Глава 2: Таинственная близость
Глаза говорят больше, чем слова.
Поэтому, когда больно, мы отворачиваемся.
Рассвет начинается так необычно и завораживающе. Тёмное небо постепенно затуманивается, а ночные облака тают в нём, превращаясь в божественную красоту. Лёгкий облачный туман постепенно рассеивается в воздухе и в конце концов исчезает совсем. В атмосфере воцаряется тишина, лишь слабый щебет пробудившихся птиц слышен то тут, то там. Запах рассвета также несравненно редок. Лёгкая свежесть из приоткрытого окна нежно касается носа и вызывает приятное ощущение радости и счастья. Едва ощутимый ветерок ласкает тело.
Просыпаясь от невыносимой головной боли оголённое тело девушки оказалось крепко прижато к матрасу. Шершавая ладонь обжигает бедро своим прикосновением, а горячее дыхание в шею вызывает волну мурашек. В голове всплывают яркие вспышки вчерашней ночи. Страстные поцелуи, которые заставляли дыхание сбиваться. Ласково блуждающие руки по её поджарому телу. Прохладный воздух, обволакивающий разгорячённые молодые тела. Сменяющиеся позы и хриплые стоны.
Всё это было обыденностью. Молодые люди не встречались и даже не думали об этом. А точно ли? Им нравилось наслаждаться телами друг друга. Секс без обязательств был действительно хорош.
- Меня всегда завораживали твои родинки на лопатках, они похожи на россыпь звёзд на темнеющем небе. – хрипловатый голос парня заставляет улыбнуться.
- Никит, ты слишком милый, что задумал? – я разворачиваюсь к нему лицом.
- Ничего, всего лишь комплимент. Мне нравится, что со мной ты улыбаешься. – его большой палец очерчивает контур моей скулы.
- Терпеть не могу наркош, но ты исключение. – я выпутываюсь из его объятий и накидываю первую попавшуюся на глаза футболку и отправляюсь на кухню.
Запах горького кофе заставляет парня подняться с постели и отправиться следом за девушкой. Он падает на стул и закуривает. Светлые пряди его волос едва касались шеи, а подтянутое тело сверкало при солнечном свете. В его глазах стынет сомнение, которое заставляет Беатрис получить дозу утреннего напряжения.
- Поговорим о вчерашнем? – слова, как и дым молниеносно срываются с потрескавшихся губ.
- Что конкретно ты хочешь обсудить? Секс? – я отворачиваюсь в поисках кружек.
- Нет. Ты же вчера не просто так пришла. – его пальцы отрывисто постукивали по деревянной столешнице.
я глубоко вздыхаю. – Ты прав. Выговориться хотела. – с трясущихся рук подло выскальзывает кружка, которая с мерзким звуком разбивается о пол. Отлетающие осколки ложатся россыпью на белоснежной кухонной плитке. – Твою мать, извини. – сорвавшись собирать осколки моя глупая неряшливость берёт надо мной верх, и я пластаю руки в кровь.
- Беатрис, хватит. – он оттаскивает меня от осколков и усаживает на стул. Доставая аптечку из верхнего шкафчика, принимается обрабатывать мне руки. – Так непривычно.
- Ты о чём? – с любопытством девушка разглядывала сидящего перед ней на корточках парня.
- Ну обычно ты меня всегда лечила, помнишь?
Десять лет назад.
Шаловливая парочка по очереди взбиралась вверх по лестнице в деревянные хоромы, которые располагались на широких ветвях дерева. Это было их маленькое укрытие от всего мира, находясь в котором могли существовать только они. Убранство деревянного дома было обширным. Стол, на котором красовались карты сокровищ и сундуки с монетами, мягкие пуфики, небольшое ковровое покрытие, которое щекотало босые ноги своим обильным ворсом, уютный диванчик и игровая приставка. На стенах висели плакаты с супергероями, а на входе красовался пиратский флаг. Всё это находилось на даче Никиты, на которой часто ошивалась девчонка, в свободное от тренировок время. Бабушка друга ближе к обеду звала их на пирожки и чай из собранных ими ягод и трав на небольшой поляне, неподалёку от дома. Когда маленький сорванец лазал по деревьям или дрался с местными мальчишками за тарзанку над речкой, частенько получал ссадины и ушибы, которые Трис с удовольствием обрабатывала, представляя себя врачом. Ребята любили проводить время вдвоём. Подружились они ещё в саду, вместе ходили в походы с сестрой и отцом Беатрис, рыбачили, обворовывали соседские яблони, а после посещали одну школу, а жили в соседних домах. Парнишка любил дразнить подругу: то за увесистую косу дёрнет, то щекоткой донимать начнёт, то подсолнухом её нарекать станет, из-за веснушчатого личика, которое уж больно напоминало ему семечки подсолнечника. Но больше всего он любил хвастаться перед всеми, что он единственный парень, с которым дружит Беатрис. Ребята делились всеми тайнами и достижениями друг с другом. Это больше напоминало крепкую, но мимолётную детскую дружбу, которая с возрастом увянет, как последний летний цветок. Но они стали исключением, ведь с каждым годом они становились только ближе.
