Мила Цветикова

Было жаркое лето. Девушка лет шестнадцати, но выглядевшая младше своего возраста, сидела на широком подоконнике в гостиной своего дома. Её лёгкие белокурые кудри щекотали шею, а иногда и лицо. Взгляд был устремлён наружу, в окно, где в то время радостно щебетали птицы, безжалостно палило солнце и дул лёгкий ветерок. Но глаза будто замерли как бы в задумчивости. Так оно и было: Мила думала о недавней новости, что сообщила ей мать; вспомнив подробности тех слов, бровки девушки слегка нахмурились, а глаза сузились.

«Сегодня просто ужасный день! - думала Мила. - Просто невыносимый. - она не могла до конца осознать всю правду произошедшего. - Как только мама могла согласиться на это? Марк Андреевич переезжает к нам и будет с нами жить? Кошмар! Ну вот что мама вообще в нём нашла?» Мила уже давно знала, что за её матерью ухаживает какой-то мужчина; и когда Стефания Павловна рассказала своей дочери о каком-то там Марке Андреевиче, девушка совсем не удивилась, лишь равнодушно прослушала всю информацию о нём, ни капельки не запомнив, потому что не слушала, скрестив при этом руки на своей груди.

Марк Андреевич работал менеджером в какой-то банковской компании. Успех в его карьере рос с значительной скоростью; он почти достиг должности директора, но этот момент постоянно оттягивают по неведомой причине.

Стефания Павловна в данный момент находилась на работе: как-то раз Марианна Григорьевна, её одноклассница и лучшая подруга, рассказала, что в ресторане, или скорее кафе, под названием «Клевер Клары» требуется посудомойка. Несмотря на малую зарплату, Стефания всё же согласилась. Да, Марк Андреевич работал в весьма престижном месте, но лишние деньги, которые были совершенно не лишние, не помешают. Стефания Павловна была не из тех людей, которые садятся на шею к обеспечивающим её и её семью людям; ей всегда хотелось быть независимой от других людей женщиной.

Сейчас Марк Андреевич находился дома. Он сидел теперь уже в своём тёмно-синем кресле из бархата, местами которое уже слегка потёрлось, а где-то вообще заплатано, сидел и изредка поглядывал на Милу через раскрытую газету, которую держал в руках. Мужчина не понимал, почему это чудное создание с прекрасными белыми локонами, ангельским личиком, создание, которое он уже давно считает своим ребёнком, так не возлюбило его. Он совсем не знал, как заговорить с Милой - она ведь теперь действительно его дочь хоть и не родная... Странно всё: вроде сидит рядом, подойди да заговори. Но Мила не позволяла - она не хотела с ним говорить. Она не говорила напрямую, что даже не думает с ним разговаривать, но это было ясно и дураку, только взгляни на неё и её выражение лица.

На улице сейчас самый разгар лета, полным-полно разных цветов, которые и не думали преставать цвести и пахнуть. Раскрытое окно, лёгкий ветерок развивал светлые волнистые прядки волос Милы. Она не стала заплетать их в косу, как делала обычно, - не захотела. Каждый раз, когда она хочет подумать о чём-нибудь важном, о том, что больше всего её волнует, Мила приходит в гостиную и садится на подоконник самого большого окна в их доме, которое находилось в гостиной. Сейчас её тоже волновала одна мысль - мысль о том, что теперь в их доме будет жить человек, который совсем лишний в их семье, новый член семьи, который кажется совсем чужим... И как теперь жить? Да никак, просто жить...

Отец Милы... О нём информации немного - Мила его почти не знала. Да, мама рассказывала ей, что Дмитрий Александрович погиб, когда Миле исполнилось почти четыре года. Конечно, некоторые дети помнят себя даже в этом возрасте; но как бы Стефания Павловна не пыталась напомнить об определённом моменте их жизни с отцом, та всё заявляла, что помнит лишь его светлые волосы и то, как он сильно их любил, как катал её на спине после работы, - мама говорит, это потому что он очень скучал.

Когда Милу что-то волнует, она обычно тут же обращается к маме, ведь мама всё понимает и всегда поможет, если нужно. Но сейчас не тот случай. Мила ведь не станет говорить, что мамин выбор её не устраивает, что этот человек будет лишним в их семье. Несмотря на то, что она почти не помнит отца, Мила считает его лучше Марка Андреевича.

