попала аккурат на его лицо, растекаясь жирной полосой от подбородка и через рот до правого глаза. Феликс, причмокивая, слизал жидкость с губ когда Хёнджин сидел, отвернувшись, утопая в муках совести.

— Если бы ты узнал, ты бы меня убил... — разговаривает с Ликсом (сам с собой) Хван и нежно вытирает капли. — Я бы тоже так сделал. Я заслужил. — Брюнет вытащил новую салфетку и продолжил монолог. — Ты сделал меня извращенцем. Хах... — Мужчина печально усмехнулся и виновато опустил голову. — Я даже не по мальчикам, а на тебя всегда встаёт. Я должен был тебя ненавидеть... А это что?!

Хёнджин прильнул к лицу юноши, рассматривая его кожу. Взял ещё одну салфетку из пачки и, чуть надавив, уже даже не боясь разбудить, провёл тканью по его щеке. Дешёвый тональный крем с лёгкостью стёрся, обнажая россыпь тёмных веснушек. Глаза Хёнджина округлились. В мозгу что-то щёлкнуло:

— Не может быть... Неужели ты...

Он вытер всё лицо парня, складывая салфетки пополам и доставая новые. Тональника было очень много. Феликс иногда мило морщил нос и дёргал головой, но не просыпался. Алкоголь в крови зашкаливал.

— И ты скрываешь эту красоту?.. Зачем?.. Какой ты идиот.

Хёнджин сидел и любовался веснушчатым лицом парня ещё долгое время. В итоге не выдержал и нежно провёл костяшками пальцев по его скуле:

— Ты особенный... Не представляешь, насколько. Я — тупица. Не сразу понял...

Хван достал телефон и сфотографировал парня. Феликс дёрнулся от вспышки и, что-то невнятно промычав, повернулся на бок, сладко зевнув.

Брюнет посмотрел на время. Четвёртый час утра. Стоило бы поспать. Но, заснёт ли теперь он? Хёнджин встал с матраса и собрал все салфетки (улики) в пакет. Отнёс его в кучку строительного мусора и вернулся обратно. Захватив покупки, почистил зубы, сходил в туалет и помыл член. Вернулся в комнату, выпил воды и, выключив свет, пришёл к Феликсу и лёг рядом, предварительно укрыв его своим плащом.

— Это точно ты... таких совпадений не бывает.

Мужчина закрыл глаза и, вслушиваясь в ровное сопение рядом, заснул.