Портрет обнаженной женщины || 18+

Летний полдень воскресного дня сулил необычайную свежесть. Легкие серые облака, словно мягкое пуховое одеяло, укутали небо и спрятали палящее солнце, пробуждая долгожданную прохладу. Бодрящий ветерок залез под одежду, ласково охлаждал кожу и освежал уставшую от мыслей голову.

Рафаэлю нравилось в такую погоду отдыхать на балконе и наполнять утомленные духотой легкие живительной прохладой. Он удобно устроился на мягкой подушке ротангового серого кресла, вытянул ноги на соседний стул и вернулся к находке — блокноту, который вчера обнаружил. Мужчина открыл первую страницу и невольно окунулся сквозь еле разборчивый почерк в водоворот эмоций, где каждое слово звучало как вихрь страсти:

Девушка ощутила его горячее дыхание на шее. Оно пульсировало жаром, словно извергающийся вулкан, обжигая каждую клеточку кожи. Мужчина крепко прижал ее к стене и навис над ней, вдыхая ее аромат. Он жадно прильнул к пухлым губам, словно высохшее растение к свежим каплям долгожданной росы после месяца засухи. Он сжал ее бедра. Девушка провела пальцами по изящному узору татуировки на его плече, которая ей казалась холодной, но манящей загадкой.

— Чего ты хочешь? — прошептал Рафаэль, голос дрожал от нежности и страсти.

— Я хочу тебя, — ответила Белла, сердце ее бешено колотилось.

— Я не слышу, скажи громче?

— Тебя! — вырвался из нее громкий стон.

Лицо итальянца озарилось приятной неожиданностью, словно в его пицце вдруг обнаружился секретный дополнительный кусочек сыра. Его брови взлетели вверх, будто две струны, натянутые удивлением. Впервые за долгое время он улыбнулся так искренне, по-детски, словно его сердце снова наполнилось светом и вернулось к давно забытой беззаботности. Напряжение мгновенно отступило с лица, и глубокие межбровные морщины, как нити старой паутины, разгладились, уступая место расслабленной ясности.

Теперь художник точно знал, кому принадлежала эта тетрадь. Было забавно читать текст о себе с точки зрения Изабеллы. Словно он проник внутрь разума девушки, и все её тайны открылись перед ним. Это ощущение было новым и необычным, как если бы он впервые услышал чужую душу, говорящую на языке, понятном только ему.

Итальянец сосредоточил все внимание на тексте, погружаясь с таким любопытством, будто этот маленький блокнот стал центром вселенной, за пределами которой не существовало ничего важнее.

Он не заметил, как пролистал десять страниц, словно волна затянула его в вихрь чужих чувств и переживаний. Рафаэль полностью окунулся в водоворот событий любовного романа, где главная героиня, Белла, переехала с женихом в новый дом и, судьбоносно, столкнулась в лифте с соседом, Рафаэлем.

Границы между реальностью и вымыслом стирались, и каждый поворот сюжета, словно тихий шёпот, пробуждал в итальянце живое любопытство, заставляя сердце биться в такт истории, рассказанной чужими мыслями.

Все его тело было покрыто татуировками, словно живым полотном, рассказывающим тайны души. Из-под футболки с V-образной горловиной выглядывали чёрные крылья — темный символ свободы, взмывающий вверх к невидимому солнечному свету.

Итальянец взглянул на свою грудь и сразу понял, о чём идёт речь.

Мужчина был среднего роста с карими глазами. Он смотрел на мир с глубокой осторожностью и скрытой силой. Он умел читать людей.

«Как и я» — подумал Рафаэль.

Он собирал длинные волосы в свободный пучок, но несколько распущенных прядей упрямо падали на лицо, придавая его образу небрежную волну свободы.

«Как и у меня», — снова прошептал он и аккуратно заправил выбившуюся прядь за ухо. Ни тени сомнения!  Горячая куколка писала роман о них.

