Bonus-глава
РЕМ
Ночь была такой долгой, что я отчаялся увидеть рассвет. Смерть стала только вопросом времени: я уже чувствовал вкус праха на языке. Мое тело становилось все более хрупким, как поделка из бумаги, как песчаная скульптура. Молитвы больше не помогали. Сколько бы я не шептал их, сколько бы не пытался восстановить связь с Богом, — Он больше не слышал меня. Моя сила была на нуле, это место вытянуло из меня всю жизнь. Я уже знал, что не дотяну до следующего полнолуния.
Стражница явилась бесшумно, как обычно. Коснулась моего лба, и я приготовился гореть заживо, умирать от асфиксии, чувствовать, как неведомая сила снова раздирает мое тело на кусочки. Каждый раз ее пытки становились все изощреннее. Однако на этот раз Стражница решила просто поговорить.
— Жаль, что ты отказался исполнить свое предназначение, Иеремиил. В этой твоей реаинкарнации была особенная сила, особенная мораль, особенная красота. Я не могу вспомнить ни одно существо, которое вынесло бы столько пыток и не сошло с ума. Которое погибало бы каждую ночь в страшнейших муках, но так и не согласилось бы даже на маленький компромисс. Кто ты, Рем? Что ты? И неужели твоя любовь к этой женщине так сильна, что ты готов принести в жертву даже Баланс Добра и Зла?
Стражница и так знала ответы на все свои вопросы. Она была способна проникнуть в мою голову так же легко, будто та была открытой настежь комнатой. Однако сегодня ей доставляло удовольствие создавать иллюзию доброты. Сегодня она разыгрывала чуткость и желание понять меня. Ее рука снова легла на мое лицо, и я открыл глаза, силясь рассмотреть ее во мраке.
— Ты хотел бы увидеть ее снова, свою любовь, не так ли, Иеремиил? — поинтересовалась она. — Больше ничего в жизни ты не хочешь так сильно, как увидеть ее. Не говоря уже о том, чтобы коснуться, заняться с ней любовью, услышать ее голос... Так? Отвечай!
Стражница щелкнула пальцами, и внезапно я услышал страшный треск: это лопнул мой череп, оказавшись под прицелом силовой вибрации. Головная боль расколола мое сознание надвое, конвульсии прошили тело. Я знал, что Стражница через пару минут снова сделает мой череп целым — только чтобы чуть позже сломать снова. Она будет играть со мной всю ночь, в надежде, что я сдамся и соглашусь убить Селесту.
Но этого никогда не случится. Даже если мне придется умирать каждую ночь до скончания времени.
— Ты хочешь увидеть ее снова?
— Да, — прохрипел я, рассчитывая, что честность купит мне немного сострадания.
— Тогда смотри, — Стражница склонилась надо мной и улыбнулась безумной, ледяной ухмылкой. — В последний раз.
Ее лицо стало стремительно приобретать черты Селесты и вот, мгновение спустя, передо мной была моя невеста — ее точная копия. Я не смог бы отличить оригинал от подделки. Меня вдруг затрясло. Ее близость оказалась шокирующе, болезненно, невыносимо прекрасной. Я мог вынести какие угодно пытки, но склоненное надо мной лицо Селесты вдруг заставило меня плакать. Слезы полились по моему лицу, хотя мое тело было иссушено так сильно, что могло бы рассыпаться от удара.
Стражница положила руку мне на щеку и зашептала слова любви. Ласковые, пронзительные в своей простоте. Мне показалось, что рай не так прекрасен, как эта иллюзия. Я был почти благодарен ей за то, что она позволила мне увидеть Селесту в последний раз и ощутить ее близость. Но волшебство продлилось недолго. Лицо Селесты начало стремительно меняться. Сначала оно состарилось, изменилось до неузнаваемости, а потом начало разлагаться. Почернело, раздулось, куски плоти начали сползать с него, как мякоть испорченного фрукта. Только глаза продолжали светиться — элетрически-голубые, как топаз.
