Язык любви

Мозг медленно закипал, но я упорно долбила ответы на вопросы к завтрашнему экзамену. Преподша в конец ёбнулась и подготовила сто двадцать вопросов. Мне оставалось ещё тридцать, а дедлайн уже вот он родимый, дышит в затылок.

— Нет, всё. Я не могу на это смотреть, — распечатки исчезали со стола и я медленно повернулась в сторону нарушителя моего спокойствия. — Ты уже четвертый день безвылазно сидишь. Хватит.

— Вот, я так и знала, что ты не дашь подготовиться! — Раздражение сразу достигло максимума.

— Да в смысле? За четыре дня?

— Да, потому что сто двадцать вопросов, а мне ещё тридцать надо!

— Да пошли их нахрен! Это же можно чокнуться! Перестань мучиться, я тебе этот экзамен куплю лучше.

Вырвав из рук Юлия листы с ответами на вопросы, я вновь разложила их по столу.

Он нихрена не понимает! Ему всё просто. Купит... Десять экзаменов он купит, как же!

— К Алине уеду для подготовки к остальным экзаменам. Это просто невозможно. Мне нужна нормальная оценка, а она и так будет в жопу драть. Чтобы получить четверку, нужно сделать невообразимое.

— Нахера тебе четверка?

— Чтобы стипендия была.

— Я сейчас ёбнусь, честно.

Я не стала комментировать.

— Дай мне доучить эти вопросы.

В ответ мне прилетел тяжелый вздох. Юл отошёл от стола и сел на диван. Так и чувствовала его взгляд на себе и это не давало сконцентрироваться.

Бесит меня. Жутко бесит.

Да, я почти безвылазно сидела и заучивала ответы. Вставала рано с утра и до поздней ночи торчала в комнате, впихивая в голову информацию. Альбина Евгеньевна была очень сложной преподавательницей и много кто из-за неё слетели и со стипендии и вообще из университета. Даже с комиссией сдавали очень не многие. Тройку она могла поставить за полностью отвеченный билет, а вот дальше нужно было отвечать на дополнительные вопросы. И уже по ответам она решала, что тебе поставить. Если ей не нравился ни один из них, то уходишь с тройкой, но бывали и случаи, когда студенты себя закапывали на доп вопросах и уходили уже на пересдачу. Там начинался ещё один круг ада.

Я этого не хотела. Мне нужна, хотя бы четверка. Алина сразу решила, что будет довольна и тройкой, а мне вот принципиален этот экзамен, потому что на защите Альбинка очень сильно меня закапывала. Тема была из смежной научной области, плюс её дипломник был с чем-то похожим, плюс она замдекана... До сих пор не знаю, кто посодействовал в том, что мне всё-таки поставили отлично. Несколько её вопросов завели меня в тупик и ответила на них очень плохо. Кароче, защита была ужасной.

А теперь Юл включил эгоиста и требует внимания, хотя сразу сказала, что мне нужно много времени на подготовку к сессии. Вот поэтому-то и бесит.

— Поль, ну я же беспокоюсь, потому что тебе хоть немного нужно отдохнуть. Перерывы тоже необходимо делать. Так лучше запоминается.

— Я всегда делала так, как сейчас. Мне перерывы не нужны.

— Ну ответишь ты на тройку, конца света же не случится.

— Для меня случится.

— Ладно, я понял. Бесполезно что-либо говорить, — когда он встал и вышел из комнаты, я выдохнула.

Пусть обижается, если не понимает, что для меня это важно — не мои проблемы.

Отбросив все посторонние мысли, я вернулась к своим баранам.

Через несколько часов, я добила всё, что требовалось, и прошлась по всем вопросам ещё раз. Голова уже раскалывалась, а время на телефоне значилось как два ночи. Экзамен был утренним, поэтому в университет необходимо приехать к девяти, а с утра хорошо бы ещё раз повторить. Спать осталось не так уж и много.

Сложив все бумаги в одну кучку, я встала из-за стола и прошла к балкону, выглядывая на улицу. Там стояла тишина, только кое-где подгавкивали собаки и отдаленно слышался шум проезжающих машин. Всё-таки, хорошо тут. Нет гула ночного города, почти как в деревне.