И вдруг эта мысль растеклась по венам тёплым светом, словно мягкое летнее солнце проникло сквозь кожу и нежно согрело каждый уголок его души, наполняя тихой радостью.

Когда Рафаэль впервые увидел свою новую соседку, в груди вдруг вспыхнуло волнение, как жаркое пламя, неожиданно разгорающееся среди привычной тишины. Она казалась ему поразительно красивой, словно живой огненный отблеск летнего заката, пробуждавший в нем неизведанные прежде ощущения. Вдруг его охватило новое, неведомое ранее, пульсирующее чувство, будто внутри внезапно разгорелся пожар.

На столике стоял стакан лимонада со льдом. Итальянец жадно глотнул напиток, чтобы освежить пересохшее горло. Хрустальные льдинки зазвенели, сталкиваясь со стеклом, словно отзвуки смятения, бушующего в душе Рафаэля. Эмоции переплетались и путались, не давая покоя. Он глубже погрузился в чтение, пытаясь выловить из строк ответы, словно эти буквы могли рассеять туман сомнений и унять бурю в сердце.

На балконе появилась взволнованная Изабелла. Она увидела соседа с блокнотом в руках и застыла на месте, будто время остановилось. Художник был погружён в чтение, как заколдованный. Итальянец сидел неподвижно, словно весь мир вокруг растворился в тишине, и времени больше не существовало. Изабелла смотрела на него, переступая с ноги на ногу, слова вязли в горле, не осмеливаясь прорваться наружу.

Неожиданно итальянец поднял голову, будто его мысли вырвались из пучины блокнота, и прервал тишину: 

— Белла! Как приятно тебя видеть! Как поживаешь? — он аккуратно закрыл тетрадь, отложил её на стол и откинулся на спинку кресла, подперев голову ладонями. Его раскрепощенная, непринужденная поза говорила о беззаботном настроении и внутренней гармонии, которые струились от него, словно легкий летний бриз.

— Хорошо, — тихо ответила девушка, не отрывая тревожного взгляда от его лица, словно пыталась прочесть в нем что-то большее.

— Представляешь, — он слегка улыбнулся, поднимая блокнот вверх, — нашёл его у себя на балконе. Зачитался так, что даже не заметил, как время пролетело. Очень хорошо написано. Может, ты знаешь, кому он принадлежит?

— Это... это... — слова застряли в горле, будто боялись вырваться на свободу и выдать правду, — это моя тетрадь! — наконец призналась девушка, и тело покрылось красными пятнами от волнения. Сердце колотилось, словно барабан, а мысли путались в клубке тревожных предчувствий.

— Белла, это ты написала? — он округлил глаза, рот чуть приоткрылся от удивления.

— Да, — она инстинктивно схватила себя за локоть, пытаясь защититься от неминуемых насмешек и критики.

— Белла, у тебя удивительно богатая фантазия, — улыбнулся Рафаэль, — я приятно поражен.

— Ты не имел права читать! Отдай, — твердо сказала она, делая шаг вперёд, ощущая, как внутри нарастает волна раздражения.

— Но он оказался на моём балконе. Интересно, как? Может, ветром надуло? — он приподнял руку, сжал направленные вверх пальцы в фирменный итальянский жест, которым обычно выражали желание докопаться до правды, и слегка потряс кистью.

— Я... случайно уронила, — робко пробормотала рыжеволосая, словно пыталась оправдаться.

— Случайно уронила на соседний балкон? Или, может, специально подбросила его мне? — в голосе его прозвучала легкая усмешка с оттенком подозрения.

— Нет, ты не понимаешь... — её слова дрожали, сердце билось всё быстрее.

— Тогда объясни.

— Я сидела на балконе и писала, — начала она тихо, — но вдруг услышала голос Шона в спальне. Не хотела, чтобы он знал о новой истории. Он бы точно захотел прочитать. Тогда я решила спрятать блокнот... и случайно бросила на твой балкон.

— Белла, у тебя есть секреты от жениха? — с легкой, почти незаметной усмешкой, играющей на губах, произнёс он, не сводя с девушки пристального взгляда. — Ты говорила, что вы любите друг друга. Разве у влюбленных бывают тайны?

