Сны из прошлого

Alphaville - "Forever Young"🎶
Kelly Clarkson - "Because of You"🎶
Fabrizio Paterlini - "Fire"🎶

****

— Не думал, что у тебя есть собственная квартира, — прокомментировал Чонвон, оглядываясь по сторонам.

— Скажем так, мне очень повезло с богатыми предками, — усмехнулся в ответ Джей.

После того как он отвёз всех по домам, он вновь повернулся к Чонвону и тихо вымолвил: — Предложение всё ещё в силе, — на что тот лишь кивнул, со слабой улыбкой соглашаясь.

Пока Чонвон с интересом осматривался, Джей всё ещё был в глубоких раздумьях. Тревожило его буквально всё. Особенно Сонхун… Джею казалось, что всё позади; казалось, что его друг постепенно, но верно приходит в себя. Но Джей просто обманывал себя. Хун застрял. Он влюблён до потери памяти. А ведь у него был стопроцентный шанс с той красивой блондинкой, которая явно запала на Сонхуна, но что тот сделал в итоге? Правильно, провёл пьяного Сону до самой двери общежития. И плевать Хуну хотелось на то, что Ким обвиняет его во всех грехах мира. Похоже, что Сону и правда не в себе… И если бы не Джейк, который вежливо закрыл дверь прямо перед носом Сонхуна, тот бы наверняка зашёл в комнату и уснул бы рядом с ним, ей-Богу. А Хисын… В этом парне не было изъянов, если бы он не относился к девушкам настолько беззаботно. Он может влюбиться в какую-то барышню, а на следующий день переспать с первой встречной, чтобы развлечься.

Хисын хорош как друг, но как парень… это ещё нужно будет подумать, прежде чем связаться с ним.

Чёрт, почему Джей должен вообще переживать о них? Вот бы перестал париться о своих друзьях, и, наверное, жизнь бы стала намного легче.

— Что такое? — тихий голос прерывает тишину.

Пак совсем забыл, как в порыве эмоций предложил Чонвону поехать к нему домой. Джей просто устал… От девушек, с которыми никак не получается; от друзей, которые приносят ему лишь головную боль; от Сону, который непонятно из-за чего заставляет его не на шутку переживать. И это совсем не смешно, учитывая, что они не ладят.

Какой придурок будет волноваться о своём враге? Кажется, Джей и правда редкостный идиот.

Паку так хочется забить на всё и быть только с Чонвоном… Почему именно он? Да всё просто. С ним легко и комфортно. С ним можно отвлечься. С ним можно поговорить обо всём на свете. С Чонвоном Джей перестаёт о чём-то переживать, потому что понимает, что забота взаимная. Ян о нём заботится. По-своему. Так никто ещё не делал.

Джей привык к тому, что вечно печётся о своих близких. Переживает, прикрывает их задницы, пытается решить их проблемы, ругать, если они сделали что-то не так, вытаскивать из депрессии, если это нужно, поддерживать и быть рядом, когда совсем уж тяжело. Джей принимал это как должное. Но с тех пор, как Чонвон появился, всё будто бы изменилось. Словно появился человек, который реально переживает о нём. Ян желает ему доброго утра и спокойной ночи почти каждый день; отвлекает его от мрачных мыслей, когда тот приходит к нему в бар; умеет подбирать правильные слова поддержки, когда совсем уж плохо; просит взять зонт, если обещают дождь; пишет ему, чтобы он оделся потеплее, если на улице холодно; однажды даже отправил курьером приготовленный им пирог, когда Джею захотелось сладкого; и каждый раз угощает его бесплатным кофе.

Джей не привык к такому, но Чонвон…

Звучит очень банально, но Ян Чонвон не такой, как все.

Такого друга у Пака ещё не было.

— Прости, я задумался, — выдохнул Джей, с лёгкой улыбкой оборачиваясь к нему. И вдруг ему стало так непривычно. Обычно они встречались в баре или в каких-то шумных местах, но в такой атмосфере ещё не оказывались.

Ведь дома было так тихо, и каждый звук буквально резал тишину. С Сонхуном и Хисыном обычно не бывает так неловко. И сердце не бьётся сильно в груди… Так странно ощущать себя таким взволнованным.