Наше время.
Разглядывая внимательные и уверенные движения парня Беатрис, невольно улыбается. Голубизна его прекрасных глаз заставляла окунаться в них с головой. Острые скулы подчёркивали его неподдельную красоту. Вьющиеся блондинистые волосы опьяняли запахом сладкой черешни, а на макушке виднелись отрастающие корни природного цвета шевелюры. Между хмурых бровей разместился знак бесконечности, который парень набил самостоятельно. Тату на её теле тоже были его работой.
- Ты скоро дыру во мне прожжёшь. – лыбится парень и заканчивает свою работу. – Любуйся, через недельку заживёт, порезы не глубокие.
- Ты мой спаситель.
- Ещё я хочу побыть твоим психологом. – лицо парня приобретает серьёзный вид.
- Знаешь, я просто думаю, почему моя жизнь не сложилась так, как я хотела? Почему Бог решил наказать меня? – глаза становятся стеклянными, а улыбка опечаленной. – Как бы я не старалась похоронить все свои воспоминания, у меня не получается. – она посмотрела на него в упор. – Как говорится, историю своей жизни не сотрёшь. – произносит та, шумно выдохнув. - Я часто задаюсь вопросом, а может вообще не стоит избавляться от неё? Всё это мне уже не стереть и не преодолеть, даже если это и случится, то это всё равно, что убить саму себя. Но в тоже время, помня это, я хочу умереть ещё сильнее.
- Милая, что ты такое говоришь?
- Понимаешь, все эти раны не способы зажить. Они напоминают обезображенные рубцы на собственной душе, которые способны затянуться, но не более. Они всё также будут открыты, пусть и похожи они на иголочное ушко, но болят так, будто твою душу разорвали в клочья стаи свирепых хищников. – она вздохнула, едва сдерживая гримасу накатившего отчаяния. – А что смерть? – девушка отводит взгляд от парня. – По сути нас всех ждёт конец. Ещё при рождении мы подписали договор со Смертью собственной кровью. Но знаешь, что меня больше интересует?
- Что? – быстро ответил тот.
- Что хуже? Умереть или погибнуть? – воцарившееся молчание обеих сторон вызывает колючую дрожь. – Когда ты подписываешь договор и погибаешь, смерть забирает тебя. А что происходит, когда ты осознанно забираешь собственную жизнь? Являешься ли ты тогда сам воплощением той смерти, о которой все твердят? – ситуация накаляется с каждой брошенной ею фразой.
- Беатрис, твои дискуссии меня настораживают. Ты довольно редко открываешься, а тут выпаливаешь подобное, я переживаю за тебя. Хватит так убиваться, ещё есть шанс наладить свою жизнь, всё ещё впереди. – его тёплые руки крепко сжимают мои.
- В последнее время боль в колене посещает меня чаще. – девушка уклоняется от прежней темы, считая, что сболтнула лишнего.
- Ты же пьёшь таблетки, что тебе выписывали?
- Они уже не помогают. Пришлось перейти на уколы. – я опускаю голову.
- Ты же после травмы ещё часто в тайне от отца каталась, тогда боль была?
- Нет.
- Может дело в этом? Давай сходим, покатаемся и проверим? – он крепко заключает меня в свои объятья.
- Спасибо.
- За что? Я же толком ничего не сделал.
- За то, что остался рядом, несмотря на то, в какое дерьмо я окунулась, что поддерживаешь меня. - её взгляд устремился в окно. - Просто за всё.
- Не за что, шатеночка. – он улыбается и теребит волосы на макушке особы.
- Я тогда домой быстро заскочу переодеться и коньки взять.
- Хорошо, буду ждать тебя у подъезда. – выпив чашечку кофе, я покидаю квартиру парня, оказываясь в своей.
- Привет, чего дома не ночевала? – отец встречает с планшетом в руках и чашкой чая.
- На работе была, потом у Никиты осталась. – скидывая с себя обувь, я прохожу в ванную комнату.
Освободившись от платья и пиджака, я быстро приняла душ и начала собираться. Закрутив волосы в тугой хвост и сделав минимальный макияж, я приступаю к одежде. Красное боди с глубоким вырезом и чёрно-белые штаны выглядят неплохо, поэтому выбор останавливается на них на. На ногах красовались громоздкие кроссовки с металлическими цепочками. На шее виднеется серебряный узорчатый крест с красными камнями. По худым пальцам скользят разной широты кольца. Подхватив рюкзак с коньками и захватив винтажную ветровку, я собираюсь покинуть свою комнату, на пороге которой меня встречает сестра.
- Куда собралась? – скептически оглядывая меня её правая бровь взлетает вверх.
- Тебе какое дело? – я подбочениваюсь на выходе.
- Опять со своим дружком-наркоманом?
- За языком следи. И харе святую из себя строить. – я грубо отталкиваю её собственным плечом и иду на кухню.