— Ты ничего не понимаешь! Отдай мне блокнот! — негодование Изабеллы нарастало, словно волна, готовая обрушиться на берег.

— Может, мне стоит оставить его себе? — итальянец небрежно вертел тетрадь в руках, дразня её и наслаждаясь моментом. — Должен признать, очень хорошо написано, — я никак не мог остановиться.

— Тебе понравилось? — с лёгкой тревогой в голосе прошептала Изабелла, затаив дыхание, словно от ответа зависело всё её будущее.

— Ты ещё спрашиваешь? Конечно, понравилось! Как такое может не понравиться? Ты пишешь очень хорошо, — искренне ответил итальянец.

Изабелла выдохнула тяжёлое напряжение, что сковывало лёгкие. Тело наполнилось приятным теплом и расслаблением. Она отпустила оборону, невольно улыбнулась и ощутила, как на душе стало легче.

— Только я бы написал, что он почувствовал не новое чувство, а давно забытое и спрятанное старое, — Рафаэль медленно втянул дым в легкие и выпустил плотный клубок, который устремился вверх, теряясь в объятиях неба.

Его лицо вдруг омрачило воспоминание, тяжелый взгляд направился к облакам, словно итальянец нырнул в былое, уносимое ветром так же быстро, как исчезали дымные завитки.

— Так у героя появляется прошлое, — задумчиво добавил мужчина.

— Хм, может, ты и прав. Но, к сожалению, прошлое героя мне не известно.

— Ну с твоей фантазией, думаю, ты придумаешь ему очень богатую историю.

— А если я не хочу придумывать. Если я хочу, чтобы роман был настоящим, живым, реалистичным? Может, ты мне расскажешь о своем прошлом? — голос Изабеллы звучал мягко, но с вызовом, как будто приглашал итальянца открыть тайны души.

— Может, когда-нибудь, Белла, я приоткрою завесу своей жизни, — с загадочной улыбкой ответил сосед, — но не сейчас. В любом случае я очень бы хотел узнать, что будет дальше в твоем романе.

— Тогда ты должен отдать мне мою тетрадь.

— А ты приходи ко мне и забери, — его глаза вспыхнули огнем желания, он облизал нижнюю губу, словно бросая вызов.

— Рафаэль, отдай мне тетрадь! — скомандовала девушка, голос ее звучал решительно.

— Забери сама, — улыбка играла на губах, полная лукавства и приглашения к продолжению этой невидимой дуэли.

— Рафаэль, это не смешно. Отдай мне тетрадь сейчас же.

Он медленно закрыл блокнот и положил на столик. Его глаза, словно обжигая взглядом, пристально следили за каждым её движением сквозь густой клуб дыма.

— Приходи ко мне, — медленно произнёс он, — я с удовольствием дам тебе всё, что ты захочешь.

В этот момент из спальни донесся голос Шона: он, кажется, вернулся домой.

Жених вышел на балкон, Изабелла тут же прильнула к нему:

— Привет, дорогой, — её голос дрожал от демонстративной радости, — наконец-то ты здесь... Я так тебя ждала, — она обвила его руками и страстно поцеловала.

Шон застыл от неожиданности. Он не ожидал такого внезапного порыва нежности и любви от невесты. Ведь они не виделись всего несколько часов.

Тем временем Рафаэль пристально наблюдал за ними. Ему стало не по себе. Он заерзал на стуле, словно был здесь лишним и пытался найти себе место. Что-то неприятно кольнуло в груди. Он нахмурил брови и отвернулся, стараясь скрыть бурю негодования, разгорающуюся внутри.

Шон заметил Рафаэля на балконе и поздоровался:

— Привет, бро! — Шон помахал рукой.

— Привет, — Рафаэль поднял руку в ответ.

— Что вы здесь так бурно обсуждали? — с улыбкой поинтересовался Шон, бросив взгляд на Изабеллу, — я слышал ваши голоса в спальне.