Пак пошёл на кухню, чтобы угостить гостя чем-нибудь. А то сам позвал, а ведёт себя отстранённо.

— Чонвон-а, хочешь чего-нибудь выпить? — крикнул он из кухни, подходя к кухонному гарнитуру. В верхнем шкафу были разные виды чая и кофе, а Джей даже не имел понятия, что может понравиться Яну. А ведь он совсем не знает о его предпочтениях.

— Чон… — он, так и не услышав ничего в ответ, хотел было ещё раз позвать друга, как почувствовал чьё-то присутствие сзади.

— Воды, пожалуйста, — Чонвон почему-то перешёл на шёпот, заставляя Джея замереть в растерянности. Что же это?.. Почему он так взволнован? Обычно с Сонхуном или с Хисыном так не бывает, ведь они частенько приходят к нему и нагло рушат его покой. Особенно Хисын…

— А можно тебя.

Кажется, у Чонвона самые красивые глаза, которые Джей когда-либо встречал. В них ему иногда хочется утонуть, честное слово.

****

Сону всё ещё не понимал, что именно имел в виду его брат, размышляя, не нес ли тот очередной бред из-за усталости, но быстро отвлекся от этих мыслей, решив прийти в себя ради Чонсона. Ведь он хотел сделать его день рождения самым лучшим, наполнив его яркими моментами и смехом, несмотря на собственные тревоги и недоразумения.

О Сонхуне хотелось думать в последнюю очередь. А лучше — вообще не вспоминать. Он и так испортил ему жизнь лишь одним своим существованием. По крайней мере, тот пообещал, что оставит его в покое, если Сону придёт в себя. Ким нашёл в себе силы, чтобы встать, умыться, поесть и набраться сил поскорее.

Сону целую неделю не ходил в школу. И, видимо, этим заставил волноваться Чонсона. Ещё вчера Ким вздрогнул от того, что кто-то начал кидать в окно мелкие камни. И не нужно было быть глупым, чтобы сразу не понять, кем это было.

Это был Чонсон, который спрашивал, всё ли с ним в порядке. А ещё он предложил прогуляться по берегу по традиции, однако Сону отказался, потому что ему было плохо. Было достаточно темно, поэтому он так и не смог увидеть эмоции на лице Чонсона, однако по тону голоса стало понятно, что его другу стало грустно. Тем не менее, они решили встретиться в день рождения Чонсона возле берега.

Сону пытался быть как раньше. Мыслить позитивно и не поддаваться негативным мыслям, однако у него всё плохо получалось.

Благо брат не показывался на его глаза, как и обещал. Он в основном не приходил домой или просто сидел в своей комнате. Но Сонхун готовил еду для двоих (и, похоже, он делал успехи, ведь раньше у него так плохо получалось), а потом совсем уж исчезал из виду, что было к лучшему. Ведь Сону не знает, как будет относиться к собственному брату. Остаётся только ожидать совершеннолетия и уехать далеко-далеко… Туда, где он будет чувствовать себя безопасно.

— Чонсон-хен! — пытаясь прозвучать воодушевленно, крикнул Сону. Старший стоял спиной к нему, смотря на реку. Обернувшись и увидев своего друга, Чонсон широко заулыбался ему.

Однако стоило Сону подойти, как с лица друга улыбка начала постепенно спадать, а брови его непроизвольно нахмурились.

— Сону-я… — отчего-то перешёл он на шёпот.

— Почему ты стал таким худым?

И в этот момент младший сильно растерялся. Неужели он настолько изменился за такой короткий срок? Сильный стресс и голодание дали о себе знать. Ему никогда не хотелось бы выглядеть болезненно и заставлять переживать единственного на данный момент близкого человека. Напротив, ему хотелось весить больше, иметь здоровые щеки и румянец, излучать при этом счастье и радость… Как же хочется, чтобы всё вернулось на круги своя.

— Я тебе не говорил? — выдавил из себя улыбку Сону, стараясь прозвучать правдоподобно. — У меня было отравление, из-за чего у меня отсутствовал аппетит.