Я ощутил ужасный смрад — запах разложения и смерти. Стая невесть откуда взявшихся мух облепила лицо Стражницы. Она продолжала шептать мне нежности, поглаживая мою щеку:
— Моя любовь, мой милый... Я знаю, ты так устал... Отдохни в моих объятиях...
Она склонилась надо мной, обхватила полуразложившимися руками, прижалась ко мне грудью, больше напоминавшей испорченное мясо, нежели человеческое тело. Стражница глумилась надо мной, над моей любовью и воспоминаниями. Архангелу не пристало испытывать ненависть или желание убивать. Но в ту секунду, клянусь Богом, если бы я мог, я бы размозжил ей голову.
Стражница забралась на меня верхом, и меня охватило сильнейшее отвращение.
— Отдохни в моих объятиях... Я нравлюсь тебе? Скажи, что ты любишь меня... — шептала она голосом Селесты. Безумная улыбка не сходила с ее лица.
— Проклятая тварь, — выдохнул я. Собрав последние силы, я потянулся к ней, чтобы сбросить ее с себя, но та только рассмеялась. Слюна вперемешку с гноем капала из ее рта мне на лицо.
— Надеюсь, твоя последующая реинкарнация будет посговорчивей, — последнее, что я услышал, все глубже увязая в пустоте. Черт, стражница еще ни разу не заставила меня терять сознание, но на этот раз ей это удалось...
***
Моим первым инстинктом было сбросить с себя тело Стражницы — и внезапно я нашел в себе достаточно сил, чтобы бороться. Нужно было только выбросить руку вперед и схватить ее за горло, но оглушающий вопль Блисс остановил меня:
— НЕТ, Рем! Замри. Не смей. Она не угроза! Я привела к тебе спасение!
До сих пор эта темница гасила любой сигнал от Блисс. Я не слышал ее здесь, а она не слышала меня. Вот уже много, много дней. Поэтому был уверен, что ее голос мне попросту мерещится. Или же, матерь божья, к моему телу прикасался кто-то, кто был ее проводником. Но кто, черт возьми, мог прийти сюда за мной?
— Я привела к тебе спасение, — повторила Блисс. — Слышишь?
— Селесту? Она здесь?
— Это не Селеста. Но ты найдешь сходство, если захочешь.
Я открыл глаза и понял, что никакой стражницы тут нет. На мне сидела девушка, которую я видел впервые в жизни. Ее сходство с Селестой было просто феноменальным, но в ту секунду я списал все на свою съехавшую психику...
— Пожалуйста, помоги мне, — сказала незнакомка. — Я не смогу, если ты не поможешь мне.
«О чем она?» — спросил я у Блисс, и та фыркнула в ответ.
«О том, что для секса нужны двое, Рем. Просыпайся и возьми дело в свои руки».
«И она готова заняться этим... со мной?» — снова спросил я, разыскивая в глазах незнакомки панический страх и отвращение. Я знал, что выгляжу, как мумия. Как реликвия в археологическом музее.
«О, она готова, — ответила Блисс. — Остальное за тобой».
Я не знал, чем Блисс соблазнила ее, но должно быть, она пообещала этой девушке полмира, потому что трахнуться с кем-то, вроде меня, — было испытанием. Пределом, на который мало кто способен.
— Можно мне поцеловать тебя? — сказала незнакомка, прерывисто выдыхая.
Ее голос дрожал. И руки, которые она положила мне на грудь, — тоже. Ей было страшно, но она сумела подчинить себе свой страх. Ее лицо было решительным — как у солдата, которому предстоит совершить смертельную вылазку. В нем не было нежности или любопытства — только готовность побыстрее начать и побыстрее закончить. Надеюсь, Блисс действительно пообещала ей много, а не просто привела сюда под дулом пистолета.
— Только, если ты сама этого хочешь, — ответил я.
«Не важно, хочет она этого или нет, самое главное, что она готова! — раздраженно бросила мне Блисс. — И тебе нужно пользоваться этим, потому что эта женщина, черт возьми, — твой последний шанс!»
