вместо тысячи слов
Сквозь зашторенные окна, едва ли пробивался свет. На улице было всё ещё темно, но время близилось к рассвету. Сумерки такое волшебное время. Комната была в светлых тонах, как и те шторы. Будь они темнее, было бы совсем темно, хоть глаз выколи. Русоволосый парень подошёл к окну, раздвигая шторы и открывая окно на проветривание. Комнату и лёгкие тут же заполонил свежий утренний воздух.
Хан и Минхо всё ещё не спали. На часах было пять утра. Они знатно испоганили себе режим сна. Всю неделю они то и делали, что гуляли, спали и ели. Вроде такое скучное времяпровождение, но это то о чём они мечтали очень долгое время. Вот начнётся новая неделя, а по её окончанию они вновь разъедутся и будут видеть друг друга лишь через экран телефона. Всего лишь две недели. Всего лишь две. А хотелось целую вечность.
Хотелось проводить время за банальными рутинными делами. Вместе просыпаться, сонно жмурясь, и разглядывать опухшие ото сна лица друг друга, убирать с глаз запутанную челку. Вместе чистить зубы, толкаться у зеркала, и давиться пастой от смеха. Вместе готовить завтрак, решать что на этот раз приготовить, хотя готовить будет Джисон, а Минхо стоять сзади прилипнув к его спине, и заключив руки в замок на его торсе. Вместе гулять, пусть просто несколько часов ходить куда глаза глядят, после чего забрести в какое-то кафе, и заказать чай и кофе, потому что Хан не любит чай, а Минхо его просто обожает. Вместе не понятно куда деть весь день, ведь время друг с другом так быстро летит. Вместе завалиться домой, по очереди принять душ, переодеться и вместе завалиться на кровать, сливаясь в одно целое. Вместе часами лежать и греть друг друга, дышать друг другом, слушать друг друга, обнимать. Вместе уснуть.
Так проходили их дни. Вместе. Хотя не сказать что первые дни так проходили. Было тяжело привыкнуть к тому что человек, с которым ты общался лишь по телефону, временно живёт с тобой. Было тяжело перебороть неловкость и смущение, сделать первый шаг, сквозь страхи и сомнения сделать что-то не так. Оба тысячу раз говорили, как смело будут друг друга касаться. Но вся решительность мигом испарилась, заставляя нервничать и потеть, даже от осознания того, что они успели друг другу на говорить в порыве приливов нежности и смелости.
Хан с грустной миной отошёл к окна, и сел на край кровати, полностью игнорируя взгляд старшего. С каждым днём тому становилось всё грустнее, от того что скоро прийдётся расстаться и разъехаться. Всё портит гребаная учёба и другие обязательства. А всего-то хотелось ничего не делать.
Брюнет аккуратно подполз к младшему, и нежно коснулся его плеча. Когда их глаза встретились, Минхо посетила мысль, что случилось что-то непоправимое, что-то плохое и ужасное. Волнение гнусной тучей окатило комнату, и давило на плечи тяжёлым грузом. Они так и молчали оба, не находя слов, что спросить и что ответить. Они ещё так много не успели, а обещали очень много. Две недели слишком мало. Две жизнь мало. Вечности мало. Жадность не знала предела.
Минхо сел напротив парня и со всей искренностью смотрел в глаза. Когда-то они пообещали друг другу выплакаться в плечо. Хотя оба кривили в лицо, представляя что помимо слёз будут течь и сопли, и будет тяжело дышать, будут странные звуки по типу всхлипываний и заикания. Нужно быть полным дураком, что бы не читать эмоции на лице у любимого человека. Даже когда их яро пытаются скрыть, всё должно быть предельно ясно. Джисон вот вот расплачеться. Но не может себе этого позволить. Не хочется всё портить, должно быть лишь хорошее. Хотя оба знают, как порой важны такие моменты, ведь потом легче. Сначала сопротивляться, препираться и отрицать, а потом с лёгкостью быть дальше.
Рука старшего невесомо прошла по светлым волосам, останавливаясь на затылке. Затем переходя на мягкие и цепляющие взгляд щёки. Одна из любых вещей Минхо. Пусть Хан их не любил, но он об этом забывал, каждый раз когда Минхо беспрерывно их целовал, моментами кусал, и постоянно тёрся об них носом и вечно тянул к ним руки. Светловолосый взялся за его руку и сжал убирая с лица. Этот жест сказал больше чем тысячи других слов, заставляет щипать глаза и колоть нос. Но Минхо и не думал останавливаться, он уже твёрдо всё решил. Поэтому продолжает того провоцировать, и снова тянутся к его лицу и волосам, незаметно пододвигаясь всё ближе и ближе. Хан трясущимися руками впивается в запястья брюнета, часто моргая и смотря куда-то сквозь руки.
