Последнее прикосновение

 Вчерашний завораживающий звон гитарных струн до сих пор стоял в ушах, даже после пьяного сна. Или это именно из-за алкоголя эти звуки всё ещё радуют его своей замысловатостью. Не открывая глаз, он жадно, наслаждаясь каждой секундой, вдохнул полную грудь, пропитанный спиртом воздух. Губы самопроизвольно растянули его щетинистое лицо в широкой улыбке. Жутко не хотелось открывать глаза. Всё, чего он хотел, это навсегда остаться там, где его никто никогда не найдёт, не потревожит, не причинит зла...

 Однако спустя время его всё же потревожили. Собственный желудок подал признаки жизни и застонал адскими утробными звуками.

 Открыв глаза, он оказался в хорошо знакомой комнате. Солнечные лучи, прошивая большое окно и пыльный воздух, отлично освещали всю комнату.

 Не торопясь он слез с кровати, ступив босиком на холодные дубовые доски пола. От холода по спине пробежались противные мурашки. Пройдя по узкому коридору, цепляясь за бревенчатые стены с завешенными картинами, он неуклюже переступил несколько пустых бутылок, мирно лежавших на полу. Выйдя в кухню, он не обратил внимания на ещё больший беспорядок, оставшийся здесь после вчерашней посиделки с близкими друзьями. Подойдя к столу, он взял кружку, в которой ещё оставалось немного чая. Включив чайник, его взгляд упал на пустую собачью миску в углу кухни.

- Вот же чёрт - Негромко сказал он и двинулся к входной двери.
Едва открыв дверь, морозный ветер ударил ему в лицо. Холод дал ему понять, что он всё ещё жив, и долгожданная встреча переносится на ещё один бессмысленный день вперёд. От этих мыслей улыбка сползла с его лица. Навящивые воспоминания преследовали его с тех самых пор, как он лишился самого близкого для себя человека.

 Солнце медленно поднималась из-за гор, покрытых высокими, усыпанными снегом елями, от чего они становились ещё выше.

- Лея! -Выкрикнул он в густую, заснеженную горную равнину.

Из под деревянного столика, окружённого грубыми лавочками, вылезла маленькая пушистая рыжая собачонка.

- Чёрт, Лея, прости. Не замёрзла?

Потрепав собаку по голове, и стряхнув с неё снежную шапку, они оба вошли в дом.

 Лея скрашивала его одинокие дни с тех пор, как он окончательно переехал в это богом забытое место в поисках спокойной смерти. Они купили этот дом несколько лет назад. И именно с этим местом у него остались самые тёплые воспоминания.

 Чайник недовольно забурлил.
Лея прыгала около хозяина, пытаясь достать до его лица и облизнуть его.

- Да ладно тебе, Лея, успокойся. Сейчас покушаем и поедем в город.

 Лея любила город. Летними днями она часто сидела в беседке, на краю обрыва, глядя с горы на огни, стоявшего в нескольких километрах городка. Именно там он её и подобрал щенком.

 Дело было после кроваво-красного заката. В тот вечер он перевозил остатки вещей, и по пути домой, решил пополнить свой запас снотворного, в роли которого уже несколько месяцев выступал дешёвый канадский виски. Только алкоголь помогал не видеть снов. Это того стоило, даже если на утро у него чертовски болела голова и кошелёк становился на порядок легче.

 Старый внедорожник заехал на парковку, освещённую всего одним тусклым фонарём. Прорезая фарами сгущающуюся тьму, автомобиль остановился и погасил фары. Из него вышел человек, и неспешной походкой двинулся ко входу.

 Вутри было светло и тихо. Глухой стук бутылки о кассу разбудил спящего продавца. Тот подпрыгнув от неожиданности уставился на покупателя удивлёнными красными глазами.

- Пробейте.

- Не пугайте же вы так. – Недовольным и сонным голосом ответил продавец, пробивая бутылку.

 Выйдя из прокуренного магазина, мужчина направился к машине, но не успев пройти и пары метров, услышал тихое скуление. Идя на звук, он свернул в сторону и прошёл вглубь небольшого переулка. Фонари остались позади и переулок встретил его густой тьмой.