— Господи, Сону-я, я уже скучаю по твоим щечкам, — Чонсон смотрел на него с неким сожалением. — Пожалуйста, береги себя. Ты мне нужен здоровым.

— Видать, я тоже начал скучать по своим щечкам. Однако всё скоро придёт в норму, уверяю тебя, — Сону на этот раз искренне улыбнулся ему, пытаясь заверить его.

Если с Чонсон-хеном всё будет хорошо, то и он будет в порядке. Непременно.

****

Яркое солнце светило в небе, отражаясь на поверхности реки и создавая слепящие блики. Чонсон и Сону шагали по тропинке вдоль берега, оставляя за собой следы на мягкой земле. Лёгкий бриз придавал им бодрости, а звук воды, плавно накатывающей на берег, создавал атмосферу уюта. Как же хорошо с Чонсон-хеном… Сону бы очень хотел, чтобы этот день длился целую вечность. Или пусть время остановится, ведь со своим другом младший забывает обо всём плохом.

О ситуации с братом он никогда не смог бы признаться. Сону так боялся, что станет отвратительным в глазах своего лучшего друга после того, как он признается в том, что с ним сделали…

— Знаешь, мне кажется, что прямо сейчас я проживаю свои лучшие дни! У меня есть такой хороший братец, как ты, у меня есть любимая девушка, с которой я чувствую себя таким особенным! И есть надежда на лучшее будущее. С тобой и Ынби. Мне так хочется, чтобы вы с ней подружились. Я уверен, что вы легко найдёте общий язык, — проговорил Чонсон мечтательно, словно и правда представлял это перед глазами, и, потянувшись к реке, ощутил прохладу воды на своих ладонях. Его глаза светились от веселья, когда он посмотрел на Сону.

— Каждый раз, когда я здесь, мне кажется, что всё возможно.

Сону стало не по себе от его слов, однако он улыбнулся, наслаждаясь теплом солнца и приятной компанией. В любой другой день он бы обрадовался таким словам друга, но что-то его тяготило. Может быть, он такой из-за последних событий? Ведь он никому так и не сможет рассказать обо всём. Это… мерзко. Он взглянул на реку, её отражение казалось бескрайним и манящим, так и хотелось утонуть… Хотел бы он мыслить настолько мрачно? Конечно же, нет. Однако всё не так, как раньше.

— Ты прав, — ответил он, чувствуя, как земля под ногами нагревается. — Но иногда это тоже пугает. Все эти грёзы. Вдруг ничего из этого не сбудется?

Чонсон остановился и посмотрел на друга с задумчивым выражением на лице.

— Эй, Пак Сону, ты же всегда позитивно настроен! — сказал он, приобнимая Сону за плечи. — И благодаря тебе мне тоже захотелось стать таким! Захотелось быть открытым переменам, а не бояться их.

Сону кивнул ему, и в его глазах загорелся огонёк надежды. Ему хотелось верить Чонсон-хену, верить, что на самом деле не всё так плохо. Они продолжили свой путь вдоль реки, продолжая разговаривать обо всём на свете.

Дальше, Сону, как и обещал другу, отвёл его в хороший ресторан. Чонсон хоть и возмущался вначале, однако младший попросил его расслабиться и насладиться моментом, ведь это его день, и он заслуживает всего наилучшего.

Подарок он решил отдать ему, когда наступил вечер, и они снова вернулись на берег. И было так хорошо. Разговоры никак не заканчивались. Теперь, когда город стемнел, а энергии стало мало, наступил тот момент, которого Сону так долго ждал. Он в своих мыслях много раз представлял, как отреагирует Чонсон-хен на его подарок. Понравится ли ему? Будут ли его глаза сверкать от счастья? Он бы всё отдал, чтобы видеть счастливую улыбку на губах старшего, честное слово.

Чонсон и Сону сидели на привычном месте у берега, когда Сону вдруг протянул другу небольшой, аккуратно упакованный подарок.

— И ещё раз, хён, с твоим днём! С днём рождения, — с улыбкой произнёс Сону, с огромным волнением на сердце наблюдая за реакцией старшего.

