Внезапный визитёр

- Борись! - повторил Эрен, яростно сверля взглядом собственное отражение. Капли воды звонко ударялись о каменный пол, отдаваясь гулким эхом в гнетущей тишине. Она нарушилась внезапно тихим шелестом мягких шагов. Он насторожился, ожидая увидеть кого угодно, кроме неё. - Здравствуй, Эрен, - слова сопровождались звоном ключа в массивном замке и скрипом отворившейся решётки. В камеру вошла девушка с давним шрамом на щеке в виде молодого месяца. Длинные чёрные волосы, тонкая фигура, простая одежда. От неё исходил аромат цветов и травы. В голову пришла картина: цветущий луг, маленькая хижина, счастливая улыбка на её лице, лучистые тёмные глаза и этот шрам...

- Микаса... - обронил он неуверенно, сомневаясь в реальности происходящего и собственной адекватности. - Я пришла к тебе по делу, - строго проговорила девушка, и нотки в её голосе показались ему незнакомыми, чужими. Властная, уверенная, но главное... Счастливая? Определённо, от неё веяло грустью, и в то же время словно обретённым покоем и умиротворением. - Не полагайся лишь на свои глаза, - продолжила она, - я - Микаса, это верно, однако меня привело не желание освободить тебя или отговорить от чего-то. Я преследую совсем иную цель. Строго говоря, я здесь не по своей воле. Во всяком случае, не могла и предположить, что увижу тебя вновь.

Знаешь ли ты, что именно происходит в путях? Что они связывают, как пронизывают четырёхмерное пространство? Как бы то ни было, тебе стоит поверить моим словам, ведь в них заключена непреложная истина. Прародительница Имир обладает огромной властью в путях. Ей под силу скрестить параллели реальностей. Она привела меня сюда, дабы я исполнила её волю. Ты должен внимать, запоминать и соглашаться со всем, что я скажу, даже если мои слова идут в разрез с твоим представлением обо мне, с планом, который ты выбрал для себя, с собственными целями. В противном случае тебе не добиться содействия прародительницы. И не разомкнуть петлю, удавкой сжимающую твою шею раз за разом всё сильнее, снова и снова вынуждающую тебя расстаться с жизнью и потерять всех.

В каком-то смысле, я не та Микаса, которую ты знаешь. И всё же, она - это я. Однако на её плечи возложена непомерно тяжёлая задача, которой мне удалось избежать. Возможно, именно поэтому Имир пришла вчера в мой сон. Она показала мне всё, что произойдёт в моей реальности. И события, грядущие здесь, тоже. Прародительница желает закончить муки, терзающие её саму, освободить потомков от бесконечно повторяющихся страданий, даровать тебе свободу. Поэтому не противься её воле. Других вариантов у тебя всё равно нет. Она сама расскажет тебе обо всём позже, но сейчас многое зависит от твоих действий.

[Микаса пересказывает Эрену события последних глав, стараясь убедить в том, что единственное верное решение - сделать всё именно так и никак иначе. Эмоции на его лице сменяют одна другую. Отчаянье, боль, страх, ярость, беспомощность. В конечном итоге взгляд его разгорается гневом. Микаса, видя это, на миг замолкает. Улыбается печально. В её глазах бездонный чёрный океан, состоящий из одной лишь всеобъемлющей тоски. Эрен сбит с толку. Как реагировать, что говорить... Он в растерянности после её слов, в замешательстве от её взгляда].

- Знаешь, Эрен... В моей реальности ты уже мёртв. Я получила от прародительницы ещё один шанс увидеть тебя в обмен на этот разговор. Вчера я простилась с тобой, а сегодня вижу вновь. Но ты совсем другой. Хотя это не важно. Я чувствую, что под непоколебимой бронёй жестокости и надменности скрывается тот, кого я полюбила много лет назад. Мой Эрен. Я не могу уйти просто так, не коснувшись твоей руки, не ощутив жадного взгляда на своей коже, не разделив в эту ночь с тобой постель. Даруй мне последний раз, пусть это будет прощальным подарком. Ты слышишь, Эрен?

Он смотрел на неё заворожённо всё это время, не веря глазам, не понимая происходящего, не в силах осознать, реальность это или галлюцинация. Но под гипнотическим давлением её глаз, чарующих медленных взмахов густых чёрных ресниц, завораживающих движений полных губ, когда она говорила, он чувствовал, что теряет контроль над ситуацией. Маленькая и хрупкая, эта девушка подчинила его, заставив почувствовать себя псом на привязи, желающим одного - быть рядом с хозяйкой. Как сомнамбула, он сделал шаг, игнорируя вопрос, протянул руку и дотронулся едва осязаемо кончиками пальцев до шрама на щеке. Определённо, это она. Наконец-то можно её коснуться. Столько лет он ждал этого момента, набирался решимости, но так и не смог.

- Теперь можно, - произнесла она, ощущая его робость, и бросилась ему на шею, не желая ни секунды больше бороться с потребностью обладать им снова. Повисла на нём, словно боялась упустить драгоценные мгновения, прижалась грудью к его холодной коже, вдохнула аромат юного тела. - Ты совсем другой, - проронила Микаса, но в голосе её не было разочарования. Она взметнула на него восторженный взгляд, протянула руку, коснулась гладко выбритой щеки, провела нежно по виску дрожащими пальцами, стянула шнурок, освободив длинные, густые волосы, разметавшиеся по его плечам. - Ты такой красивый, - горячо зашептала девушка дрожащими губами.