 Внезапно взявшийся сквозняк начал пробирать мужчину до костей.
Ориентируясь на скуление, он продолжал двигаться вперёд. Привыкшие к темноте глаза начали выхватывать силуэты мусорных баков и куч пакетов. Ветер предательски перебивал скуление, однако оно становилось всё ближе. Проходя мимо полного бака, звук был особенно громким. Подойдя к нему, он ничего не услышал.

 В куче мусора, около бака мужчина заметил слабое движение. Нагнувшись, он отодвинул мусорный пакет.
Там, среди консервных банок, пустых пивных бутылок и остатков протухшей еды, вжавшись в стену, сидел рыжий, грязный щенок. Он трусливо поджал свой маленький ободранный хвостик и опустил на сырую землю, голову с поломанным ухом.
Мужчина аккуратно поднял его, завернул за пазуху и быстрым шагом двинулся к машине.

 Спустя некоторое время Лея начала выздоравливать. И в скором времени привыкла к своему новому хозяину. Они были нужны друг другу, в этом обществе они спасались от одиночества, которое когда-то чуть не забрало их в свои мёртвые объятия. Она росла доброй и игривой собакой, всюду сопровождавшей своего спасителя, радостно виляя своим пушистым хвостом, который больше напоминал полыхающий факел. Пару раз в неделю они выезжали в городской магазин. Мужчина старался не заезжать в тот магазин, около которого он подобрал Лею, потому, что только там она не выходила за ним, а оставалась в машине, скручивалась в клубок и лежала так, пока они снова не выдвигались в путь.

 Сегодня они снова собирались в магазин.
Плотно позавтракав, мужчина надел старые протёртые джинсы, кофту и сапоги. Лея всё это время прыгала рядом и виляла хвостом.
Надев большую старую куртку и шапку, они вышли. Холодный ветер кинулся на мужчину, вновь обжигая его лицо. Из-за сильного ветра, вздымавшего снег с земли, казалось, будто время повернулось вспять и снег падает назад в небо. Перед ним расстилалась небольшая равнина, метров на сорок, после которой начиналась дорога ведущая вверх, ещё выше в горы и вниз к городку. За дорогой резко продолжалась гора. Справа, у огороженного деревянным низким заборчиком, стояла беседка.
Идя впереди, мужчина оставлял за собой большие размашистые следы на снегу, по которым за ним прыгала Лея. Внезапно в беседке он увидел какое-то движение. Рыжие кончики волос скользнули в ней. Он знал, что это было.

 Встряхнув головой, он развернулся и быстрым шагом направился назад. Начинался приступ. Они становились всё чаще и чаще и с каждым разом становились всё более тяжёлыми. Реальность начинала плавиться на глазах. Если раньше он хотя бы мог отличать галлюцинации от реальности, то сейчас ему становилось всё труднее это сделать. Он видел вещи, которых не могли видеть другие. Он слышал вещи, каких не могли слышать другие.

 Забежав в дом и закрыв за Леей дверь, он бросился в гостиную, чтобы занавесить большое окно, которое выходило на беседку. Сердце бешено колотилось, пытаясь пробить его грудную клетку. В висках стучало, а в глазах темнело. Он слышал тихую, почти неуловимую мелодию. Она постепенно становилась всё громче и громче.

 Мужчина пытался не смотреть в окно, когда задёргивал шторы, но в последний момент не сдержался и взглянул. Окно занавесилось шторами и гостиная погрузилась в липкую, тёплую тьму.
Мгновения хватило, чтобы заметить родные черты. Он упал на колени. В свете, проникающем из коридора через открытую дверь, он видел трусливый силуэт Леи. Она начинала мутнеть в его глазах, тонущих в его слезах. Голова закружилась, и мужчина полностью упал на пол. Горячие капли слёз на щеках напоминали её прикосновения. Он слышал её голос, чувствовал её прикосновения на щеках. Музыка становилась громче. Теперь он держал её за руки. Они неспешно танцевали вальс. Он открыл глаза и увидел Василису. Она, как и тогда улыбалась. Зелёные глаза с любовью и заботой смотрели на него. Длинные, рыжие волосы стекали по её плечам, а затем по чёрному чудесному платью.
Это был их первый танец. Вокруг них раскинулся чудесный и просторный бальный зал.