Закрыв балкон, я ушла из своей берлоги, тихонько пробираясь в спальню. Юлий уже давно, конечно, спал. В ванной наскоро сполоснулась и, наконец-то, легла, стараясь не разбудить мирно спящего мужчину, который по-любому будет завтра дуться. Я повернулась на бок и обвела взглядом его голую спину. Очень хотелось прижаться к ней, потому что я-то уже успела остыть, пока запоминала нужные уравнения реакций и их объяснения, но разбудить его не хотелось. Вдруг опять начнёт ворчать. Не хотелось также продолжать эту бессмысленную и глупую ссору. Ну или не ссору, а недопонимание. Потому что то, что он меня в этом вопросе не понимает — это факт. Поучился бы в политехе на химфаке, вот тогда бы посмотрела, как бы запел. Купить экзамен! Во выдал.

Ещё чуть-чуть помаявшись, проверила будильник и настроилась на сон. Нужно выжать из него по-максимуму, а утром вновь с жадностью дышать перед приближающейся смертью.

***

— Только удовлетворительно, Третьякова, — Альбина Евгеньевна покачала головой. — На большее ваши ответы не тянут.

— Альбина Евгеньевна, пожалуйста, эта оценка очень важна для меня. Могу я придти с другой группой? — Паника полностью захватила меня, сковывая по рукам и ногам.

— Нет. С чего бы. Хотите как и на своей защите у других время отнимать? — Женщина прищурилась и противно улыбнулась. — Вы вообще не готовились, похоже. Во всех ответах плаваете, а вытягивать вас у меня нет никакого желания. Вас уже вытянули один раз, на этом хватит.

В зачетке появилась размашистая подпись и рядом ненавистное «удо».

— Можете идти.

Я схватила зачётку и, еле сдерживая слёзы, вышла из аудитории.

— Эй, Поль. Ты чего? — Свиридова сидела на подоконнике и тут же вскочила, увидев меня.

— Ничего. Три.

— Она сдурела? — Алина ошарашено уставилась на дверь, из которой я вышла. — Ты больше сорока минут ей отвечала. Вот гадина.

— Забей. Она злится из-за защиты. Её Михееву поставили «хорошо», а мне «отлично», хотя темы немного схожие. Других причин нет.

— Пиздец. Расскажи Степаненко.

— Ага. Он-то что сделает? Это будет выглядеть жалко. Забей.

Я устало махнула рукой и пошла по коридору. Делать больше было нечего. Обида, злость и беспомощность пожирали меня изнутри.

Свиридова нагнала меня на лестнице.

— Полюш, не трави себе нервы, ладно? Эта мегера многих же валит. Ей это аукнется. Вот увидишь.

Я лишь пожала плечами. Мне уже ничего не хотелось. Подруга лишь сочувственно вздохнула.

Приехав домой, сразу поднялась на второй этаж, зашторила окно в спальне и, раздевшись, забралась под одеяло. Слёз ещё не было, но чувствовала, что плотину прорвёт вот-вот.

Никто не понимал моей одержимости оценками. И я тоже, но всё что ниже четверки для меня трагедия. Раньше и «хорошо» воспринималось так же тяжело, но со временем смогла смириться, что «отлично», иногда, просто нереально.

Тройка — это «не старалась». Это «на уме всё что угодно, а не учёба». Это «ничего путного не выйдет». Оценки воспринимаются, как показатель того, что я что-то делала. Что могу лучше других. Что хоть как-то выделяюсь и меня можно заметить. А сегодня, я ведь всё ей рассказала. Там на «хорошо» точно было.

Слёзы хлынули, пока в голове прокручивала свои ответы на её вопросы. Снисходительная улыбка и поджатые губы, хоть и выбивали меня из колеи, но отвечала я правильно. Сука. Мерзкая старая сука. Второе «удо», которое пойдёт в диплом. С философией тогда было не так обидно — я плохо понимала этот предмет, а заучивать что-то было бессмысленно. Философ всё равно формулировал вопросы так, что впадаешь в ступор, пытаясь понять, что он имеет в виду. Даже тот факт, что я готовилась к одному билету мне не помог. А тут...

Пролежала я в самобичевании до самого вечера. Злость сменялась на слёзы по кругу, плюс я мучила себя, проверяя по ответам. Всё было так. Завалила она меня специально и это факт.

Когда вернулся Юлий, я всё ещё лила слёзы в подушку, что даже сначала не услышала его прихода. Лишь услышав шорохи в коридоре, притихла. Он, наверно, подумал, что я у себя рисую или делаю что-то ещё.

Дверь в комнату открылась и послышались шаги.

— Котёнок, ты за все дни решила отоспаться что-ли? — Я сжала губы и поплотнее завернулась в одеяло. — Спящая красавица.

Матрас прогнулся и, ощутив его ладони на себе поверх одеяла, вся сжалась.