Чонсон тем временем с изумлением развернул коробку и обнаружил блестящий кассетный плеер. Его глаза вмиг расширились и заблестели, словно он держал в руках самое ценное сокровище.

— Ты шутишь? Это что, настоящий плеер? — спросил он, недоверчиво оглядывая подарок.

— Конечно, настоящий, хён! Я вообще-то копил на него несколько месяцев! — воскликнул Сону, довольный радостью друга. — Теперь можешь слушать свою музыку где угодно и наслаждаться, ты ведь так мечтал об этом.

Чонсон, всё ещё находясь в неком трансе, рассмеялся, потрясённый подарком. Однако в следующий момент улыбка на его губах так и застыла, заставляя Сону мгновенно напрячься.

Всё стало предельно ясно, когда его друг задал следующий вопрос.

— Но… как им пользоваться? — растерянно сказал он, с интересом изучая устройство. — Я никогда даже не видел такого вживую.

Сону лишь с облегчением выдохнул, прежде чем придвинуться ближе, взять плеер и вставить кассету внутрь.

— Смотри, — начал он, показывая другу каждый шаг. — Вот здесь открываешь отсек, вставляешь кассету — лентой вниз. Потом закрываешь, нажимаешь «play», и — всё, музыка как по-волшебству играет.

Звук наушников наполнил тишину вечернего воздуха, Чонсон удивлённо улыбнулся, когда услышал мелодию.

— Это так круто, Сону-я! — он посмотрел на младшего с благодарностью. Друг прямо сейчас напоминал Сону ребёнка, который только-только начал познавать этот мир. Чонсон, на плечи которого навалили слишком много обязанностей, даже не старался думать о таких вещах, как плеер, хоть и так любил слушать музыку. Потому что для него это чересчур дорого, и ему нужно было думать о своих младших братьях и сёстрах. И это порой причиняло Сону огромную боль.

— А как перематывать?

— Вот эти кнопки, — Сону, улыбаясь сквозь грусть, показал на стрелки вперёд и назад.

— Если хочешь перемотать, просто нажимаешь на одну из них. И не забудь, батарейки всегда должны быть заряжены.

Чонсон с огромным вниманием слушал, кивая, как будто Сону открыл перед ним новый мир.

— Это лучший подарок, который я когда-либо получал, — вдруг признался Чонсон, не сводя взгляда с плеера. — Ты настоящий друг, Сону. Спасибо тебе. Когда-нибудь я стану богатым взрослым и подарю тебе всё, что ты пожелаешь, обещаю.

— Это я подарю тебе весь мир, хён. И твоим детям тоже.

Сону улыбнулся, глядя на реку и на своего довольного друга, наслаждающегося новой игрушкой. Вечерние звуки реки смешались с тихой музыкой, доносящейся из наушников Чонсона, и момент казался идеальным.

Чонсон с восторгом продолжал изучать свой новый кассетный плеер, когда Сону неожиданно протянул ему ещё несколько компакт-кассет.

— Это не всё, — загадочно заявил он, глядя на друга. — Я не мог просто подарить тебе плеер с одной только кассетой.

Чонсон, который был шокирован таким поворотом, раскрыл упаковку первой кассеты и прочитал название: «Thriller» Майкла Джексона.

— Нет, ты не мог! Это же один из самых популярных альбомов всех времён! — воскликнул он громко, явно чересчур поражённый этим. Если честно, Сону видел Чонсона таким редко, однако в последнее время его друг будто стал ещё ярче, живее и счастливее. — Я слышал, что там столько хитов!

— Да, и теперь ты сможешь слушать их в любое время, — с гордостью ответил Сону.

— Я сам не могу дождаться, когда ты включишь «Billie Jean» и «Beat It».

Друг с нетерпением положил кассету в карман и с интересом взял следующую. На этот раз это была сборка всех хитов с 1980 по 1985 год.

— Ого! Это ведь целая эпоха! — заметил он, с улыбкой глядя на Сону. — Боже, Сону, ты — нечто!

— Да, я постарался выбрать самые запоминающиеся песни, — сказал Сону, обрадованный реакцией Джея. — Это будет идеальная музыка для совместных вечеров у реки.