Я и сам знал, что она — мой последний шанс. Что если она уйдет отсюда, не позволив мне притронуться к ней, то мне конец. Но все же я должен был понять, кто она и каким потенциалом обладает. Мне понадобится очень много энергии, чтобы выбраться отсюда, но если я возьму за раз больше, чем у нее есть, — она погибнет.
«Не погибнет. Она очень, очень сильная. Столько энергии ты еще не видел в одном человеке, — вмешалась Блисс. — Могу поспорить, ты чувствуешь себя уже настолько хорошо, что мог бы встать. А ведь она всего лишь поцеловала тебя. Один раз».
Я и правда чувствовал себя неплохо. Волны неведомой мне энергии уже расходились по всему моему телу — горячие, пульсирующие. Однако, если Блисс лжет и энергии в этой девушке не так много, то та рискует. Сильно.
Я заглянул незнакомке в глаза. Страха в них уже не было, но и желания тоже. Если бы она могла просто уйти отсюда, то уже сделала бы это, и только фантастические обещания Блисс удерживали ее тут.
— Мне сказали, что ты умрешь, если я не сделаю это, — сказала она.
Окей. Фантастические обещания Блисс и... капелька сострадания.
— Это правда, — ответил я, все больше увлекаясь разговором с ней. У нее был удивительный голос, мягкий, как подтаявшее мороженое, с бархатным низким тембром. Мне хотелось слушать его, и я вдруг поймал себя на мысли, что сначала слушаю тембр, и только потом — слова.
— Так я продолжу? — спросила она. — Мне как-то неловко без разрешения. Раньше начнем, раньше закончим.
Мне понравилась ее отстраненность и самоконтроль. Будто речь шла о некой сделке. Я кивнул, и девушка склонилась надо мной, одурманив меня ароматом своей кожи и волос. Она пахла жизнью, силой, свободой. И ее сходство с Селестой снова поразило меня. Но имя, которое я услышал, когда она представилась, было мне незнакомо, и моя интуиция сразу затихла. Тогда я даже представить не мог, что Блисс в своей решимости спасти меня может зайти настолько далеко. Настолько, черт возьми, что я захочу убить ее, когда узнаю правду...
Незнакомка поцеловала меня, и я в ту же секунду ощутил, что она не просто энергетически сильна. Ее энергия ко всему прочему была особенной — чистой, как кристал, и взрывной, как бензин. Я мог бы поглощать ее без остановки. Тем более, что был так слаб и вымотан, что едва соображал.
«Так-то лучше, — удовлетворенно отозвалась Блисс. — Хочешь я сделаю ее похожей на Селесту?»
«Побереги силы», — ответил я ей, вдруг полностью теряя нить разговора. Поцелуй был прекрасен и ужасен одновременно — как и предстоящая близость. Прекрасен как вещь в себе и ужасен как акт предательства. Но после бесконечных пыток я был готов на все, даже трахнуться с драконом. Если Стражница больше никогда не сможет расколоть мой череп, и для этого мне нужно всего лишь забыть, что я сплю не со своей невестой, то, черт возьми, я сделаю это. Столько раз, сколько понадобится. Иначе, я подохну в этой ловушке, как загнанное животное.
Я поцеловал Саванну, оценивая ее энергетический потенциал, и понял, что торопиться нельзя. Опустошить ее и ненароком убить было бы просто бессмысленной жестокостью. Черная магия, запечатавшая мою темницу, уже начала выматывать ее. И головокружение и слабость уже дали о себе знать, хоть она и отказывалась в этом признаться.
«Я хочу, чтобы ты позаботилась о ней, оберегала сон и помогла ей прийти снова, когда она поднаберется сил, — сказал я Блисс. — По-другому не будет».
«Она может не захотеть прийти к тебе снова! Вот в чем проблема».
«Она придет», — закончил я, заглядывая Саванне в глаза. Напряжение наконец ушло, настороженность ушла. Она расслабилась, мягкое сияние преобразило ее лицо. Ее губы раскраснелись, румянец тронул щеки. Ей понравился поцелуй, черт возьми. А значит, она вернется.