— А смотри-ка, что я моей отличнице принёс, — от «отличницы» я всхлипнула. — Ты плачешь? Котёнок? Что такое?

— Н-ничего.

— Так. Давай я не буду вытягивать из тебя клещами? — Мой полог исчез и я села, обняв себя руками.

На кровати лежал огромный букет пионов.

— Не за что цветы. Не заслужила.

— Что за глупость? — Юл нахмурился и попытался взять меня за руки. — Поль, да что произошло?

— Мне три поставили, — слёзы полились с новой силой, а лёгкие будто заложило, что дышать стало тяжелее.

— Иди ко мне, — он прижал меня к себе и начал гладить по голове. — Котёнок, ну зачем ты так своё сердце надрываешь? Все живы-здоровы, никто не умер. Тройка — это не самая большая беда в жизни. Ты же и сама мне когда-то говорила, что оценки не главное, помнишь?

— Я-я знала на большую-ю о-оценку, — стало совсем плохо и говорить получалось с трудом. — А-а она за-завалила-а.

— Тише-тише, Поль.

— Я-я могла-а то-тогда, как многие, просто би-билет ответить и уйти. А я-я ещё сорок ми-минут сидела, а итог о-один.

— Ты как приехала и сразу сюда забралась? — На его вопрос закивала головой. — В аудитории кто-то был, кто может подтвердить, что оценка не обоснована?

— О-она замдекана. Никто не пойдёт на это. Мне так обидно, Юлюш.

— Конечно обидно. Ты моя бедняжечка, как мученица сидела, фыркала на всех и вся, — он обнял ещё крепче, слегка покачивая и продолжая гладить по голове. — Вообще-вообще никак нельзя повлиять на неё? Ты ей просто не нравишься или что?

Я глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. Голова от выплаканных слёз уже раскалывалась.

— Она ещё на защите на меня зуб наточила. С её дипломником довольно близкие работы, меня вытянули, а его нет. Вот она и отыгралась.

— Сучка какая. Её из ПТУ взяли? Не плакай, мой динозаврик. Я понимаю, что ты сильно старалась и очень хотела другую оценку. Для меня ты самая умная и будь я на её месте — за одни твои красивые глаза всю зачётку пятерками усыпал. Знаешь же песню, где поётся, что с ебанутых спросу нет? Вот. Такую мадам только пожалеть надо, раз ей делать нечего, как умняшек таких заваливать.

Сквозь слёзы я улыбнулась.

— Стипендии теперь не видать.

— Тебе так нужны эти четыре тысячи?

— Ну они же мои. Собственные. Я их своим трудом заработала.

— Нервами, котёнок.

Юлий поцеловал меня в висок, а я выбралась из его объятий и дотянулась до букета. Нос защекотал свежий и сладкий цветочный запах. Я спрятала моську в светло-розовых бутонах.

— Спасибо, — он улыбнулся и притянул меня обратно к себе.

— Давай договоримся, что ты не будешь больше так плакать, м?

— Я не могу такое обещать...

— Как это не можешь? Так не пойдёт. Нужно пообещать. В противном случае, случится не поправимое...

— Что?

Его ладони скользнули под мою майку и пальцы сразу же прошлись по ребрам. Взвизгнув, я попыталась увернуться от щекотки, но не вышло.

— Прекра... су...чок...

Мне удалось перекатиться на другую сторону кровати от этой пытки.

— Нельзя так. А если у меня сердце остановится? — Юлий улыбался и в ус не дул. — Что ты со мной как с маленькой?

— Зато смотри, как дядя Юлий отлично сработал — ты сразу отвлеклась, — он вновь подполз ко мне, но уже просто обнял, без посягательств на мои рёбра. — Давай-ка, сходи умойся и съездим куда-нибудь.

— У меня всё лицо отекшее и голова болит.

— Вот поэтому надо освежиться, выпить таблеточку и собраться. Давай-давай. Я не отстану от тебя, пока не вывезу из этой башни.

И правда не отстанет. Вздохнув, я выбралась из его цепких лап и ушла в ванную. В зеркале все было очень плохо, поэтому пришлось долго-долго умываться холодной водой и прицепить патчи почти на всё лицо. Может они и не помогали особо, но все средства хороши.

Обида из-за всей этой ситуации была ещё очень сильна, но я и правда ничего не смогу уже сделать. Против Альбинки никто ничего не скажет. Проще смириться и попытаться отпустить эту ситуацию. Но, чувствуется, в следующем году мне будет не сладко. Она будет вести и в первом, и во втором семестре. Ну и на защите, так же сидеть в комиссии. Повезёт, если опять кто-то меня отстоит, нежничать она теперь точно не будет никогда.