Он не хочет плакать. Но и идти против парня тоже. Вдруг тому надоест, он молча встанет и уйдёт. Сомнения снова перечёркивают собой все те моменты, когда они терпеливо друг к другу относились. Время кажется тянется до жути долго, а солнце по-прежнему не светит в каждое окно. Свежий, холодный воздух заставляет обоих поежится, и Минхо тянет младшего к середине кровати, ведь по полу тянет холодный воздух, а Хан без носков. Аккуратно укрывает того одеялом, и не меняя местоположения терпеливо смотрит в опущены глаза, на подрагивающие ресницы. Но как никак, терпение рано или поздно заканчивается.
Парень ближе садится и сгребает русого в объятия. Что заставляет лишь сильнее взгрустнуть, слезится глаза и задержать дыхание. Минхо понимает, что сам вот вот расплачется, ведь сейчас весьма не приятный момент. Но он помнит слова Хана о том, что если кто-то будет плакать вместе с ним, он изменит позицию, и станет успокаивать. Слов совсем не находится. Их было сложно подобрать и через переписку, но сейчас страшно ещё что-либо говорить, боясь что голос дрогнет. Сегодня должен плакать лишь один.
Минхо пробирается под одеяло, и поглаживает спину, вдоль позвоночника. Так тепло, что хочется уснуть. Ноги как-то не понятно сплелись между собой, что бы быть друг к другу ближе. Голова Джисона утыкается в плечо брюнету, пряча там глаза. Так спокойно и тепло, что оба тела расслабляются. Но старший продолжает бегать руками то по спине, то по волосам и шее. Руки Джисона сжимают футболку старшего до побеления костяшек, нужно было за что-то зацепиться руками. У него была плохая привычка, ему всегда хотелось расцарапать себе лицо, ухватиться за что-то руками и прийти в себя с помощью боли. Он боялся причинит боль старшему, или себе, ведь Минхо будет злится и волноваться. Футболка идеальный вариант.
Спокойная атмосфера и успокаивающие касания брюнета трогали до глубины души. Как же приятно ощущать и дарить друг другу этот трепет. Плечо Минхо намокает от солёной жидкости, но парень ничего не слышит, лишь тяжёлое дыхание младшего. В горле появился ком, отдавая глухой болью по всему телу, и разрывая горло. Минхо глотает вязкую слюну, нет, ком. А Джисон выпускает вместе со слезами и рваным выдохом. Его прорвало словно плотину с водой, каждый раз казалось что он плачет так много впервые. Губы дрожат, хватая воздух, ведь носом дышать уже просто невозможно. Слёзы кажутся невыносимо горячими и жжёт веки, греют плечо брюнету.
Минхо бесшумно пускает пару слёз, но смахивает их. Не сейчас. Дабы не показывать как его руки трясутся, он сильно сжимает в объятиях парня. Короткие всхлипы и хрипота вырывались с открытого рта светловолосого. Он старается как можно тише вдохнуть, без противного звука внутри носа. Минхо отстраняясь, от чего становится невыносимо холодно, тянется к тумбе за салфеткой, и вручает её младшему. Джисон минуту смотрит, но тут же жмуриться когда старший тыкает в нос салфеткой, и требовательным взглядом заставляет сморкнутся. Через стыд и не хочу, он выдыхает. Комфортно.
Глаз цепляется за мокрое пятно на плече брюнета, и вызывает сильное желание, произнести тысячи извинений. И руки тянутся стереть мокрые следы от слёз, но их останавливает старший. Он всегда говорил не тереть глаза, станет хуже. Минхо мягко касается щёк, и наклоняется расцеловать все участки лица младшего, где ранее текли слёзы. Смущаясь от такого действия, он берёт Джисона за затылок, и прячет в сухое плечо. Точнее прячет своё красное лицо. Вряд-ли его видно через тусклое освещение. Младший снова хватается за футболку, жмурясь, снова глаза щиплет.
Хотелось плакать от всего. От осознания что у них осталась лишь неделя. От трепетного отношения к себе. От тех смущающих и нежных поцелуев поверх слёз. Больше не было грустно, и хотелось плакать от счастья. Верно. Становится легче. Они провели тысячи счастливых минут, и тысячи грустных секунд. Одну неделю с улыбками, и один час в слезах. У них ещё есть тысячи минут на счастье и тысячи секунд на слёзы. Ещё одна неделя и один час.
Будет грустно при расставании, и радостно при следующей встрече. Ещё тысячи часов в разлуке, и вечность вместе.