— Мы обсуждали один интересный роман, — ответил Рафаэль и встретился с глубоким, словно тянущимся в душу, взглядом Изабеллы. Ее глаза были полны тихой мольбы и тонкой боли, которые беззвучно взывали сохранить ее секрет.

— Да, Изабелла страстный читатель, — мягко ответил Шон, — книги у нас занимают всю стену, и любовные истории — её слабость. А еще она пишет... иногда. Писательство — это ее хобби.

— Изабелла, хотела бы ты, чтобы писательство стало твоей профессией? — поинтересовался художник.

— Ну уж нет! — ответил за нее Шон и усмехнулся.

— Конечно, это моя мечта! — воскликнула девушка, и ее глаза загорелись.

— Дорогая, творчество не может быть полноценной профессией, заметил категорично Шон, — Мы же это обсуждали. Это просто хобби, которое, между прочим, забирает много сил и времени.

— Позволь мне само́й решать, — ответила девушка. В этот момент в её глазах мелькнул тихий протест, обнимающий страх и желание, словно внутри неё разыгрывалась молчаливая битва между реальностью и мечтой.

— Твой заработок не может зависеть от вдохновения, — холодно сказал Шон, — да и пробиться в издательство невероятно сложно. Ты два года вкладывала время и силы в свою последнюю книгу, а что взамен?

Рафаэль заметил, как лицо Изабеллы потускнело. Она опустила голову, словно тяжесть слов прижала её к земле, и скрестила руки, будто защищаясь от всего мира. Итальянец понял, почему она не хотела, чтобы Шон видел её блокнот.

— Шон, приятель, — вмешался Рафаэль, — ты не совсем прав. Многие великие писатели начинали с сотен отказов и неудач. Сейчас их книги разлетаются с прилавков, а люди выстраиваются в очереди за их словами. Терпение и вера — вот что делает из мечты реальность.

— Я предпочитаю не гнаться за звёздами в небе, а крепко стоять на земле, — ответил Шон, его голос звучал твёрдо как камень, — каждый отказ — это удар, который рушит мотивацию писателя. После последней встречи с издателем Изабелла так расстроилась, что сейчас ничего не пишет.

— Я работаю над новой книгой, — призналась девушка.

— Да? Не знал об этом. На какую тему?

— Мне издатель сказал писать о том, что меня зажигает больше всего на свете, вот об этом и пишу.

Рафаэль и Изабелла переглянулись. И только они понимали, что их молчаливые взгляды кричали громче слов. Он видел за её словами пламя скрытых желаний, а она понимала, что он улавливает гораздо больше, чем она осмелилась сказать.

— И о чем же твоя новая книга? — заинтересовался жених.

— Она о живописи, — ответила Изабелла с мягкой улыбкой, — я очень люблю живопись, ты же знаешь, Шон.

— Интересная тема, наверное, — задумался он, — а какую книгу вы с Рафаэлем обсуждали до этого?

Итальянец посмотрел на Изабеллу с лёгкой улыбкой и сказал:

— Один любовный роман, в нём столько страсти, что невозможно оторваться. Кстати, как он точно называется, я почему-то не припомню?

Их взгляды пересеклись, и в них звучала незаконченная история, словно тонкая нить, связывающая их души вне слов.

— Портрет, — сказала Изабелла, смотря куда-то вдаль, — «Портрет обнажённой женщины»...

Улыбка исчезла с лица Рафаэля, и он задумчиво взглянул на неё, ощущая в этом названии глубокий личный смысл и собственную спрятанную историю.

— Тоже о живописи, — заметил Шон, — я не слышал о такой, но звучит интригующе. Надо будет поискать в интернете.

Изабелла мягко покачала головой:

— Не надо, дорогой. Лучше пойдём обедать. Я приготовила индейку с овощами.

***

Вечером Изабелла стояла в ванной, глядя на своё отражение в зеркале. Она медленно поправляла бретели чёрного кружевного пеньюара и готовила себя к выступлению на важном спектакле.

