Моя история.
Глаза цвета янтаря жадно впились в мое тело. Пальцы сводит от ощущения беспомощности и тупой боли. Тонкие, длинные пальцы не стесняются оглаживать все, что им захочется. Тупая боль: голова кружится, и я не могу определить, в какой части тела она засела. Чувство, как будто меня избили, забрав все, что у меня осталось. А осталось немного.
Воспоминания мелькают перед глазами. Я тряхнул головой, пытаясь отогнать чувство колющего одиночества, которое стало мне знакомо всего несколько недель назад.
***
Реформы достали и нас. Этого боялись все жители Аранкара - города, расположенного в самом сердце страны. Тут жили самые богатые семьи, члены которых были важными шишками в различных сферах. Я даже не помнил (хотя мне рассказывали), где работали мои родители, но они могли позволить дом в этом районе.
Мы жили вчетвером: папа, отец, и дети-омеги: я и Ария.
Тогда было ужасное время для знатных семейств: революция уничтожала таких. Революционеры "боролись за равноправие". Я всей душой их ненавидел, хотя и понимал: я ничего не знал о политике. Родители оберегали от дерьма в этом роде, любили и заботились о нас. Вся моя сущность кричала о привязанности к ним.
В тот день революционеры пришли к нам в дом: папа пытался спрятать нас в дальней комнате. Шестнадцатилетняя сестренка в страхе прижималась ко мне, пока я тихо переговаривался с родителем.
- Ребят, я вас очень люблю. Ни в коем случае не выходите отсюда, даже если что-то услышите. Берегите себя, умоляю. - папа вглядывался в нас своими до невозможности красивыми глазами. Тихий шепот отражался от стен ванной комнаты, но все равно не выходил за ее пределы.
- Пап, не говори так. Все будет хорошо, правда? Вы с отцом вернетесь вечером. - я искренне верил в свои же слова, взяв папу за руку. Другой я прижимал к себе Арию.
- Правда. Мы вернемся. - после этого я никогда не видел своих родителей.
От нашего разговора прошло несколько минут. Крики утихли, но шаги с первого этажа переместились за дверь ванной. Ручка резко дернулась, но замок не поддавался. Это не останавливало людей за дверью: вскоре меня оторвали от сестры.
- БЛЯТЬ, НЕ ТРОЖЬ ЕЕ, ПИДОР! ТОЛЬКО ПОПРОБУЙ С НЕЙ ЧТО-НИБУДЬ СДЕЛАТЬ! ОТПУСТИ, ЕБЛАН! Пожалуйста, не надо, ей даже 18 нет...
- Заткни ебало, мальчик.
Ее я тоже не увижу.
***
Альфа стоит напротив меня, разглядывая покалеченное тело. В его руке зажат стакан с алкоголем, повторяющим цвет его глаз. Мне очень тревожно: этот альфа не первый, и все перед ним отказывались от меня. Тут важно понравиться хоть кому-нибудь, чтобы тот забрал тебя отсюда. Тут ужасно.
Полуживые омеги лежат на голом асфальте. Раз за разом сюда приходят уважаемые революционерами люди: они выбирают себе "домашнего питомца". Именно тут я увидел Арию - единственный и последний раз после разгрома нашего дома.
Все-таки альфа забрал меня.
Я готовился ко всему возможному и невозможному, пока сидел на заднем сидении в машине незнакомого мужчины. Он жадно рассматривал меня через салонное зеркало, как будто не было тех 40 минут в здании.
Машина остановилось. А вместе с ней и мое сердце. Дверь открылась, и альфа протянул мне руку, что было достаточно странно. До этого я представлял, как меня будут содержать в грязном подвале, используя только как игрушку. На самом же деле меня нормально встретили; выделили отдельную комнату и ванную; дали деньги на уход за телом.
Иногда Оливер (моего спасителя оказывается звали именно так) приглашал меня куда-нибудь сходить: и если в первые разы я соглашался из-за страха перед альфой, то вскоре эти походы приносили мне искреннее наслаждение. Ко мне не относились как в дерьму, не пытались принизить. Просто помогали встать на ноги после тех событий.
***
За год жизни с Оливером мы достаточно сблизились. Он давал мне все необходимое. Он плотно засел в моем сердечке.