После ванны надела совсем лёгкое платье, самую малость накрасилась, чтобы скрыть покраснения, и была готова. Юл, посмотрев в чём я, взял с собой свою толстовку. Вечера были прохладные, но не на столько же. Хотя его забота была очень приятна. Мой «внутренний ребёнок», не получавший ничего раньше, сейчас был заласкан и облюблен. Поэтому Юлий всегда мог меня успокоить и привести в чувство. Не бесился из-за моего капризного состояния, а относился с пониманием в такие моменты. Мне очень повезло.

По пути в гараж, быстро перехватила обезболивающее, набрала код сигнализации и выскочила за дверь, сразу закрывая её. Юлий уже открыл ворота гаража и стоял около «мышки». Это я так «Мерседес» называла, потому что серенький и шустрый.

— Мы на «мышке»? — Как всегда усмехнувшись с этого прозвища, Юл кивнул и завёл машину.

— Ты крышу вообще не опускаешь? — Он нажал на кнопку и механизм плавно начал собираться.

— Нет. Всё в пыли сразу будет.

— М-да. Я заметил. У тебя тут хоть операцию проводи, — Юлий отрегулировал водительское место под себя, пока я садилась рядом, и открыл вторые ворота.

— Ну приятно же, когда чисто. Поэтому я протираю раз в несколько дней.

— Хоть тут, да?

— Да, — я закатила глаза.

Он ловко выехал сначала во двор, а потом на подъездную дорожку, нажимая кнопки на пульте. Все ворота медленно закрылись и Юлий поколесил по дороге, кивнув выезжающему соседу. Прикольный мужик — дядя Миша, любит поболтать.

— Куда мы поедем?

— Покатаемся чуть-чуть, заедем в Мак, наберём всякого и поедем в одно секретное место.

План понятен. Трафик в сторону города был спокойнее, чем из него, поэтому Юл довольно быстро лавировал между рядами. Ветер от скорости трепал волосы, а закатное солнышко приятно ласкало кожу. В жару, наверное, поднимать крышу это ошибка, а вот вечером — кайф.

Мы доехали до Старого города, поколесили там, проезжая также мимо моего корпуса, которому я показала средний палец. Ну и ладно! Пусть Альбинку понос измучает. Юлий рассмеялся на мои проклятия, которые я озвучила вслух. Умела бы порчу наводить и правда бы она с толчка не слезала.

После вновь двинули в центр, хотя я была уверенна, что заедем мы в Мак, который на Полевой. Но Юлий довёз нас до Революционной. Тут, по мимо, очереди из автомобилей стояло куча мотоциклов. Видимо, местная точка сбора. Я разглядывала цветастые байки и разномастных наездников. Вот, самые настоящие свободные люди. Только попутный ветер в спину. Заметив знакомый мотоцикл и саму байкершу, я улыбнулась. Она тоже меня увидела и помахала рукой. Перекинуться парой слов не получилось — наша очередь двинулась, поэтому тоже лишь махнула ладошкой.

— Ого. Вот это у нас знакомые, — Юл заметил наши переглядки

— Это девочка с универа. Я не знаю как её зовут, мы лишь один раз поболтали. Она машиной интересовалась, а я же не знаю что и сколько тут сил и прочего.

— У неё чёрная «беха»?

— Ага. Она как подъезжает — сразу внимание на себя. Там такой звук. Да и сама рыженькая и очень красивая. На пищевом, вроде, учится.

— В молодости очень хотел, но не дали мне отучиться... —Юлий вздохнул.

— Ты так сказал: «в молодости», как будто уже, всё, пенсия, — я тыкнула его в бицепс и захихикала.

— Кто-то сам называет меня старым, — он притворно закатил глаза.

— Деда Юля не ворчи.

— Приедем домой, я тебе так жопу напорю, внученька.

Я лишь пискнула, уворачиваясь от его пальцев.

Наконец-то, подошла наша очередь и Юлий поназаказывал дофига всего, опозорив меня перед всеми люди, кто работал на приёме, сказав в конце заказа: «И хеппи мил для девочки». Пока не отъехали, моя кожа не хотела избавляться от красных пятен.

Ехали мы в секретное место, как будто домой, но нужный поворот остался позади и стали петлять по дорогам пока не выехали к Волге. Тут был не совсем пляж, а место для спуска разной водной техники, но можно было заметить небольшие группки людей то там, то тут. Юл проехал чуть дальше и остановился, не доезжая до воды пару метров. Было очень тихо и умиротворенно. По воде скользили последние лучики закатного солнца, посторонних звуков было совсем немного. Где-то трындели птички о своём, где-то жужжали насекомые. Куда же без комаров... Но было хорошо. Очень.

