Пролог. Последний рейс
Красное море, 02:17 UTC
Алекс всегда знал, что море - это его судьба. Он родился в Бостоне, в семье потомственных моряков. Их фамилия всегда была связана с океаном. Его дед ходил на китобойных судах в начале XX века, а отец командовал торговым флотом. Алекс рос среди запаха соли, скрипящих доков и историй о невероятных путешествиях.
Бостон - город его детства, где встречаются прошлое и настоящее, старые кирпичные улицы и шумные доки, престижные университеты и простые рыбацкие кварталы. Алекс вырос в одном из таких кварталов, где жизнь зависела от приливов и отливов. В детстве он бегал по пирсам, наблюдая, как рыбаки разгружают улов, как огромные суда приходят в порт и снова уходят в плаванье .
Его отец, капитан Джордж Келлер, редко бывал дома, и когда он возвращался из рейсов, его появление всегда было событием. Он приходил домой загорелый, с лёгким налётом соли на коже, пропитанный запахом океана и корабельного топлива. В его сумке всегда были уникальные подарки - огромные раковины с далёких островов и редкие монеты, которые он обменивал в портах.
Но самое главное - это были истории.
Они начинались сразу, как только он садился на крыльце, вытягивая ноги и отхлёбывая горячий чай.
- Видишь этот шрам, Алекс? - он показывал тонкий белый след на руке. - Я получил его, когда нас застал ураган у берегов Флориды. Мы шли через бешеный ветер, волны высотой с дом. Мне пришлось самому лезть на палубу в самый разгар шторма, потому что один из тросов оборвался. Я привязал себя к поручню, дополз до троса, голыми руками держал его, пока команда не закрепила. Но знаешь что самое интересное?
- Что?
- Когда всё кончилось и море наконец успокоилось, в воздухе запахло лимоном.
- Лимоном? - Алекс хмурился, не понимая.
Джордж рассмеялся.
- Мы перевозили груз цитрусовых из Мексики, и часть ящиков раскололась от удара волн. Всё судно три дня пахло лимонадом.
Или вот ещё одна история.
- Однажды в Индийском океане к нам пристроился кит. Огромный, тёмно-синий, больше любого судна, что ты видел. Неделями он плыл рядом с нами, мы даже дали ему имя - Сэм. Он оставался с нами до самого мыса Доброй Надежды, а потом просто исчез.
- Почему он плыл с вами? - спрашивал Алекс.
Джордж пожимал плечами.
-Не знаю ,сын. Может, быть он был одинок. Мы все немного одиноки в огромном океане.
Были и другие рассказы - про пиратов в Малаккском проливе, про странный свет, который иногда видели моряки на экваторе, про портовых аферистов, которые пытались продать морякам "волшебные амулеты от всех бед".
Но самый любимый рассказ Алекса был о море, которое, по словам отца, всегда выбирает своих людей.
- Не каждый рождается моряком, сын. Море или примет тебя, или отвергнет. Если однажды почувствуешь, что оно говорит с тобой - ты поймёшь, что море это твоя судьба.
И когда Алекс вырос и ушел в свой первый рейс, стоя на палубе и глядя на бескрайний горизонт, он понял, что отец был прав.
Алекс Келлер был высоким, крепким, с широкой грудью и сильными руками, привыкшими к тяжёлому труду. Морской ветер обветрил его кожу, солнце оставило на ней золотистый оттенок, а годы работы в море добавили жёсткости взгляду и уверенности в каждом движении.
Он рано понял, что море не терпит слабых.
Ещё подростком он помогал в порту - разгружал ящики с рыбой, таскал тяжёлые снасти, чистил палубы, пока другие мальчишки бегали по улочкам Бостона, гоняя мяч.
Работа закаляла его тело, но больше всего - его характер.
Алекс быстро понял, что силой в море ничего не добьёшься - тут важны ум, выносливость и умение предвидеть ситуацию.
Поэтому он учился.
Наблюдал. Слушал. Впитывал.