Сегодня она намеревалась доказать, что её интимная жизнь полна ярких эмоций и страсти. Она уже представляла, как громко будет стонать от удовольствия, а Рафаэль будет слышать ее сквозь стену.

В это же время Шон лежал на кровати в забавных трусах с рождественскими оленями. Это был подарок матери на прошлое Рождество. Его глаза не отрывались от мерцающего экрана ноутбука, а губы тихо бормотали неразборчивые слова, словно пытаясь сосредоточиться на сложной задаче.

Изабелла торжественно вышла в спальню, её силуэт в кружевном пеньюаре вырисовывался в деревянном проёме двери. Она искала взгляд Шона, надеясь увидеть в его глазах загорающийся огонь желания. Но он так и не поднял головы, полностью погружённый в экран.

— Шо-о-он, — позвала его девушка, в предвкушении его реакции.

— Что? — ответил жених, не поднимая глаз.

— Шон, ну, посмотри на меня.

Он поднял взгляд.

— Ну как, тебе нравится? — заулыбалась она и грациозно покрутилась, словно танцующая свеча в тёмной комнате.

— Да! Изи, красиво! — ответил он, но в голосе слышалась спешка и отстранённость, — я здесь немного занят, — и почти мгновенно его глаза вновь погрузились в мерцающий монитор.

Изабелла не собиралась сдаваться. Она скользнула рядом с ним на постель, и её ладонь нежно погладила его грудь, медленно опускаясь ниже, чтобы начать массировать член.

— Изи, давай не сейчас, я очень занят, — пробормотал жених, его голос звучал отстранённо.

— Твоя работа подождёт, — решительно заявила девушка, откладывая ноутбук на прикроватный столик. Она ловко забралась на его бёдра.

— Я хочу заняться с тобой любовью, — прошептала она, прильнула к его шее и начала страстно целовать, пытаясь разжечь в нём желание.

— Может, как-нибудь в другой раз. Мне нужно закончить отчет и отправить в офис, — вздохнул Шон. Его голос звучал уставшим и отстраненным.

— Допечатешь отчет потом. Я не хочу ждать. Я вся горю от желания, — прошептала она и поцеловала его в губы.

Изабелла начала ерзать на его бедрах. Шон сомкнул руки на её талии и ответил поцелуем, в который внезапно вплелось растущее влечение.

— Что ты хочешь со мной сделать? — прошептала девушка ему в ухо.

— Что? — нахмурился он, не сразу поняв вопрос.

— Что ты хочешь со мной сделать? — повторила Изабелла, словно пыталась раскрыть его тайные желания.

— Я думал, ты хочешь заняться со мной сексом,— ответил он с легким недоумением.

Изабелла закатила глаза, такой ответ ее не устраивал.

— Хорошо, тогда сделай это, Шон! — простонала она громко, её голос дрожал от нетерпения.

Изабелла слезла с его бёдер, легла на спину и повлекла его за собой.

— Шон, я хочу, чтобы ты целовал меня и нежно ласкал всё тело, — прошептала она, её слова были одновременно просьбой и требованием.

Мужчина начал целовать её шею, плечи, грудь. Каждый поцелуй казался механическим, словно он выполнял данное ему задание, а не поддавался страсти.

— Да, Шон, да! Мне нравится! — стонала девушка, стараясь делать это как можно громче, — Шон, я хочу, чтобы ты спустился ниже.

Жених удивленно на нее посмотрел:

— Но я никогда этого не делал. Ты сама говорила, что тебе не нравится.

— Ты ошибаешься. Я такого не говорила. Поцелуй же меня там.

Она взяла его за голову и подтолкнула вниз.

— Шон, начни целовать бедра и живот, потом клитор.

Мужчина нерешительно провёл языком по её животу, затем неуверенно перешёл к бедрам. Его шершавый, сухой язык двигался быстро и отрывисто, словно он не знал, как правильно касаться.