— Прости, что опять раскапризничалась. Я прекрасно понимаю, что оценки не важны, но на себя с трудом переношу это. Всегда кажется, когда получаю ниже четверки, что недостаточно старалась, — я покрутила в руках стаканчик с молочным коктейлем.

— Не извиняйся, Поль. Это же твои эмоции и чувства. Ты не должна их прятать. Да, я не совсем понимаю, почему ты так расстраиваешься, но это для тебя важно и я рядом.

— Тебя не ругали за плохие оценки?

— Нет. Их было слишком много, можно было отчитывать от рассвета до следующего рассвета. Я учил только то, что нравилось и переубедить меня в значимости других предметов было сложно.

— Но мама же учитель. Тебе не предъявляли за это?

— Конечно предъявляли. Что я мать позорю, что дворником буду улицы подметать. Зато знаешь, какой кайф был приехать на встречу выпускников и небрежно так бросить на расспросы о том, чем я занимаюсь, что у меня свой бизнес. Я же особо нигде не свечу об этом и бывшие одноклассники и учителя только тогда узнали.

— Ой, павлин... Самолюбие потешил, да? — Я засмеялась.

— А то. Приятно было — капец. Особенно, когда математичка, которая ненавидела меня всей душой, начала распыляться: «Я всегда знала, что Рахимов будет успешным человеком!», — он изобразил писклявый голосок. — Как же. Самая первая меня поносила, хотя могла ставить плохие оценки только за поведение. В математике я шарил всегда и это её бесило. Специально давала мне усложненные примеры, а их решал и довольно быстро.

— Грымза какая, — я вздохнула. — А меня даже за четверки ругали и всегда в школу ходили. Классуха даже спорила с... ней, что не нужно меня так третировать и я одна из лучших учениц в школе. Но формулировка «одна из» не устраивала. На первой сессии вообще, помню, паника была. По одному предмету «хорошо» было, по остальным «отлично» и все, хотела себя в гроб заколачивать. А потом мне в деканате сказали, что я очень отличилась и немного отпустило.

— Просто расслабься, котёнок. Тем более, тебе поставили тройку не за знания. Зато ты сможешь потом восстановить справедливость, когда сама будешь преподавать. Возьмёшь и завалишь какого-нибудь её подопечного.

— Не. Я так делать не буду. Алинка сказала, что ей это вернётся, вот пусть и возвращается, но не моими руками. Я буду хорошим преподом.

— Угу. Как выстроится к тебе толпа студентиков, — Юлий надулся, а я усмехнулась.

— Ну да. Молодые, горячие... — Взгляд, брошенный в мою сторону, был красноречивым. — Я шучу.

— Шути-шути. У тебя будет вот такое кольцо, — Юл развел руки в стороны, — чтобы даже с последнего ряда огромной аудитории было видно, что к тебе не стоит подходить. Молодые и горячие. Ну-ну. Пусть рискнут.

Я приластилась к нему, кладя голову на плечо.

— Не ревнуй, мне не нужен больше никто. Я тебя люблю, — довольная улыбка мелькнула на его лице.

Тут на бережок вышла молодая пара и остановилась совсем рядом с нами. За ними хвостиком следовал золотистый ретривер, являя миру палевые завитки шерсти.

— Красивый какой, — я проследила как пёся кинулся в воду, в след за брошенной палкой, и погреб лапами.

— Одна из добрейших пород, — Юлий обнял меня за плечи.

— Да, я знаю. Про эту породу, наверное, всё что можно в детстве прочитала.

— Хотела собаку? — После его вопроса я вздохнула.

— Очень. Просила на день рождения, потому что очень хотела друга. И это единственный и, наверное, последний раз, когда я что-то просила у них. Мне, конечно, отказали, но вот когда Тоня начала просить такой подарок на свой праздник, её просьбу, безусловно, выполнили. Правда, собачка была не породистая, а помесь кого-то с кем-то, но всё равно, — этот момент вообще не хотелось вспоминать, так как одно из самых болезненных воспоминаний детства.

— Я правда не понимаю, как можно так разделять своих детей. Одному всё, а другому ничего. Это как-то бесчеловечно.