Наконец, Чонсон взял последнюю кассету. На ней было написано имя Ли Мунсе.

— Это же… тот самый корейский певец, да? Тот певец, песни которого ты так любишь? — спросил он, знакомясь с содержимым.

— Да, — подтвердил Сону, улыбаясь ещё шире. Ему прямо не терпится дождаться того момента, когда Чонсон послушает все песни Ли Мунсе и поделится своими впечатлениями… А потом они будут обсуждать их любимые песни.

— У него замечательные песни, я уверен, тебе понравится. Это его лучшие хиты.

Чонсон вдруг отстранённо посмотрел на все кассеты, которые теперь лежали перед ним. Сону же почувствовал, как в груди разливается тепло. Его друг действительно тронут… Младшему хочется, чтобы таких моментов у них было больше.

— Ты действительно потратил время и усилия, чтобы выбрать всё это, — отозвался Чонсон, посмотрев на него с искренней благодарностью. — Спасибо, Сону. Теперь у меня есть всё, что нужно для отличного вечера.

****

Спустя некоторое время Чонсон и Сону устроились поудобнее, чтобы послушать песни из новых кассет. Сону вставил одну из них, и вскоре в воздухе зазвучала мелодия «Forever Young» группы Alphaville. Музыка окутала их теплым звуком, и оба погрузились в атмосферу вечера.

Чонсон, внимательно слушая текст, снова нахмурил брови в недоумении. Он не совсем понимал английские слова, и это его заинтересовало.

— Сону-я, о чем эта песня? — спросил он, стараясь понять смысл. — Я не очень разбираюсь в английском, это слишком тяжело для меня.

Сону, который был хорош в английском, посмотрел на друга и, стараясь объяснить как можно понятнее, начал:

— В этой песне говорится о желании оставаться молодым и о том, как важно ценить лучшие мгновения жизни. Она говорит о том, что молодость — это не только тогда, когда тебе физически хорошо, но и душевно.

Чонсон глубоко задумался, погружаясь в свои мысли. После объяснения друга он ещё сильнее вслушивался в слова, теперь ясно понимая, что песня затрагивает что-то важное.

— Звучит так, будто они говорят о том, что с возрастом многое теряется, — произнёс он, отстранённо глядя на реку, отражающую свет звёзд. — Я бы тоже хотел быть вечно молодым.

Сону кивнул, понимая чувства друга.

— То же самое… — ответил он с тоской.

— Даже когда мы станем старыми, я надеюсь, что мы сможем сохранить ту искру, что у нас есть сейчас.

— Да, даже если однажды мы будем старыми, я надеюсь, что мы всё равно сможем смеяться и вспоминать эти моменты. Мы с тобой так много мечтали, грустили, ругались, порой не понимали друг друга, но мы всё равно продолжаем быть самыми важными друг для друга, — сказал он, и в его голосе прозвучала уверенность.

— Надеюсь, после тьмы наступает свет.

****

— У Ынби очень красивые глаза, — с искренним восхищением признался Чонсон. — Я таких ещё не видел… Звучит странно, но иногда я хочу в них утонуть.

Сону решил проводить его до дома, а когда старший заговорил о своей девушке, он углубился в этот разговор. Не учитывая того, как союз этих двоих всегда напрягал его, он в душе всегда положительно относился к Ян. Ведь она казалась действительно хорошим человеком и тем, кто может позаботиться о Чонсоне. Господи, вот бы они перебороли все трудности и были вместе…

Чонсон искренне влюблён в эту девушку и буквально окрылён любовью. С тех пор, как в его жизни появилась Ынби, он и правда засиял. У него появились огромные силы, чтобы жить дальше и думать о больших вещах.

— А ямочки… — Чонсон с восторгом выдохнул. — Она такая милая, Сону-я! Она добрая, искренняя, волшебная. С ней можно говорить обо всём на свете. Звучит банально, но она не такая, как все. Ты понимаешь, я привык к тому, что всегда должен заботиться о своих младших братьях и сестрах, быть для них своего рода родителем. Родители вбили в меня, что я ответственен за младших и всегда должен думать об их благополучии. Бывало так, что я иногда чувствовал себя никчемным. Но Ынби… она заставляет ощущать меня не таким, как всегда.