Когда другие мальчишки играли во дворе, он сидел в доме с разложенными на столе картами, водил пальцем по линиям маршрутов, читал старые книги по судовождению, которые советовали ему дед и отец.
В 16 лет он впервые вышел в море. Юнга на грузовом судне - самый низкий ранг, самая грязная работа. Он целыми днями чистил палубу и мыл посуду. Но вместо того, чтобы жаловаться, он наблюдал за старшими моряками, запоминал, учился.
В 18 поступил в Морскую академию. Он уже знал, как ведёт себя судно в шторм, какова цена одной ошибки.
В 25 он уже был старшим помощником. Первый опыт управления судном. Первые штормы, в которых он сам отвечал за экипаж. Первые бессонные ночи на мостике, когда только ты и море.
А в 32 - стал капитаном. Теперь он стоял на мостике, глядя в экран радара, где приближались три быстроходных лодки.
Но не только море было его жизнью.
Была Элизабет - женщина, которая стала для него маяком, что указывает путь в шторм. Когда он впервые увидел её, то подумал, что никогда не встречал такой естественной красоты. Светлые волосы, пахнущие солью и солнцем, кожа с лёгким золотистым оттенком. Но больше всего его заворожили её глаза - глубокие, спокойные, как океан в безветренную ночь.
Элизабет никогда не плакала, когда он уходил в рейсы, не закатывала сцен, не просила его остаться. Просто улыбалась и говорила:
- Я буду ждать столько, сколько потребуется.
И он верил ей.
Когда они поженились, Алекс стоял перед ней в костюме, чувствуя себя немного неуклюже в этой непривычной одежде.
- Я проведу в море полжизни, но сердце моё всегда будет принадлежать тебе, - сказал он, держа её за руки.
В ту ночь он думал о ней. Он вспоминал, как она спала рядом с ним, уткнувшись носом в его плечо. Как просыпалась раньше него, заваривая чай, и как запах ее фирменной шарлотки заполнял весь дом. Как провожала его у порога, стоя на цыпочках, чтобы поцеловать, и как её пальцы чуть дольше задерживались на воротнике его куртки - словно хотели задержать его ещё на секунду.
02:19 UTC
- Капитан, на радаре неизвестные объекты. Три быстроходных катера.
Голос Роба Стюарта, старшего помощника, был напряжённым, но не дрожал. Алекс шагнул ближе, вглядываясь в экран. Маленькие отметки двигались слишком быстро. Капитан прекрасно знал, что это значит.
Робу было 38. Он ходил в море почти столько же, сколько Алекс, и был его самым надёжным человеком на борту. Высокий, жилистый, с выгоревшими на солнце русыми волосами и постоянной щетиной, он был тем, кто не задавал лишних вопросов, но всегда знал, что нужно делать. Они работали вместе уже пять лет, и Алекс доверял ему так, как доверяют только людям, с которыми пережил не один шторм.
- Это не просто рыбаки, да? - пробормотал Роб.
Алекс медленно выдохнул.
- Это пираты.
Роб был тем, кто мог держать команду в руках, когда ситуация выходила из-под контроля. И сейчас он не задал ни одного вопроса. Просто повернулся к панели связи и нажал кнопку тревоги.
Сердце замедлило темп, но не потому, что Алекс испугался. Адреналин хлынул в кровь, но он знал: паника - худший враг. Он уже видел подобное раньше: вооружённые люди, моторные лодки, автоматы Калашникова, рации. У них всегда была одна тактика: быстрый захват, минимум жертв, требование выкупа.
Сирена завыла, разрывая тишину ночи. На несколько секунд Алекс позволил себе закрыть глаза и сделать глубокий вдох. Он не думал о страхе. Он думал о том, что будет дальше.Они не успеют уйти- они на грузовом судне, а не на боевом корабле. Они не смогут отбиться - на борту нет оружия. Остаётся только выиграть время. Алекс открыл глаза и повернулся к Робу:
- Закрываем все отсеки, блокируем машинное отделение. Всю команду - в безопасные зоны. Если потребуется - баррикадируем мостик.
Роб кивнул, но в его взгляде было что-то ещё.