— Без понятия. Я уже даже не хочу их понимать и как-то анализировать. Сейчас вспоминаю один момент — у них были друзья, семейная пара, и они никак не могли завести детей. Я помню их хорошо, потому что они всегда что-то дарили мне и приносили гостинцы, когда приходили в гости. Даже от посторонних людей получала больше чем от родных. Вроде, перестали общаться из-за чего-то, но насколько знаю, так своих родить у них и не получилось. Они бы точно стали хорошими родителями.

— Закон подлости, — Юл всё-таки достал толстовку и заставил меня её надеть. Прохлада от воды была ощутимой. — А что в итоге с собакой?

— А собакой занималась я, в итоге. Тоня назвала его Принцем и только играла иногда с ним, при чём, не всегда ласково, а я гуляла, кормила и пыталась научить его командам. Потом Принц ей наскучил, потому что шёл ко мне, не воспринимая её визги, и в один день я пришла со школы, а собаки нигде нет. Отец просто взял и отвёз его куда-то, чтобы больше не тратить деньги, раз он не нужен. Но мне Принц нужен был. Очень. Прорыдала тогда всю ночь. Он уже мне и лапу давал и все базовые команды делал. Так больно было потерять его.

— Пиздец. Правда. У меня аж всё внутри сжалось, — он погладил меня по руке.

Я печально усмехнулась:

— Тысяча и одна пиздецовая история из детства Полины. Интересно, если я начну рассказывать это в Твитере, сколько реплаев соберут мои посты? Спасибо, что хоть не били.

— Теперь всё в прошлом, котёнок. Будет тысяча и одна только хорошая история.

Улыбнувшись, вновь прильнула к нему.

— Когда следующий экзамен? Ты правда уедешь к Алине? — Запомнил мои слова и испугался, хорёк.

Я вздохнула.

— Следующий через три дня. Ну куда же я от тебя денусь. Если пообещаешь не доставать меня, то не поеду к ней.

— Ты же теперь можешь на чилле на расслабоне. Зачем мучиться дальше?

— Остальное я не планирую на три сдавать. Хватит мне двух «удо».

— Ладно, обещаю не доставать... Но я такой покинутый...

— Внимания нет и всё да? Как цветочек завял? — Цокнув языком, ткнула его под ребро.

— Да... Никто меня не греет, не целует, не ласкает, не обнимает...

— «Я устал и я хочу есть. У меня хвост замёрз, у меня нос замёрз, у меня уши замёрзли, у меня лапы замёрзли...», — Юлий расхохотался. — Вот так это выглядит. Тебя приласкать?

Юл лишь улыбнулся и нажал на кнопку. Крыша машины начала раскрываться обратно.

— Дома, не здесь. Тут люди, — но он потянулся к бардочку, доставая влажные салфетки. — Ты меня слышишь?

— После твоего вопроса, дальше белый шум последовал.

— Нет. Здесь правда люди. Вон, ходят, — я махнула в сторону окна, но там никого не было. — Нас уже один раз чуть не спалили. Я боюсь.

Но вместе со страхом, чувствовалось нарастающее возбуждение. Его рука скользнула под подол платья.

— А я ощущаю явно не страх, — голосом змея искусителя и еле ощутимыми поглаживаниями, он перетягивал меня на тёмную сторону.

— Пожалуйста, поехали домой, — я попыталась состроить глазки и по его вздоху, поняла, что получилось.

— Ладно. В этой машине будет не совсем удобно придаваться любви, но если бы мы были на «рендже», ты бы не отделалась, моя дорогая.

Юлий убрал руку и переключил передачу, почти сразу сдавая назад, чтобы выехать на прикатанную дорогу. Я легонько провела по его бедру. Дразнить мне никто не запрещает.

— Хотели домой, юная леди, так что терпите до дома, — он переложил ладонь со своего бедра на моё. — Нечего драконить, а то ведь я остановлюсь и поедем мы дальше не скоро.

— Ладно-ладно, — какие требовательные нынче мужчины пошли...

Видимо, требовать с меня будут всю ночь.

***

После сдачи всех экзаменов я решила июль отдохнуть, а вот в августе найти какую-нибудь подработку, чтобы хоть немножко перед учебой поработать и потом, уже в сентябре, включиться с новыми силами в последний год магистратуры. Но Юлий попросил подать документы на загранпаспорт, оповещая, что после свадьбы Алинки и Кости мы уедем отдыхать. Куда — пока не сказал. Так накрылась моя подработка медным тазом.

Весь месяц я рисовала, помогала Свиридовой, уже почти Литвиновой, с оставшимися свадебными заморочками. Их пригласительные у меня получились, даже лучше чем я себе представляла. В первые, что-то сделанное своими руками не вызывало комплекса самозванца. Алина же на каждом углу раззвонила, кто ей делал пригласительные, показывая во всех соцсетях.