Мы договорились встретиться снова, и она почти дошла до двери, но передумала в последний момент. Вернулась и снова прижалась губами к моим губам:
— На случай, если я задержусь, — шепнула она.
Этот поцелуй был еще лучше предыдущего. Но больше всего меня поразило другое: я вдруг различил едва заметный, исходящий от ее одежды запах авиационного топлива, и внезапно он показался мне самым прекрасным на свете. Нашивки на ее комбинезоне я рассмотрел давно: она точно служила в армии, но в ту минуту я понял, что она еще и летает на самолетах. Или точно имеет к ним какое-то отношение. Так вот почему одно ее присутствие так сильно напомнило мне о небесах, о свободе...
Внезапное предчувствие, что ей могут не позволить вернуться, вдруг напугало меня до чертиков. Под протестующие вопли Блисс, я коснулся ее шеи и дал Саванне оберег. Он забрал все, что я успел накопить от поцелуя, выгреб все подчистую, но я не мог оставить ее без защиты. Если она вернется, у меня будет все. А если нет — то те крохи, которые я скопил, мне все равно не нужны.
«Позволить простой смертной решать твою судьбу — до сих пор я думала, что видела все, Рем!» — разочарованно протянула Блисс.
«По-моему из нас двоих обычно я занудствую? — усмехнулся я. — Доверься мне. Она вернется. Но ей нужна защита. По крайней мере пока я не смогу снова держать кинжал в руке... Боже, только дай мне дожить до того дня, когда я смогу взяться за оружие...»
«Бог не слышит тебя в этой темнице, Рем. Тут у тебя есть только я, — Блисс помолчала и добавила: — И она».
Вообще-то это больше, чем я мог мечтать.
***
Когда стражница явилась снова, я понял, что пытка будет особенной. Она позволила себе улыбку, а улыбка не предвещала ничего хорошего — только нечто, что заставит меня умолять о смерти. Ее рука снова коснулась моего лба и я вдруг увидел Пейна. От моего пса, как и от меня, практически ничего не осталось. Его истязали так же страшно. Сжигали заживо, бросали на металлические колья, раздирали на мелкие кусочки, только чтобы потом соединить их вместе и продолжить пытку.
Вой Пейна стоял у меня в ушах, меня трясло от ненависти, но я пытался сосредоточиться и разглядеть, где именно они держали его. Потолок был низким, поросшим плесенью, — значит это северная сторона здания. Возможно подвал, потому что вместо каменного пола под лапами Пейна крошилась земля... А потом я вдруг увидел и другие обрывки воспоминаний Стражницы. Мучения не только Пейна, но и других ее жертв. И одна из них внезапно показалась мне знакомой. Эта была Саванна. Она осмелилась перечить Стражнице, осмелилась атаковать ее, протестуя против выдворения. Я засмотрелся. Видеть, как простая смертная вступает в схватку со смертельной сущностью, было все равно что смотреть на сражение синицы и тиранозавра. Саванна была быстрой, отчаянной, с восхитительной реакцией, но Стражница едва не убила ее одним движением пальца. Темная энергия рассекла воздух, и Саванну швырнуло об стену с такой скоростью, что ее череп чудом остался цел.
Но простой победы Стражнице было недостаточно. Стоя над безжизненным телом, она снова двинула пальцем, шепнула губами несколько слов — и я увидел знак, проступивший у Саванны на лбу.
Стражница прокляла ее.
Эта мстительная, безумная, яростная тварь прокляла эту девчушку только за то, что та посмела замахнуться на нее. И это было не простое проклятие, сулившее неудачи или недуг. Она обрекла Саванну на поистине жестокую смерть: ее тело будет разорвано на мельчашие кусочки, а останки сгорят в огне. Неизбежно. Неотвратимо. Скоро.
Я глядел на эту картину, не в силах поверить в подобную жестокость. Ладно я, ладно Пейн, мы все были замешаны в это противостояние, — но она, простой человек?! За что?!