Сейчас мысли Милы о том, с кем посоветоваться по поводу нового жильца, пришли к одному решению: стоит обратиться к Стёпе - он был единственным человеком, который понимал любую мысль этой маленькой девчонки. Степан жил через дорогу от их дома, и сейчас было самое время встретиться с ним.
Улыбнувшись грядущей встречи со Стёпой, Мила быстренько подскочила, почти взлетела с места, на котором сидела последние пол часа, и тут же побежала к своему другу, живущему совсем рядом. Этот радушный парень всегда ждал её, так что можно было даже не предупреждать о своём приходе. Стёпа почти всё время проводил у себя в комнате, конструируя какую-нибудь очередную придуманную вещь, а затем испытывая её, поэтому всё же стоило постучать в дверь его комнаты, чтобы не оказаться жертвой неудачного эксперимента.

Девушка не стала предупреждать своего «нового отца» о том, что она направляется к их соседу: Мила считала, что она не должна ничего ему говорить о своих походах куда-либо.

Марк Андреевич сидел в кресле и всё ещё наблюдал за Милой, пока та не решилась уйти с подоконника. Мужчина тут же скрылся за раскрытой газетой, которую вроде бы читал. Открыв дверь, девушка выбежала за неё, лишь кончик подола бирюзового платья помахал на прощанье.

Перебежав через не очень широкую дорогу, - самую обычную дорогу, что бывает в Пшеничном - Мила оказалась у самой двери заветного домика. Постучав в неё, девушка стала терпеливо ждать, пока её впустят вовнутрь. Ожидать пришлось крайне недолго. Но когда дверь отворилась, перед Милой был не совсем тот человек, которого она ожидала увидеть.

- Мила, дорогая, здравствуй, - улыбнулась мать Степана.

Марианна Григорьевна - та самая лучшая подруга-одноклассница Стефании Павловны - была очень хорошим человек, добрым, даже слишком, и довольно гостеприимным. Мила ей очень нравилась, и она всегда была рада её приходу, впрочем, как и сейчас. Марианна Григорьевна была слегка полноватой женщиной, что придавало её образу душевного тепла, доброты и истинное значение хранительницы домашнего очага; у неё были восхитительные густые огненные волосы до плеч, голубые глаза, почти как у Степана, только немного с зеленоватым оттенком, и улыбка, сопровождающая её почти всё время.

- Здравствуйте, Марианна Григорьевна. А Стёпа у себя? - всё ещё стоя на веранде перед раскрытой дверью, говорила девушка, слегка заглядывая в дом.

- Пройди, - впустила женщина Милу.

Оказавшись в доме, девушка медленно прошла в гостиную и присела на краюшек дивана, ожидая, когда наконец можно будет узнать, куда подевался Стёпа. Может, он в комнате и что-то конструирует, а может, его вообще нет дома. Возможно, он отправился в магазин или на рыбалку с отцом.

- Стёпа недавно ушёл, - сказала Марианна Григорьевна и ушла в кухню, позвав за собой Милу.

Придя в кухню, Мила на этот раз уселась на деревянный стул с подушкой и стала ждать продолжения. Марианна Григорьевна в этот момент готовила две кружки с только что заваренным чаем, который залила кипятком, и чашечку какого-то варенья - то ли вишнёвого, то ли клубничного, а может, абрикосового. Поставив всё это на серебряный поднос, рыжеволосая женщина направилась к столу, за котором сидела Мила и уже в нетерпении постукивала пальцами по дереву.

- Угощайся, милая.

- Спасибо большое.

- Может, тебе сделать вафель?

- Нет-нет, обойдусь, мне и варения достаточно, - улыбнувшись, отказалась Мила.

- Ну, как знаешь. Стёпа сегодня утром уплёл аж пять штук.

- Нет, правда, я не голодна. Но кстати о Стёпе: всё-таки куда он ушёл?

- Сказал, что на поле. А уж зачем его туда понесло, я не знаю. Думала, что с тобой решил встретиться.

- А-а, на поле, - с облегчением протянула Мила. - Нет, мы ещё не договаривались с ним встретиться, а уж тем более на поле.

Она замолчала. Сейчас ей очень хотелось отправиться на поле и встретиться с парнем; но уходить так резко от гостей как-то неприлично, поэтому Мила решила немного посидеть. Марианна Григорьевна заметила в глазах девушки какую-ту замершую мысль и не стала её прерывать; она знала о всех новостях в доме Цветиковых, в том числе и о том, что Мила совсем не рада новому члену семьи. Марианне Григорьевне, как милосердной женщине, как женщине, которая всем сочувствует и всех поддерживает, хотелось приободрить Милу. Но что-то ей подсказывало, что сейчас лучше не стоит трогать девушку вообще.

- Э-э...Марианна Григорьевна. Спасибо Вам за вкусный чай и превосходное варенье, но... Я, наверное, пойду. Спасибо, что сказали, где Стёпа.

- Всегда пожалуйста. Заходи ещё, - улыбнулась напоследок она.

- Обязательно, - улыбнулась Мила в ответ. - До свидания.

- До встречи.