А ещё, в один из вечеров выходного дня у нас дошли руки, до картины. Ну как руки и как картины... Как я и предвещала получилась мешанина. Сначала было очень весело и смешно, но, в какой-то момент, всё переросло в страсть. Мы старательно и долго «трудились», а полотно расцветало черной и серебряной краской с наших тел. Второй раунд был в душе, когда мы пошли отмываться. А потом долго спорили куда её повесить, ведь кое-кто хотел в гостиной, на что я отвечала категоричным отказом. В итоге, холст занял своё место в спальне. Туда, всё же, не каждый будет заходить. А объяснять и правда не хотела.

В конце июля с Алиной собрались на девичник к ней в Тольятти, так как у неё там были две школьные подружки — Оксана и Диана, которые приготовили для неё какой-то вечер-сюрприз. Она молила их, пока мы ехали до места, чтобы это не были стриптизёры, но это были стриптизёры. Вообще, вечер был офигенный. Мы вчетвером насмотрелись на мужиков, подбухнули и поехали в караоке. Там до пол пятого утра орали песни так, что на утро, проснувшись в отеле, хрипели все, почти не помня что было, но Оксана, единственная, кто мало пила, снимала на телефон и ржала с нас, скидывая поочередно каждой компромат, пока мы хлестали минералочку.

Следующий день мы отмокали в спа, а потом вернулись обратно в Самару. До свадьбы оставалась неделя и Алина всё больше начинала нервничать. Она похудела и пришлось отдать в ателье ушивать платье, а вернуть его должны были прям в притык. Костя уже хотел её отправить в «Сосновое», где будет проходить мероприятие, жить в домике эту неделю, чтобы она не находила себе поводов для расстройств, но этого маленького бульдозера и с места не сдвинешь.

И вот, наконец-то, наступило пятое августа.

Я не ранним утром поехала в салон, за прической и макияжем, а потом вернулась домой коротать время и собираться. Выездная церемония начиналась в четыре, а до этого у молодых будут сборы и фотосессия. В ЗАГС они уже съездили вчера только вдвоём.

Юлий даже сегодня оставить работу не мог, особенно перед поездкой, поэтому должен был приехать домой в два дня и также собраться, чтобы мы смогли приехать вовремя.

У меня было шелковое платье оливкового цвета и лодочки в тон. Как увидела его сразу влюбилась, плюс подходило по дресс-коду. А Юл подобрал себе подходящую рубашку тоже в цвет и серые брюки. Кароче, можно сказать фемили-лук.

Когда он вернулся домой, я была у себя, делая небольшой набросок. Села порисовать, чтобы занять время.

— Моя красавица, — он чмокнул открытое плечо и облокотился руками о стол. — Морюшко рисуешь?

— Угу. Пытаюсь.

— Ох. В воскресение вечером прилетим, а в понедельник я мумией лягу около бассейна и буду с шезлонгом сплавляться, не двигаясь. Три недели покоя и отдыха, м-м-м.

С его планов я рассмеялась.

— Тебя как, надо будет переворачивать, чтобы корочка от загара была равномерная?

— Да, конечно, спасибо, — Юл потянулся чмокнуть меня в щеку, но я увернулась. — Ой, ну и ладно. Пойду в душ тогда, раз тут облом.

— Иди-иди.

Выехали мы вовремя и приехали за тридцать минут до начала. Нас встретили Алинины родители. Я познакомила всех, кого знала, с Юлием и пошла на поиски невесты. Она должна была переодеваться в основное платье, так как фотосессия была у них в упрощенных свадебных образах. Алина наотрез отказалась показывать Косте платье до церемонии.

Постучав в нужный домик, мне открыла Оксана.

— Приветик, проходи скорей. Невеста у нас готова разреветься. Говорит, что что-то случится и ей страшно, — девушка закатила глаза. — Мы с Дианкой её уже десять минут пытаемся успокоить. Может, у тебя получится?

— Привет. Ну обычное состояние Алины — выносить всем мозг перед важным событием, — я прошла внутрь и увидела подругу сидящей на диване в платье. В одной руке у неё был бокал шампанского, а в другой телефон. Диана сидела за столом и, увидев меня, выдохнула. — Алинчик, ну чего мы бушуем?

Новоиспеченная Литвинова повернула голову в мою сторону.

— А вдруг мы разведёмся через месяц? — Я вздохнула. Тяжелый случай.