- Они всё равно прорвутся.
Алекс сжал зубы.
- Да.
Они молча смотрели друг на друга. За столько лет в море они научились понимать друг друга без слов. И в этот момент оба знали: шансов практически нет.
Алекс схватил телефон, быстро разблокировал экран.
Он не мог сказать Лиз, что происходит. Не мог написать: «Лодки приближаются.» Не мог написать: «Это пираты.» Она бы всё поняла. И это было бы хуже, чем если бы она никогда не узнала что происходит. Поэтому он просто начал печатать.
„Лиз, я люблю тебя."
Он замер, пальцы повисли над экраном. Что ещё сказать? Время. Времени нет.
„Ты и наш ребёнок..."
Алекс сжал губы. Он ещё не знал, кто родится. Но он знал, что если бы это была девочка...
„Если будет девочка, назови её Дианой."
Отправить. В этот момент он услышал, как кто-то взбежал по лестнице.
- Капитан, они на подходе! - голос боцмана Луиса Карвахаля прорезал тишину.
Алекс убрал телефон в карман и в последний раз взглянул на экран. Сообщение отправлено. А потом повернулся лицом к приближающейся тьме.
02:27 UTC.
Волны расступились, когда три катера подошли к судну. Они были маленькие, но быстрые. Чёрные корпуса, моторы, ревущие, как звери, обгоняя друг друга. В носовой части - пулемётные установки, а на палубе - люди в масках, одетые в тёмную, почти обтягивающую одежду. На одном из катеров виднелся красный флаг с арабскими символами - предупреждение.
Они работали чётко и без лишней суеты. Один катер пошёл в обход - чтобы заблокировать путь к машинному отделению. Второй пристроился ближе к корме - отрезая пути для экипажа. Третий уже был у борта, и несколько пиратов готовились к абордажу. В руках у них были автоматы , патроны поблёскивали в обоймах.
На палубу полетели крюки с верёвками и через несколько секунд они были на борту.
Алекс стоял на мостике, сжимая руки в кулаки.Первая автоматная очередь разнесла стекло обзорного окна, осыпав пол осколками.Вторая - врезалась в металлическую обшивку.
- Всем оставаться на местах! Не сопротивляться! - крикнул он в рацию, перекрывая шум.
Он знал: если они будут драться, их просто перебьют.
Через несколько секунд на палубу взобрались первые фигуры. Пираты двигались быстро, как тени. Чёрные платки закрывали их лица, оставляя видимыми только глаза: холодные, тёмные, безжалостные. Некоторые были босыми, кто-то носил перчатки без пальцев, на поясе у каждого были ножи, запасные обоймы, дешёвые рации. Они действовали чётко, по плану , разделяя палубу на сектора. Они делали это не в первый раз.
Из толпы вышел высокий мужчина с шрамом на щеке. Он был одет не так, как остальные - не в тёмную одежду, а в грязно-бежевую рубашку с закатанными рукавами. На его шее висела серебряная цепь, пальцы были унизаны перстнями. Глаза - тёмные, хитрые, с прищуром. Он смотрел на Алекса не как на человека, а как на товар, который нужно оценить. Потом медленно усмехнулся, поднял автомат и направил его прямо на капитана.
- Ты капитан?
Алекс не дрогнул. Он просто глубоко вдохнул и посмотрел пирату прямо в глаза.
- Да.
Перед ним стоял человек, привыкший держать власть в руках, но не из тех, кто убивает ради забавы. Он был деловит. Рационален. Но это не означало, что он не способен убить. Главарь склонил голову, оценивающе разглядывая Алекса, будто решая, стоит ли он его времени.
- Слушай, капитан. Мы не убиваем, если нам не мешают. Где сейф? Где деньги?
Алекс стиснул зубы.
- В машинном отделении.
Он лгал. Но он выиграл им немного времени. Главарь не поверил сразу. Он сузил глаза, хмыкнул и сделал шаг ближе. Он видел таких, как этот капитан. Те, кто слишком спокойны в критический момент, обычно либо готовы к атаке, либо что-то скрывают.
