9
Я привожу себя в порядок довольно длительное время, а все потому что в моей голове не может уложиться тот факт, что мать так спокойно заявляется домой, явно проведя всю ночь в объятиях другого мужчины, и без угрызения совести смотрит в глаза моего отца. Стерва! Мои руки подрагивают от накатившей злости, и я никак не могу красиво зацепить невидимку для волос. На мне абсолютно нет макияжа, что явно выдаёт слегка припухшее лицо и покрасневшие щечки. Благодаря высокому хвосту открывается вид на белоснежную шею, а V – образный воротник джемпера только визуально дополняет длины ей.
Мать совсем потеряла голову. Не понимаю ее, и не хочу. Как можно было так поступить с отцом? Он совсем не уважает себя, раз любит ее и терпит такие выходки. Господи! В кого они превратились? Могут поползти слухи о 'наставленных рогах' отцу и 'падкой на неопробованный член' матери. А как же Альберт? Он такой же наивный, как и я, и совсем не знает о данной ситуации?
- Ты уже давно выросла с этих тряпок, Аделаида, - мать фыркает на мои старые потрёпанные треники и демонстративно крутит носом, будто учуяла запах испражнений. Хочу ответить, что она так же стара, как и эти 'тряпки' и их все так же можно таскать, как и ее. Прикусила себе язык, воздержавшись от данного комментария. - Филипп, расскажи о наших грандиозных планах! - мама активно шевелит руками, то прижимая их к сердцу, наклоняя голову, то по расправляя складки обновившегося платья, то вовсе стуча по столу белоснежными ноготками.
- С минуты на минуты приедет Альберт, и будет 'день семьи', как в былые времена, - я скептически смотрю на родителей, все больше злясь на эту идею.
- Разве у нас до сих пор семья? - прохладный утренний ветерок охлаждает мое тело, не давай сказать лишнего, - Зачем тебе устраивать этот цирк, мама? Для чего? - мы сидим на задней террасе, где солнце не сможет достать нас, пока не пробьёт полдень. Мама активно пьёт кофе, что доказывает ее сонливость, а отец мельком заглядывает в планшет, печатая что-то, я же себя чувствую здесь неуютно, и с удовольствием осталась бы только с отцом.
- Шанталь, прекрати немедленно! - встрепенулась от своего второго имени, произнесенным этой женщиной. - Сейчас этот цирк устраиваешь ты.
- Альберт в курсе вашего 'свободного' брака?
- Аделаида, он не знает... - отец наклоняется ко мне, нежно поглаживая плечо.
- Вы бы даже не удосужились рассказать? Ты бы так и терпел и в тайне любил, а ты бы вела себя, как грязная шлюха, изменяя отцу и предавая его и нашу семью? - мать хватается за сердце от моих слов и отклоняется на спинку стула, на котором расположила свои ягодицы.
- Я не хочу с тобой обсуждать свою личную жизнь...
- Нет, ты просто издеваешься! Личная жизнь? У тебя брак, мама!
- Достаточно! - отец стучит кулаком по столу, - Вот он семейный день... Довольны? - он сердито поглядывает на нас обоих. Но мне ни капли не стыдно за мои слова, теперь мать знает мое мнение о ней.
- Я встречу Альберта, и мы поедем ко мне...
Отец сдержанно кивает, а мама даже в мою сторону не смотрит. Уходя подальше от этого места, я мимолётно услышала начавшийся скандал между отцом и предательницей.
Я все же ненадолго обернулась, замечая вскидывающего руки отца и тыкающую в него пальцем мать. Альберт был не против провести время вдвоём, но не тихо – спокойно, а шумно и алкогольно. Идея – так себе. Мое тело ни разу не бывало в таких местах, опасаясь их. Разговоры матери о небезопасности нахождения слабой девушки в таком месте, наркоторговле и проституции полностью отбили желание.
- Я приглашу друзей, они будут рады наконец с тобой познакомиться, - он плавно вёл машину по шоссе, обгоняя некоторые машины – черепахи. - Мы оторвёмся в лучшем клубе города! - он поднял голову вверх, начиная выть.
- Я старая и ворчливая, и вообще не знаю что там происходит и как правильно себя вести, - парень рассмеялся во весь голос, а я заворожённо наблюдала за его профилем. Чертов красавчик!
- Аделаида, не парься! Ты вольёшься в нужное русло.
- И вообще мне надо переодеться!
- Мы заедем к моей подружке, - он многозначительно улыбнулся на последнем слове. - Она тебе понравится!
- Я даже ничего не знаю о твоей личной жизни! - ко мне пришло осознание, - Господи! Ты знаешь о методах защиты? И никто, надеюсь, не дарил тебе букет..? - парень странно на меня посмотрел, - Не цветов букет, а заболеваний.
- Аделаида! Ты ужасно противна... я все и обо всем знаю, не переживай! Ты действительно старая и ворчливая.
- Я просто забочусь о тебе, кретин.
Мы ехали не больше двадцати минут от дома родителей, как остановились у какого – то жилого двухэтажного здания. Мы проходим в узкий переулок, открывая уличную дверь, больше похожую на какую-то калитку, и поднимаемся по лестнице, уложенной старой коричневой плиткой. Поднявшись на второй этаж этого дома, Альберт проходит через ещё более узкий коридор, подходя к стальной серой двери.
Парень вваливается в помещение, сбивая что-то ногой.
- Твою мать...
- Колетт, как я скучал, - он подходит к смуглокожей француженке, с неестественно блондинистыми волосами. Удивляюсь от напора моего брата, он не просто обнял свою подружку, он, черт возьми, зажимает ее.
- Какого хрена, Альберт? - слышу 'ой' и меня наконец представляют этой милой особе.
- Колетт, не подумай ничего... У нас с ней было только раз, - я раскрываю рот от изумления, - Я пошутил! Шутка! Это моя сестра... Шанталь Аделаида де Линь – собственной персоной.
- Просто Аделаида, - я протягиваю ей руку, но вместо того, чтобы пожать, она крепко обнимает меня.
- Рада тебя увидеть наконец, - Колетт поворачивается к шутнику, - Тебе конец.
- Только не сейчас! Ее нужно одеть к походу в клуб, - он бегло осматривает свою суженную, - Тебя тоже касается, - парень поднимается на второй этаж квартиры и запрыгивает на кровать. - Время пошло!
Меня пихают в душ, попутно всучивая в руки какой-то скраб, молочко для тела и полотенца, давая указаний по поводу ухода для волос.
- Сейчас будет больно.
На моих ногах находятся восковые полоски, на которые я не соглашалась и никогда не согласилась бы. С моих волос стекают холодные капли, создавая кучу мурашек по спине. Сзади меня стоит Альберт и расчёсывает их, стараясь не сделать мне больно. Но лучше он вырвет мне несколько прядей, чем эта мазохистка – Колетт – сорвёт эти полоски. Господи! На что я подписалась?