— Дорогая моя. Вы уже почти пять лет вместе, полтора года из которых, большую часть времени, на расстоянии. Костя любит тебя до безумия. Он целеустремленный и добивается всего чего захочет. Вспомни, как он за тобой два месяца хвостом вился.

— Да. Помню. Он правда меня любит? — Я забрала у неё шампанское, потому что ей, наверное, хватит.

— Конечно, дурёха. Теперь вспомни, как он тебе предложение сделал.

— Да. Котя меня любит.

— Ну вот и всё, — Оксана хлопнула в ладоши. — Нечего нюни распускать. Ты сегодня королева дня, вечера и ночи. Вы просто охуительная пара. Хоть ты уже и сказала ему «да» аж два раза, сегодня надо сказать третий, завершающий.

— Больше ни о чём таком не думай. Вы уже на все сто проверили свои отношения, — Диана улыбнулась и отсалютовала своим бокалом.

— Девчонки, — Алина вновь состроила моську. — Спасибо, что вы сегодня рядом со мной!

— Ну а как иначе?

Кризис был успешно устранён и пришло время насладиться церемонией. Вечер, наконец-то, начался. Были поздравления — трогательные, серьёзные и весёлые; были танцы и песни, а Костина бабушка даже выпросила у ведущего микрофон, чтобы исполнить пошлые частушки о семейной жизни. Все веселились, а молодожены выглядели счастливыми. Во всяком случае, под «горько» целовались только так.

Когда пришло время разных традиций, которые решили включить в план современной свадьбы, первой традицией пошло бросание букета. Алина как-то подозрительно мне махнула, на что я не на шутку разволновалась и наклонилась к Юлию, чтобы спросить, пока ведущий что-то подготавливали.

— Я же, надеюсь, никаких сюрпризов не будет?

— В смысле? Ты о чём?

— Ну о том, что Алина делает вид, будто собирается бросать букет, а потом разворачивается и просто отдаёт его мне, а ты в это время...

— Нет-нет, — Юл сразу перебил меня и улыбнулся. — Я не из тех, кто будет вот так вот на показ, перед незнакомыми людьми, делать предложение. Не переживай, котёнок, сегодня без кольца.

— Фух. А то она мне как-то странно махнула и я всё уже, начала бурную мозговую деятельность.

Он глухо рассмеялся.

— Твоё любимое занятие... — Он перехватил мою ладошку и чмокнул именно безымянный палец. — Но если поймаешь букет, то примета и впрямь исполнится.

— Хотя бы намекнул когда, чтобы я начала морально готовиться...

— Не-е, только эффект неожиданности, только хардкор, — послав мне улыбочку, Юл кивнул. — Кажется, начинается. Был я один раз на свадьбе, где девушки почти подрались из-за букета.

Я встала со стула и поправила платье.

— Ну, я драться сегодня не намерена. Не достанется — придется тебе ещё чуть-чуть подождать, — похлопав его по плечу, я подошла к девчонкам, которые хотели испытать удачу.

— Красавицы, готовы? — Ведущий Николай бодро гаркнул в микрофон и наша гурьба закивала. Включилась энергичная музыка и Алина стала пританцовывать, слегка подбрасывая подменный букет. Для традиции решили подготовить ещё один, чуть попроще. — Ну тогда, погнали!

Прекрасная невеста развернулась и подняла над головой цветы. Конечно, сразу она выбрасывать их в толпу не стала, а чуть-чуть подразнила. Но в итоге кинула. Прилетел он девушке одного из Костиных друзей.

Я вернулась к нашему столу.

— Видишь, не судьба значит, — подколола я Юлия.

— Не волнуйся, подвязку тоже будут кидать, — он мне подмигнул и глянул куда-то за мою спину.

— Полюшка, — Алина меня обняла и чмокнула в щеку. — Это для тебя!

И тут она сунула мне в руки свой основной букет, а я даже растерялась.

— Эй, так не честно!

— Я здесь власть, поэтому всё честно! Не задерживайся, Цезарь, — Алинка отбила Юлу пятюню и, смеясь с моего выражения лица, удалилась обратно к мужу.

— Это был сговор, да?

— Лишь запасной вариант и злорадная усмешка над госпожой Фортуной.

— Ну-ну, постройте ещё планы у меня за спиной... — На это мне последовал лишь смешок.

Хоть я и, как говорит Юлий, фырчала, в душе было приятно. Как бы не пугала мысль о замужестве, я очень хотела оставить всё плохое в прошлом и сменить свою фамилию на его. Так останется ещё меньше напоминаний обо всём.

Пусть делает предложение, я незамедлительно отвечу ему «да».