Ярость поглотила меня и, подпитанный энергией последнего поцелуя, я выбросил вперед руку и сомкнул пальцы на горле Стражницы. Она не ожидала от меня подобной скорости и мощи, и не успела отпрянуть. Ее шея хрустнула, как стебель тростника, и я отшвырнул ее от себя. Та рухнула на пол, меняя в конвульсиях лики. Она превращалась то в Селесту, то в мою мать, то в Саванну. Потом ее тело вспыхнуло и загорелось темно-синим огнем, источая резкий запах серы и разложения.
Я поднялся на ложе, испытывая страшное головокружение. Мой бросок забрал мои последние силы, и я не знал, протяну ли до прихода Саванны. Господи, пусть она придет скорее. Пока Стражница мертва и Орден не прислал новую, у нас есть шанс выбраться отсюда. Маленький, но шанс.
Труп Стражницы рассыпался в пыль. Ветер — черт знает откуда взяшийся здесь! — размел ее прах по всей темнице, осыпал меня им с ног до головы. Я сделал вдох и почувствовал, что ее останки токсичны, как цианид. Смерть таки настигла меня. Мир закружился, потемнел, и я начал проваливаться в черную пустоту, рассвеченную аметистовыми всполохами.
Вот и все.
Я проиграл Ордену.
***
Неведомая сила тащила меня со дна темноты на божий свет. Я стремительно двигался на звук голоса, который был прекраснее всего на свете. Казалось, что если я найду обладателя этого голоса, то все мои скитания сразу закончатся. Прекратится боль и отчаяние, развеется мрак и ужас ночи. Этот голос звал меня, умолял вернуться, и я не смел ослушаться.
Последние секунды перед возвращением были сложней всего. Телу словно пришлось пробивать толстую корку льда на поверхности реки, проталкиваться сквозь режущие края и ледяные глыбы — но все же я вынырнул, задыхаясь и морщась от боли.
На мне лежало тело Саванны, и она была на грани отключки. Ток прошел через нее тоже, обжег ей руку до самого плеча. Ее сердце потеряло правильный ритм, пульс грохотал, волосы пахли дымом.
Она только что вернула меня с того света, черт возьми. Блисс была проводником и искрой, но своей энергии в ту минуту у нее почти не осталось. Всю эту термоядерную мощь сгенерировала Саванна. Ее чувства. Ее сердце. Ее желание спасти меня.
Ангел-хранитель? У меня? Я никогда не думал, что он может появиться. Однако вот он — лежит на мне, обняв руками, как крыльями.
Моя глаза привыкли к полумраку и первое, что я разглядел — был знак проклятия на лбу Саванны. Широко раскрытый глаз с расходящимися во все стороны лучами ресниц, словно золой нарисованный. Уже ничто не сможет смыть его — до самой ее смерти, пока проклятие Стражницы не исполнится.
Она совсем ослабла, и боль обожженной руки была такой сильной, что ее зрачки сузились до размера песчинок. Но она собиралась вытащить меня отсюда, чего бы это ни стоило. Сквозь стены, огонь и черную магию. И в тот момент я понял, что какой бы короткой ни была ее жизнь — я просто обязан вернуть ей долг. Мое сердце занято, но все остальное — мое покровительство, моя магия, мое оружие — будет в ее распоряжении до самого последнего дня.
Саванна склонилась надо мной и прижалась губами к моим губам. Энергия выплеснулась на меня шелковым, сияющим водопадом. Проникла внутрь, оживляя каждую клетку моего тела.
— Как это ощущается? — спросила она.
— Как небо, — ответил я, потрясенный силой собственных чувств.
Пару минут назад я был на том свете, а сейчас ощущал в себе больше жизни, чем когда-либо. Я еще не встал на ноги и пока не успел сделать ни шагу из этой темницы, но уже знал, что победа на моей стороне. Звезды сдвинулись, новое будущее обозначено, Феникс поднялся из пепла. Еще один поцелуй — и у Ордена не будет ни единого гребаного шанса одолеть меня.