- Я не очень хорошо танцую. - дрожащим голосом сказал мужчина.
- Саш, ничего страшного, тут все не очень танцуют. - сказала Василиса, не замечая дрожи в голосе и пытаясь поддержать парня. - Просто повторяй за мной.

Она взглянула ему в глаза и улыбнулась немного шире. Она танцевала очень хорошо, так, что Саше пришлось подавить в себе неуверенность, чтобы выглядеть лучше рядом с ней. Он помнилкаждый жест, каждый её взгляд. Каждое движение волос и платья.

В тот вечер они впервые поцеловались.
Это произошло под фонарём на мосту.
Когда мероприятие, устроенное её дядей закончилось, они оба решили немного пройтись. Саша хотел, чтобы этот вечер никогда не заканчивался. Василиса много смеялась. Её смех был чем-то удивительным. Добрый, милый, задорный и... влюблённый. Её голос мог за мгновения перенести его в самые чудесные места не земле, и её пределами. Окутать его любовью и теплом, как по утрам туманы укутывают подножия гор, одетых в высокие снежные шапки. Когда она начинала говорить, по телу будто проходила волна мурашек, а когда заканчивала, появлялось чувство нежного поцелуя.
Проходя по мосту, Саша остановился. До дома Василисы оставалось несколько улиц, а ему очень не хотелось прощаться. Он понимал, что влюблён и она это знает. Возможно это и был лучший случай, чтобы признаться в любви.
Она подошла ближе к нему и положила голову на плечо. От этого по спине у Саши прошла небольшая приятная дрожь и сердце будто аккуратно укутало в шелковистую ткань. Он взял её за руку и повернулся к ней. Они смотрели друг другу в глаза. Фонарь хорошо освещал её чудесное личико с аккуратным носиком и милейшим подбородочком. Их лица приблизились, и он ощутил прикосновения её губ. В тот момент он по-настоящему чувствовал, что жив, что нужен кому-то, что он не один.
Они ещё долго стояли обнявшись на мосту.
Запах её волос был незабываем.

 Очнувшись в своей рвоте, Саша ещё некоторое время тихо плакал. Он чувствовал прикосновения губ Василисы, через свои слёзы. Она будто бы снова была рядом. Будто бы всё снова будет хорошо. Она пришла и больше никогда не уйдёт, и он опять будет чувствовать её тепло и поддержку. Чем больше он приходил в себя, тем быстрее эти чувства покидали его. Василиса снова покидала его до следующего приступа.
Проведя тонкими пальчиками по его щеке, она исчезла.
Всё же открыв глаза, он осознал, что уже наступила глубокая ночь. Было темно и холодно. Приподнявшись и сев, оперившись спиной в стену, ему с новой силой стало больно. Лишь его тяжёлые всхлипы нарушали глухую и густую тьму дома. Все несколько прошлых лет вновь всплыли перед глазами, вместе с новой волной слёз.

 Они познакомились в клубе поддержки смертельно больных. Тогда он уже месяц знал о своём диагнозе. Редкие шумы в голове и скользящие тени, которые он начинал видеть боковым зрением, стали его настораживать и он всё же обратился к врачу. На тот момент ему было около двадцати пяти лет. Саша уже не помнил, какие чувства тогда ощущал, наверное, смятение и огромную обиду на мир. Жить ему оставалось не более пяти лет, к тому же при условии, что каждый день он будет принимать гору разноцветных пилюль. Так же он мог выбрать уколы, но из-за неприязни к иглам, развившейся в нём с самого детства, он всё же решил принимать именно таблетки. Они сработали. Тени и звуки отступили.

 Несколько недель он не выходил из своей квартиры. Некогда целеустремлённый парень, начал чахнул на глазах. Синяки под глазами стали его неизменными спутниками в магазин. Друзья неоднократно советовали ему посетить клуб поддержки, но Саша боялся, что ему станет лишь хуже. Ему и своего горя хватало с головой, а слышать или даже думать о горе других, было слишком тяжело для него.

 Отношения с большинством друзей стали портиться. Кому нужен умирающий друг? В итоге через несколько недель у него остались лишь несколько самых близких.

 В тот самый день он сидел за кухонным столом. От пустой чашки чая всё ещё шёл пар. От порции таблеток побаливал живот. Солнце за окном неспешно поднималось всё выше из-за верхушек домов. Фиолетово-розовое небо постепенно приобретало свой голубой цвет.

