часть 3
Прошел месяц. Минхо научился жить с этой болью, научился прятать ее за маской безразличия. Он вернулся к работе, с головой погрузился в творчество, стараясь заглушить воспоминания. Но они всё равно возвращались, ночами, в снах, в обрывках мелодий, в случайных словах.
Он старался избегать Джисона, но в тесном мире айдол-индустрии это было практически невозможно. Иногда их пути пересекались – на музыкальных шоу, на общих мероприятиях. Каждый раз Минхо чувствовал, как сердце сжимается в ледяной ком, как воздух становится тяжелым и душным. Он видел, что Джисон тоже изменился – стал более замкнутым, потухшим. И от этого понимания становилось еще больнее.
Однажды после концерта Минхо задержался в гримерке. Он сидел перед зеркалом, стирая грим, и думал о том, как же сильно он устал притворяться. Вдруг дверь тихонько открылась, и в гримерку вошел Джисон.
Он стоял на пороге, неуверенно переминаясь с ноги на ногу. В его глазах Минхо увидел ту же боль, ту же потерю, что и у себя.
"Минхо..." – начал Джисон, голос хриплый, словно он давно не говорил. "Мне… мне нужно тебе что-то сказать."
Минхо молчал, не смея пошевелиться. Он боялся услышать то, что разрушит его окончательно. Но в то же время он жаждал услышать хоть слово, хоть малейший намек на то, что еще не все потеряно.
Джисон сделал шаг вперед, и между ними словно пробежал электрический разряд. Воздух накалился, затрещал от невысказанных чувств. И в этой напряженной тишине Минхо понял, что, несмотря на боль, несмотря на все произошедшее, он все еще любит его.