Главарь махнул рукой, не сводя глаз с капитана.
- Проверьте.
Двое боевиков в тёмных одеждах быстрыми шагами двинулись к машинному отделению. Они знали, что делали: один прикрывал второго, автомат наготове. Второй шёл первым, быстрым, но осторожным шагом.
Их не интересовали механизмы или топливо - только деньги. На таких судах обычно держат наличку для расчётов в портах, зарплаты команде, а иногда даже груз ценной электроники, которую можно сбыть на чёрном рынке.
Если Алекс сказал правду - они найдут то, что искали.
Они быстро спустились вниз, но никакого сейфа там не было. Один из пиратов осветил фонарём стены, проверяя, нет ли скрытых ящиков. Другой начал заглядывать за панели, пытаясь найти хотя бы намёк на спрятанные деньги. Затем связались с главарем по рации:
- Чисто. Никакого сейфа.
Главарь поморщился. Значит, капитан врёт. Он посмотрел на капитана с долгим, напряжённым взглядом.
- Ты солгал мне.
Алекс не ответил. Пират снова сузил глаза и медленно поднял автомат.
- Ты подозрительно спокоен. Будешь таким же смелым, когда я приставлю дуло к твоей голове?
Алекс не отвёл взгляда. Он уже принял то, что может погибнуть сегодня.
- Я уже пожил свою жизнь, - тихо ответил он.
И это была правда. Он жил так, как хотел. Но сейчас его пугало не осознание близкой смерти. Больше всего он боялся, что никогда больше не увидит Лиз, не узнает, родится ли у него дочь или сын, что он не успеет сказать ей достаточно раз, как сильно её любит.
Он боялся не за себя. Он боялся за жену и неродившегося ребенка.
Главарь пристально смотрел на него, словно пытался разгадать что-то. Пираты привыкли к разному: к страху, к отчаянным мольбам, к крикам, к трусливым капитанам, которые умоляют их пощадить.
Но не к этому. Не к человеку, который смотрит на смерть, как на неизбежность, и не дрожит. Главарь не любил таких. Он должен был показать, кто здесь хозяин.Пират неспешно обошёл его, скользя взглядом по лицу, будто ожидая мольбы о пощаде.Он хотел увидеть страх. Он склонил голову, как будто размышляя. Потом медленно поднял автомат. Положил палец на курок. Движение было размеренным, неторопливым - как у человека, который знает, что никто его не остановит.
- Капитан, у тебя есть последние слова?
Алекс поднял глаза и глубоко вдохнул солёный воздух. Он медленно перевёл взгляд на небо. Сегодня оно было тёмно-синим, ясным, с миллиардами звёзд. Когда-то он рассказывал Лиз, что моряки ориентируются по звёздам, чтобы найти путь домой.
- Лиз, я люблю тебя.
Раздался выстрел. Всё замедлилось. Алекс видел, как пламя вырвалось из ствола, как воздух дрогнул от удара звука. Пуля вошла в грудь, прожигая кожу и мышцы. Острая, мгновенная вспышка боли. Воздух вырвался из лёгких, словно его выбили мощным ударом. На секунду Алексу показалось, что он всё ещё стоит, что ничего не произошло. Но потом колени подкосились.
Тело Алекса рухнуло на палубу. Металл ударил в спину, холодный, мокрый. Море...Оно всё ещё шумело где-то рядом. Рот наполнился медным привкусом крови. Дыхание стало коротким, рваным - лёгкие больше не слушались. Он видел только небо, тёмное, усыпанное звёздами. Кровь растекалась по холодному металлу, смешиваясь с каплями солёной воды.
Телефон в его кармане завибрировал. Алекс не мог двинуться. Глаза медленно закрывались, мир становился размытым. Он не услышал звонка. Не почувствовал, как экран осветил его карман. Не увидел слова, которые он так хотел прочитать:
"И я люблю тебя. У нас будет дочь."
Он уже не мог улыбнуться. Но если бы мог... Он бы улыбнулся.
****