 С самого утра голова была переполнена мыслями. Он боролся за жизнь, которую нельзя было назвать жизнью. Это делало его борьбу бесполезной. Нужно было всё менять. Таблетки спасали его жизнь от болезни, но не от одиночества.
Солнечный раскалённый диск не успел ещё полностью подняться из-за горизонта домов, когда он быстро надевал куртку, оставляя за собой наполовину полную чашку чая.

 Подъезд встретил его мрачной сыростью, однако Саша не обратил на это внимание и бегом, изредка перепрыгивая через пару ступенек, спустился вниз. Тяжёлая подъездная дверь распахнулась, выпустив его из своего заточения. Прохладный воздух мгновенно окружил его, заставив его прокашляться. Впервые за долгое время он вышел куда-то кроме магазина. На улицах ещё не успели появиться люди. Только единицы, те несчастные, кому нужно было долго добираться до работы, шатались по улицам, опустив сонный взгляд в серый тротуар.

 Ноги сами несли его к нужному адресу. Он понимал, что в такое время там никого не будет, однако сидеть на месте никак его не устраивало.

 Чем дольше он шёл, тем более оживлённее становился город. Лица людей были всё бодрее и бодрее, а их количество возросло. Солнце уже полностью вынырнуло из-за бетонных муравейников, грея свежий городской воздух и разливаясь по широким улицам и отражаясь в окнах домов.

 На полпути Александру в голову пришла мысль, что созерцание города - это не всё, что ему нужно. С этими мыслями он зашёл в первое небольшое здание, из красного кирпича, которым оказался паб "Лебедь". на окраине самой оживлённой улицы. Паб встретил его полумраком и невысокой дымкой, исходящей от сигарет двух, сидящих прямиком напротив входной двери, мужчин в деловых костюмах. Они что-то тихо обсуждали, будто что-то замышляя. В пабе были только эти двое, и это было не удивительно, ведь все остальные спешили на работу или же находились на ней. Он удивился тому, что эти двое так привлекли его внимание. Это всё длилось всего несколько секунд, пока за ними он не разглядел бармена, бородатого и сияющего своими жемчужинами белоснежных зубов, который приветливо махал ему своей широкой рукой в белой рубашке.

- Дружище, подходи сюда – произнёс здоровяк, маша рукой ещё более оживлённо.

Саша немедля направился к нему.

- Доброе утро – произнёс Саша и аккуратно улыбнулся.

- Ну привет-привет. Спешите на работу?

- Да нет

- Так вы тот самый счастливчик, который нашёл инструкцию, как жить и не работать? – сказал бармен и расплылся в широкой улыбке.

Саше эта шутка показалась на столько смешной, сколько неожиданной, но от этой широкой улыбки уголки губ сами разошлись в противоположные стороны.

- Да вот, решил надышаться перед смертью – решил он отшутиться.

- Перед какой ещё смертью? – удивился бородач и специально сделал лицо серьёзным - Даже наследников сделать не успел, а уже червей кормить собрался.

- С чего вы взяли... - начал Саша, но его перебили

- Так, брат, если ты на работу не идёшь и никуда не спешишь, то можешь рассказать эту историю за чем-нибудь расслабляющем. Глядишь, и эта история получится не такой уж и грустной. У меня тут припасена одна бутылочка для интересных историй.

История лилась так же легко, как виски в стакан смертельно больного человека

 После повествования своей нелёгкой истории, Саша почувствовал, что камен, который рос со дня обследования, будто бы стал легче. Чудесным образом улыбчивый бородач помог ему, сам не зная об этом. Нет, ему не нужны были утешения или сочувствие, ему просто нужно было выговориться. Осознав это, он поблагодарил сегодняшнюю чашку чая, вид из окна и то, что он всё же решился на этот серьёзный шаг. В этот раз он пил за счёт заведения.

- Помирать, так с песней – пропел здоровяк.

Саша понимал, что это не всерьёз. Никто и никогда не говорил такие вещи всерьёз.

Саша не заметил, что в баре никого не оставалось кроме него и бармена в белой рубашке с чёрными подтяжками на плечах. Поблагодарив его за выпивку, он вышел.

- Приходи ещё. В следующий раз уже я буду рассказывать истории, только бумажник прихвати – эти слова он услышал уже на улице.