- Сколько у нас времени? - спросил он взволнованно. - Достаточно, - ответила она. Услышав желаемое, он притянул её к себе, прижал крепко, коснулся изящной шеи, вдохнул жадно запах её волос, закрыл блаженно глаза и тихо произнёс: - Ты очень красивая... Микаса рассмеялась: - А ты такой юный... Такой нежный... Невинный... Отстранившись, ласково провела дрожащими пальцами по его щеке, волосам, обнажённой груди. Он поймал её руку и прижал к своим губам. Стал целовать горячую ладонь, предплечье, шею, добрался до пылающих страстью алых губ, замер на миг, дрожа всем телом. Решившись, впился в них с остервенением, неосторожно кусая, неумело скользя языком между зубами, сплетаясь с её языком, задыхаясь от чувств, теряя самообладание и желая её всё сильнее.

Микаса отступила на шаг, остановила его жестом. Торопливо скинула кофту и стянула через голову верхнее платье, оставшись в тончайшей шёлковой сорочке. Привычным движением скинула с плеч узкие лямки, позволив ткани соскользнуть на пол, представ перед ним в первозданной своей красоте. Эрен задохнулся от восторга, замер на краткий миг, а потом прильнул с остервенением к её пышной, упругой груди, целуя набухшие соски, зарываясь лицом в её волосы, вдыхая полной грудью аромат, сильнее всего ощущавшийся во впадинках ключиц и за ушами. Подхватил её на руки, заставив обхватить себя ногами за талию, кусал шею, разливая по телу девушки жар, сжигая в пламени страсти до костей изящную фигуру, доверчиво прижавшуюся к нему.

Рванулся к скромной, грубой своей постели, опустил её осторожно, трепещущую и содрогающуюся, на колючую простынь, в мгновение ока избавился от брюк, сковывавших распираемый похотью член, и накинулся на распростёртое перед ним тело, покрывая нежную фарфоровую кожу цепочками рубиновых бус, сливовых синеватых лепестков, вишнёвых с подтёками пятен, желая подчинить, пометить, заявить права на неё, не оставив и шанса забыть его, сохранить чистоту, остаться неудовлетворённой.

Микаса стонала, извиваясь на жёсткой постели, звала его громко, провокационно, не смущаясь и не сомневаясь, растворяясь в его вожделении, сгорая в огне собственной страсти. Он вцепился яростно губами в её бедро с внутренней стороны, засасывал, кусал, целовал его до умопомрачения, а насытившись, ринулся дальше, выше, утопив язык в сочившемся нежном бутоне влагалища, резвился им вокруг клитора, вкушая его, словно запретный плод, заставляя девушку кричать и рычать, будто дикий зверь. Не в силах удовлетворить потребность обладать, вскинулся над ней, повалился сверху, проник резким движением внутрь раскалённого от возбуждения отверстия, с готовностью поглотившего его член без остатка, и принялся вбиваться яростно в доверчиво раскрывшееся для него тело под сладострастные, ласкающие дух и плоть оглушительные стоны.

Секунды, минуты, часы, время утратило свою власть над ними, растеряло влияние на их жизнь, исчерпало всякую ценность. С остервенением ударяясь своими бёдрами о её промежность, Эрен будто видел сон во сне и не желал, чтобы он закончился. В какой-то момент они поменялись местами, и Микаса оказалась сверху, повелевая и властвуя безраздельно, заставляя его стонать почти жалобно, выгибая спину и разрывая простынь скребущими по ней в экстазе пальцами, скакала на нём с отчаянным рвением, почти жестокостью, не разделяя больше их тела, соединив их в безумном акте разврата, утопая в эйфории от вожделенного слияния.

Испытав очередной оргазм, девушка рухнула ему на грудь без сил, трепетно слушая его учащённое дыхание, разрезающие тишину громкие стоны, чувствуя, как волнами по инерции продолжает содрогаться его перевозбуждённое тело. Она была довольна. Бесчисленное количество раз он успел кончить в неё. Лишь того ей и было нужно. Цель достигнута, несомненно. Отдышавшись, девушка оттягивала момент разлуки множество тягучих, томительно-сладких секунд, ощущая, как приходит в норму его дыхание, как вздымается широкая, горячая грудь. И вот время вышло.

Рывком поднявшись, она в считанные мгновения накинула на себя одежду. Любуясь, посмотрела на него, раскинувшегося нагим на постели, прекрасного, как сотня ангелов. Улыбнулась горько и счастливо одновременно. - Прощай, любимый, - произнесла с теплотой. Он хотел вскочить, остановить её, удержать, заставить остаться и быть подле себя ещё хоть немного, но собственные ноги не слушались его. Микаса прошептала горячо, бессильная сказать эти слова громче: - Прости меня. Мне придётся уйти. Помни, что я тебе сказала. Не забывай эту ночь. Прощай.

Скрипнула оглушительно решётка, громогласно щёлкнул в замке ключ, словно ставя жирную точку. Будто прекрасный мираж рассеялся, длинный день истаял, сладкий сон подошёл к концу, тонкая фигура за решёткой растворилась, как лёгкая дымка. В воздухе повис аромат разгорячённого тела девушки, чарующий и почти материальный, доказывавший, что случившееся не было бредовой фантазией, сном или плодом больного воображения. Он бросился к решётке, но коридор был пуст. Бессильно сжимая прутья, чувствуя, как внутри разливается тягучая горькая мука, как ледяная змея, ползущая сразу во все стороны, он уронил голову на грудь, ноги его подломились, и тело безвольно рухнуло на колени. Едва различимым шёпотом он произнёс: - Я сделаю это. Прощай.