— Хён, я так рад за тебя, — Сону остановился, а его глаза заблестели. Он бы заплакал прямо сейчас от счастья. Друг нашёл свою музу и то, что его вдохновляет и заставляет двигаться вперёд с позитивом, так что же ещё нужно для счастья?

— Я так надеюсь, что у вас всё получится. И что мы когда-нибудь будем дружить семьями…

— Спасибо, Сону-я, — Чонсон остановился и вдруг притянул его к себе, крепко обнимая.

— Когда в моей жизни есть ты и Ынби, меня ничего не пугает. Лишь страх, что я могу потерять вас.

— Всё будет хорошо, хён. Теперь всё будет хорошо. Ты же сам говорил, что после тьмы всегда наступает свет, — Сону прикрыл глаза и обнял его в ответ, стараясь запомнить этот момент.

— Я хочу дружить с тобой навсегда, мой милый лисёнок.

— Непременно.

Вскоре, когда они почти дошли до дома Чонсона, они увидели одинокую фигуру. Оба застыли от неожиданности. Стояла Ынби с опущенной головой; в руках она держала небольшой подарочный пакетик. Значит, она узнала, что сегодня день рождения Чонсон-хёна…

— Ынби-я, — произнёс Чонсон, заставляя девушку поднять голову и улыбнуться ему ярко, тем самым обнажая милые ямочки.

— Чонсон-оппа…

— Думаю, вам следует побыть наедине, — Сону заулыбался и подмигнул своему другу.

Сегодня был одним из лучших дней в его жизни. Друг доволен, и он тоже. Но теперь придётся вернуться в жестокую реальность, где его дома ждёт монстр…

Чонсон вновь обнял его так сильно, будто не хотел отпускать, потом поблагодарил за этот день и, почему-то, долго смотрел в его след. А Ынби была довольно милой с ним, даже назвала его «Сону-оппа», что заставило Пака радостно улыбнуться и помахать ей рукой на прощанье. На предложение Ынби провести как-нибудь время втроём Сону согласился с огромным восторгом. Поскорее бы… Ему и самому уже хочется провести время со старостой Ынби. Она всегда казалась приятным человеком. Только жаль, что влюбила в себя психопата Хангеля. Но она ведь совсем не виновата, не так ли?

****

После дня рождения Чонсона он будто бы исчез. Сону охватила настоящая тревога, когда его друга не стало нигде видно. Ни Ынби, ни Чонсона — они словно растворились в воздухе, оставив Сону в тени беспокойства. Он искал их повсюду: возле дома Чонсона, у школы, вдоль реки, где они часто проводили время вместе. Но его усилия были тщетны; страх нарастал с каждой минутой, когда он не находил ни следа друга.

Сонхун, казалось, тоже держался подальше от него. Возможно, это было единственное, что радовало Сону в этом маленьком мире, который почти всегда был наполнен тревогой. Но даже эта маленькая радость не могла заполнить пустоту, оставшуюся после исчезновения Чонсона и Ынби. Он пытался не волноваться сильно, не паниковать, а по их маленькой традиции надеяться на лучшее. Сону никогда не был в доме Чонсона, как и Чонсон — в его доме. Ведь их родители одинаково были строгими и к их друзьям относились негативно. Поэтому Сону ничего не оставалось, кроме как ошиваться неподалёку от небольшого дома Паков.

Всё будет хорошо, после тьмы всегда есть свет, заверял он себя каждый раз, словно обезумевший. Однако… почему… почему ему так тревожно?

И вот, в один самый обычный день, в класс зашёл классный руководитель с мрачным лицом и так просто для Сону сообщил о том, что Чонсона и Ынби больше нет в этой жизни. Так просто… Так, будто это самая нелепая шутка в жизни Сону! Что за чертовщина? Звучит как настоящий бред!