Махнув рукой в знак прощания он побрёл дальше.

- Интересно, какие же истории он может мне рассказать – пробубнил себе под нос и задумался над этим вопросом.

 Возможно он расскажет ему о том, как пьяные посетительницы вешались на его широкие плечи, когда он наливал им за счёт заведения. Если бы он был владельцем паба, то давно выгнал бы выгнал такого бармена. Или истории о том, как пьяные байкеры чуть на разнесли весь бар, а может быть он расскажет о таинственной беседе двух незнакомых друг для друга людей. Зуб даю, одного из них преследует таинственная зелёная дверь, которая так и тянет его зайти в неё. В голове вдруг пронеслось, что дверь в паб была именно зелёной...

 Мысли забавно перескакивали с темы на тему. Со стороны было забавно наблюдать за их потоком. Будто бы их обладатель был чем-то болен...

 Слегка отрезвев от такого умозаключения, он сконцентрировался уже на том, как придёт к месту своего назначения. Взглянет в глаза несчастных больных людей и прочувствует с ними их боль. Уверенность в правильности действий росла с каждой минутой. Он сможет не только ещё больше облегчить свою боль, но и сам сможет стать улыбчивым бородачом для них.

 Тротуарная плитка менялаузоры, цвета иногда менялась на асфальт и утоптанную землю. Дома меняли свои формы и размеры с каждым новым поворотом. Из маленьких и серых они вырастали в высотки, полностью состоящие из металла и стекла.

 За мыслями о и созерцанием людских ульев, он не заметил, как до нужного адреса осталось пройти лишь одну улицу.

 Клуб поддержки находился где-то в лабиринтах большого здания, сдававшемся под офисы.

 Адрес изначально показался Саше знакомым, но он долго не мог вспомнить, с чем же он связан. Воспоминание пришло к нему внезапно и абсолютно случайно. В этом здании находилась частная галерея , владелец которой, прослышав про молодого художника-любителя, хотел приобрести несколько его работ за скромную плату. Несмотря ни на что, Александр отказался, сославшись на то, что рисует редко и только для себя. Для его души эти картины были дороже, чем те гроши, за которые их хотели купить.

 Рисовал он действительно неплохо. Сказывалось влияние художественной школы, в которую его отдали родители ещё в школьные годы и занятия в которой он иногда мог прогулять с сигаретой в каком-нибудь парке. При желании, он мог бы и зарабатывать на этом, но в этом не было нужды. Его постоянная работа полностью его обеспечивала. По этой причине для Саши рисование был чем-то вроде хобби. Рисовал он редко и только под впечатлением от каких-либо событий. На бетонных стенах его квартиры висело четыре его картины, две из которых были посвящены выпускным, школьному и университетскому, заграничного отпуска, в котором он разговорился в баре с молдаваном о теории заговора и ядерном оружии. Последняя написанная картина была самой печальной. Она была посвящена гибели его коллеги, который работал с ним в одном кабинете. Никто не мог понять, почему тот не приходит на работу и не отвечает на звонки. Через несколько дней отсутствия, его тело, в постели и с ножом в горле, было найдено в его же доме. Любовница убила бедолагу и ограбила. Все эти картины, как памятник минувших дней, напоминали ему о неумолимости временного потока, о времени, которое больше не вернётся и не изменится.

 Здание выросло перед ним, как весёлка после дождя. Из коричневого мрамора и большими панорамными окнами. Саша вошёл в фойе и осмотрелся. По зеркальному полу, уложенному в шахматном порядке тёмной и светлой плиткой, хаотично ходили люди в деловых костюмах. Около окон стояли большие кожаные диваны, по обеим сторонам от которого стояли вазоны с диффенбахиями. Рабочее время вот-вот должно было подойти к концу. Алкоголь почти прекратил своё действие и оставался лишь слабым привкусом на языке. Несмотря на долгую дорогу, отдыхать не хотелось. Случайно глазами он нашёл вывеску той самой галереи, которая предлагала ему продать картины. Время до начала ещё оставалось, поэтому он решил пройтись по галерее и взглянуть на картины, которые там выставлены.

Галерея представляла собой несколько комнат, разделённых широкими арками. Стены были увешаны картинами, которые подсвечивались сверху небольшими лампами. Людей там было не много...