Глава первая перезагрузка
Иногда тишина нужна так же остро, как воздух. Даже если ты боишься, что в ней услышишь саму себя.
Я больше не знала, кто я.
Каждый день был как галочка в чужом списке достижений: «поступить», «стать кем-то важным», «оправдать ожидания». Но чьи? И зачем?
Мама видела во мне будущего стоматолога, отец — юриста.
А я... я просто хотела дышать.
Мои детские мечты — яркие, живые — будто растаяли. Исчезли в шуме большого города, растворились в голосах других людей. Сравнения были бесконечны: дочь маминой подруги уже на втором курсе меда, сын папиного друга — младший прокурор. А я? Между.
Без формы. Без желания. Без направления.
И тогда, как будто кто-то услышал меня на грани — зазвонил телефон.
— Ари, солнышко... — голос бабушки Люси был как плед в холод — мягкий, родной. — Хочешь приехать ко мне? Просто пожить. Подышать.
— Ба... я... а как же родители?
— Я с ними поговорю. Ты только скажи «да».
Я сказала.
И уже через пару дней стояла в прихожей, с чемоданом у ног и комом под рёбрами. Было тяжело дышать, но это было другое. Как будто я сама разрешила себе выдохнуть.
Мама стояла у двери. В руках — чашка кофе. Она уже остыла. Взгляд уставший, но не злой. Строгий. Как у женщины, которая всю жизнь была сильной.
— Ты серьёзно хочешь туда? — спросила она, будто не веря. — В деревню? К матери, которой всё сходит с рук?
Я посмотрела на неё. На эту красивую, контролирующую женщину, которая, возможно, когда-то тоже мечтала, но забыла об этом.
— Я не знаю, чего я хочу, мама. Но точно знаю, чего не хочу — больше жить не своей жизнью.
— А что я скажу людям? Ты должна готовиться к поступлению. В сентябре документы. Ты не ребёнок.
— Вот именно. Я не ребёнок. Но и не робот.
В прихожей пахло её парфюмом, старым деревом и чем-то тревожным. Я вдруг заметила, как дрожат её пальцы на чашке. И поняла: она боится. Не за меня. За то, что я могу стать другой. Независимой.
— Я знаю, ты хочешь мне добра. Но я не могу жить, если не понимаю, кто я. Я не вижу себя ни в белом халате, ни в чёрной мантии. Я просто... потерялась. И мне нужна перезагрузка.
Она ничего не сказала. Только выдохнула, как будто это был мой экзамен — и я его сдала.
— Вернись, — сказала она, тихо. — И не потеряй себя там, в мечтах.
— Именно ради этого я туда и еду.
⸻
На вокзале было шумно. Гудки, крики, запах железа и кофе. Люди торопились, перекрикивались, обнимались на прощание.
А я села у окна вагона, с рюкзаком на коленях и пустотой внутри. Но не глухой, как раньше. Нет. Похожей на чистый лист.
Поезд тронулся, и город стал ускользать из вида, как слайд в презентации. Я не плакала. Я дышала.
С каждой минутой становилось легче.
Дорога длилась несколько часов. Я не читала, не писала, не слушала музыку. Просто смотрела в окно и думала о том, как странно — уезжать не в гости, а к себе.
⸻
Когда поезд остановился на станции Сен-Флер, меня встретил ветер. Он пах пылью дороги, сухой травой, печёными яблоками и свободой.
А потом — она.
Бабушка Люся.
В своём платке с васильками, с тёплыми руками и глазами, в которых отражалось всё моё детство.
— Ари! Ну иди же ко мне, ты моя девочка!
Я обняла её крепко. Запах духов и корицы, родные морщинки у глаз, тепло, как у солнца. И тишина. Та самая.
— Какая же ты взрослая... Но в глазах всё та же — с небом внутри, — шепнула она, поглаживая меня по спине. — Дом соскучился. И я тоже.
Мы шли по тропинке в сторону дома.
А дом всё так же, как в моих семилетних воспоминаниях: стены в розах, покосившийся забор, старое дерево у калитки. Дом из детства. Дом с запахом лета и сказки.
Я ещё не знала, что именно это лето изменит всё.
Что лавандовые поля будут не просто пахнуть, а лечить.
Что смех мальчика под деревом станет первой искрой.
Что я снова научусь чувствовать. И мечтать.
Я только вошла в розовый дом.
Но уже чувствовала — возвращаюсь к себе.