- Опять собачитесь? – отец отрывает взгляд от газеты и приглашает меня за стол, на котором уже давно находится завтрак. – Ты школу вообще собираешься посещать? Или думаешь, что, находясь без моего контроля можешь позволить себе всё?
- Завтра обязательно соизволю посетить данное образовательно учреждение. – язвительный тон заставляет отца закатить глаза.
- Как работа? – он снова утыкается в экран.
- Не жалуюсь. – покончив с завтраком я покидаю кухню, пока отец кричит мне что-то вдогонку.
- Постарайся поменьше прогуливать, иначе тебе придётся уволиться.
- Папочка, у меня полный карт-бланш, попрошу не забывать этого. – съязвив напоследок я выбегаю из подъезда, у которого меня уже ждёт друг.
- Ты как обычно, непунктуальна. – докуривая, он бросает окурок в урну.
- Мною не было установлено временных рамок, поэтому непунктуальностью здесь даже не пахнет. – гордо вскинув подбородок, я обхожу парня.
Покидая малоэтажный проект класса « de luxe » жилого комплекса « Чистые пруды », наш путь пролегает к ближайшей станции метро.
Спускаясь в подземное муравьиное царство. Спускаясь по эскалатору в самое сердце «Чистых прудов», когда-то «Кировской», когда-то «Мясницкой». Во время войны на этой станции находились отделы Генерального Штаба и ПВО. Поезда здесь не останавливались, платформа была отгорожена высокой фанерной стеной. Говорят, под станцией был построен новый бункер для штаба ПВО, ныне заброшенный. Отделка – серый мрамор, пол выложен гранитом, смутные чувства, связанные с ужасами 1935 года и романтикой сталинской архитектуры. Метро – вообще целиком загадка. Как целый мир, как человек. Метро – каждодневная спешка, давка и час пик. Метро – сталинское архитектурное великолепие, мраморные стены, мозаичные панно. Метро – сложнейшие, порой уникальные инженерные решения, без которых проект самого массового вида транспорта так и остался бы на бумаге. Запрыгивая в вагон, музыка сменяется при каждой новой станции. Незамысловатый музыкальный альбом сопровождал нас всю поездку.
- Так, куда именно мы идём? – мой голос заставляет парня выключить музыку.
- Увидишь.
Подходя к небольшому спортивному центру, Никита набирает чей-то номер, и, подхватывая меня под локоть ведёт в помещение. Тяжёлая дверь открывает врата в мир ледяных грёз. Прохладный воздух окутывает лёгкие, наполняя их глотком свежего воздуха. Заметив мою реакцию на помещение, парень крепче сжимает мою ладонь.
- Нравится? – его тёплая улыбка заставляет глаза блестеть.
- Очень. А где все люди? – я фокусирую взгляд на парне.
- Сегодня это только наше место. – он утягивает меня за собой.
Пока я шнурую коньки, парень вытаскивает небольшую колонку и включает свой плейлист. Трек эхом разливается по толстому слою льда. Вступив на который тело обретает долгожданное умиротворение.
----------
Люблю вставлять кусочки из песен, поэтому в работе вы будете встречать их частенько.
----------
Ты знаешь, что здесь нет больше риска.
Нет больше страсти.
И ты умираешь сейчас, лишь умираешь сейчас.
Масло черного тмина-незаметно.
Звук лезвий ложится бальзамом на раненую душу. Я чувствую, как моё лицо готово треснуть от широты собственной улыбки. Кружась в небольших поворотах вокруг себя, я подъезжаю к бортику, дабы вытащить друга на лёд.
- Давай вместе. – ласковость собственного голоса бросает в приятную дрожь.
- Ты же знаешь, что я, как корова на льду. – иронизирует парнишка.
- Ага, расскажешь, всё ты умеешь. – я отталкиваюсь от борта и быстро оказываюсь в центре ледовой площадки.
- Ну вот и как тебе отказать. – он поспешно обувается и мастерски подкатывается к моему телу.
Его руки ложатся на мою талию. Он аккуратно направляет меня вперёд, задавая темп позади. Его руки скользят вверх и раскидывают мои.
- Сцена из Титаника, но только на льду. – его шёпот успокаивает.
Ловко прокручивая меня за пальцы правой руки, я оказываюсь к нему лицом. Воспользовавшись моей заминкой, он подхватывает моё тело и устремляет его в простенькой поддержке. Мои руки плавно расплываются по сторонам. Голова, откинутая чуть назад, заставляет вылетать мелкие пряди из причёски. На щёки ложится еле ощутимый румянец, а кончики пальцев заметно холодеют.
Парень легко мог успокоить Беатрис, поэтому девушка всегда сравнивала его с ледяной толщей, ведь она также влияла на неё. Их близость была чем-то необъяснимым обычными словами, чем-то таинственным, чем-то, что ощущали лишь они. Оба чувствовали это неизмеримое притяжение собственных душ к друг другу, будто только это спасало их от нескончаемой боли в этом прогнившем мире.
Всё самое важное рядом.