***
***
***
Нож, воткнутый в тело моей гарпии по самую рукоять, переливался искрами. Их было слишком много внутри и они были слишком яркими. Я уже знал, что не смогу забрать всю эту энергию, не разрушив порядок мироздания и свою собственную душу. Ничто не будет прежним, если я решу увести Агони у смерти. Пострадают все, кто находится рядом со мной — Саванна, Блисс, Пейн, Черничка и сама гарпия. Мы все заплатим цену. Темная энергия отравит каждого и нас, и я не знаю, сколько времени нам понадобится, чтобы оклематься...
«Нож впитал столько темной энергии, что не знаю, останемся ли мы все живы, когда она польется обратно, — шепнула мне Блисс. — По-видимому, эта женщина была в ярости, когда атаковала Агони. И этой ярости было так много, что она убила бы целое войско».
Теперь я и сам все видел. Блисс давно предупреждала меня, что Селеста не та, кем кажется. Но ее талант, сила характера и энергетика свели меня с ума. Я никогда и ни в ком не встречал столько красоты и совершенства. Но нож, воткнутый в грудь моей гарпии, ясно сказал о том, что среди этой красоты и совершенства затерялось нечто жуткое. Нечто, чего я не видел в упор и не хотел видеть. Смертельная игла среди шелковых простыней...
«Рем, будешь оплакивать свою любовь потом. Сейчас не время, — ворвался в мое сознание Пейн. — Что касается Саванны — ей тут не место. Она рискует».
Пейн был прав, но заставить ее уйти не смогла бы никакая сила в этом мире. Она была настолько упряма, что смогла бы утомить саму смерть. Железная решимость отразилась в ее глазах, когда она посмотрела на меня. Словно спасти гарпию, как когда-то меня, было делом всей ее жизни. И в этот момент я понял, что влюбился. Не так, как когда-то в Селесту. Не рухнув с головой в водоворот яркости и красоты, а медленно растворившись в том невероятном чувстве, которое она дарила мне снова и снова, где бы мы не оказывались, в какие бы передряги не попадали, — уверенность, что она прикроет меня со спины, рванет за мной в ад, будет сражаться плечом к плечу и не даст умереть — ни мне, ни тем, кто нам дорог. Она была воплощением верности — такой, какую я встречал только у тотемных животных, но не у людей.
«Вот еще бы упрямства слегка поменьше», подумал я, не желая признаваться в том, что ее упрямство — моя любимая черта.
— Саванна, если ты почувствуешь, что больше не выносишь, то выбирайся из ямы и беги. Движение поможет тебе прийти в себя и развеять боль. Поняла?
— Так точно, — отозвалась она по-армейски сухо, вдруг полностью доверившись мне, и я подумал, что ее покорность тоже заводит меня. Безумно. Черт, кажется, мне нравилось в ней абсолютно все. И только сейчас, когда мою любовь к Селесте вырвали из меня с корнем, я признался себе в этом.
Но не слишком ли поздно? Был ли у нас шанс, или его не стало еще до того, как мы познакомились? Знак проклятия на лбу Саванны становился все контрастнее с каждым днем, Орден все сильнее сжимал вокруг нас когти, и я почти потерял гарпию — свое самое мощное оружие. Есть ли смысл бороться за любовь, когда проиграл все остальные битвы?
Агони открыла глаза и посмотрела на меня в упор, изо всех сил сопротивляясь смерти. «Всегда есть смысл бороться, — прочел я в ее взгляде. — Всегда».
Все ее тело было покрыто глубокими ссадинами, перья вырваны до мяса, когти на лапах были вывернуты и сломаны. Такое большое число ран говорило только об одном: моя гарпия продолжала сражаться, даже уже когда была смертельно ранена и не могла взлететь. С ножом в груди.
Саванна сжала мою руку, ощутив мое отчаяние. Я поднял голову и наши глаза встретились. Если нам удастся спасти Агони и темная энергия не сведет нас с ума, я попытаюсь откупиться от проклятия Стражницы и выторговать нам немного ясных дней. Ничто не страшно, когда награда столь велика. Ни боль, ни черная магия, ни чудовища, таящиеся во тьме, ни равнодушие Господа, ни молчание ангелов.