Изабелла старалась поддержать его, изображая удовольствие, тихо постанывала, но в глубине души понимала, что ничего не чувствует, кроме щекотки.

Когда Шон опустился к промежности и снова промахнулся, она не выдержала и тихо вздохнула:

— Шон, клитор не там... — мягко проговорила она.

— Что? — удивлённо переспросил он.

— Клитор находится чуть выше, — пояснила девушка.

Она указала пальцем на чувствительную точку, и Шон продолжил монотонно ласкать клитор. Его движения были настолько неслаженными, что расслабиться было невозможно. Небритая щетина грубо царапала нежную кожу, вызывая болезненные ощущения. Он часто останавливался, всматриваясь в её лицо в поисках реакции, что только увеличивало внутреннее напряжение Изабеллы.

— Изабелла, тебе нравится? — робко спросил он.

— Да, Шон, да! Не останавливайся, — ответила она, стараясь поддержать его.

— Ты уже кончила? — произнес жених с надеждой в голосе спустя две минуты, — я устал, — добавил он, и, не дождавшись ответа, остановился и откинулся на спину.

Ничего не может быть болезненнее прерванного куннилингуса. Изабелла тяжело вздохнула, и в душе почувствовала, что, возможно, это было к лучшему.

Но рыжеволосая не теряла надежды провести бурную и страстную ночь.

— Я хочу сделать для тебя сегодня нечто особенное, ляг на спину и расслабься, — произнесла девушка, глядя на его опущенный член.

Шон лег на спину, и Изабелла стала ласкать языком его вялое достоинство.

— О да! — начал постанывать жених. Его тело постепенно откликалось на ее усилия.

Она старалась изо всех сил, даже попыталась применить техники, о которых ей недавно рассказала Саманта. Через пять минут упорной работы, его член, наконец, стал твердым.

Она залезла на него и начала делать бедрами волновые движения, как девушка на видео, которое она недавно смотрела.

— Да, Шон, так! Давай, Шон, еще, — закричала Изабелла.

Шон взглянул на неё с лёгким недоумением.

— Да, Шон, еще! — громко стонала рыжеволосая, вздымаясь и опускаясь на его члене.

— Изабелла, ты чего так кричишь, нас соседи услышат.

— Пусть слышат, пусть завидуют, — девушка начала стонать еще громче, — Да, Шон, да.

— Изи, когда ты так кричишь, я не могу сосредоточиться.

Изабелла замолчала. Это было полное фиаско. Лучше бы этого секса вообще не было.

Она слезла с его бёдер и легла на спину, позволяя Шону закончить, как обычно. Он сверху вошёл в неё, сделал пару неторопливых толчков и простонал. Изабелла поняла, что он уже кончил, оставив её снова без удовольствия и оргазма. Всё прошло очень быстро, словно их близость была лишь формальностью.

Шон перевернулся на спину, взял со столика очки и разместил ноутбук на коленях. Изабелла тихо отвернулась к стене, чувствуя холод и пустоту внутри.

Рафаэль прав! Он во всем прав! Сосед никогда не слышал ее стоны за стеной, и, скорее всего, никогда не услышит. Это даже нельзя назвать сексом — всего лишь жалкое подобие. Неужели так было всегда, она просто не замечала? Неужели так будет продолжаться всю жизнь? А она тоже хотела стонать громко и получать удовольствие, как те женщины, которых трахал Рафаэль за стеной. 

Слезы покатились по щекам. Изабелла схватила подушку и одеяло с кровати.

— Ты куда? — спросил Шон, быстро печатая на клавиатуре.

— Я буду спать в гостиной, здесь жарко, — монотонно ответила девушка.

— Тогда принеси мне кока-колы из холодильника, пожалуйста.

Её взгляд задержался на нём. В его мире ничего не изменилось. Его жизнь текла спокойно и беззаботно, как и раньше, в отличие от её разбитых надежд. Она промолчала.

Изабелла бесшумно вышла в гостиную и громко хлопнула дверью. Шон от неожиданности вздрогнул. Кока-колы он так и не дождался.