Однако всё это казалось таким реальным, когда невероятный холод пробежал по телу Сону, а слова учителя, как ледяной душ, обрушились на него. По классу пошёл громкий гул, никто не верил этому, никто не знал, что с ними случилось, но слухи о том, что Хангель, нездорово влюблённый в Ынби, мог стать причиной их исчезновения, лишь усугубляли его тревогу. Для Сону будто бы всё замерло. Замерло его сердце, время, всё остальное… Лишь в глазах стоит та самая картина, где Чонсон-хён крепко сжимает его в своих объятиях и благодарит за лучший день рождения в его жизни… А после долго-долго глядит в его след. Интересно, он успел послушать все кассеты? А успел ли вообще вновь прикоснуться к плееру? От этих мыслей становится плохо, а к горлу подступает тошнота, всё буквально кружится перед глазами… Учитель такой врун. Как ему не стыдно даже думать о таком, не то что говорить? Он совсем лишился ума, не так ли?!

Как он может такое заявлять, когда Чонсон буквально был смыслом его никчемной жизни, его единственным светом в темноте? Без него невозможно было дышать, видеть, существовать. Эта мысль была невыносимой… А ведь они не успели провести время втроём. Ынби… почему она не сдержала своё обещание?! Просто немыслимо!

— Этого просто невозможно! К-как вы можете так врать! — чувствуя, как слёзы катятся по щекам и в отрицании мотая головой, отчаянно закричал он. Все переводят на него взгляды, и в классе воцаряется настоящая тишина. Однако в следующий момент всё вокруг становится темным, и его сознание погружается в хаос, где не остаётся места для мыслей.

Становится темно… это ведь сон, не так ли? Какая-то нелепая реальность, где у него забирают единственного близкого человека? Неужели он чересчур любил своего Чонсон-хёна, и теперь поэтому решили отнять его у него?..

****

Сону резко раскрывает глаза, ощущая самую настоящую печаль в сердце; его глаза влажные от слёз. Чёрт, это… это слишком нечестно! Как такое возможно? Он в глубине души осознавал, что, судя по всему, Чонсон рано или поздно умрёт, однако не подозревал, что это будет настолько болезненно… Что теперь будет с Пак Сону? Удар за ударом. Судьба была настолько жестока с ним? Как он теперь переживёт смерть близкого друга?

Грусть и боль наполняют его сердце после того ужасного сна. Если он чувствует себя настолько плохо, то даже представить страшно, как ощущал себя Пак в этот момент? Казалось, что Сону из снов потерял сознание от шока… Киму даже страшно представить, как он почувствует себя, если проснётся снова. Это же буквально второй удар по его хрупкому сердцу…

Сону не может понять, почему этот сон так сильно повлиял на него, но чувства, переполняющие его, становятся невыносимыми.

Сону, борясь с эмоциями, собирается с горем пополам, отчего-то решив увидеть Джея как можно быстрее.

И когда он видит Пака возле ворот университета, его сердце сжимается от настоящей боли, и в этот момент Сону как никогда тяжело сдерживать свои слёзы. Блять… вот он, Пак Джей, которого он почему-то не мог терпеть с самой первой встречи. И, черт возьми, живой и здоровый! У него шикарная жизнь… такая, о которой Чонсон даже и не мог мечтать. Сону понятия не имеет, почему всегда пытался оттолкнуть от себя Джея… Может быть, в этой жизни Ким не захотел снова сблизиться с ним и ощутить ту самую невыносимую боль, когда он потерял его раз и навсегда?

Теперь всё становится понятнее.

Но, твою мать, вот Джей Пак, который всегда выбешивал одним своим существованием, а теперь Сону…

Сону, просто подбегая к нему, крепко обнимает его, не в силах остановить поток слёз, заставляя того замереть от настоящего шока.

Ким же понимает. Осознаёт теперь… Осознаёт, что ждал этот момент целую вечность. Отчаянно ждал. Отчаянно хотел, мечтал. Он готов был отдать всё, лишь бы снова крепко сжать своего близкого друга в своих объятиях.

— Х-хён… — не может успокоиться Сону, задыхаясь от собственных слёз.

— Х-хён… Боже, хён…

— Сону… — слышится лишь потерянный голос Джея, который слишком шокирован происходящим. Однако он не звучит недовольно, как всегда; напротив, он растерян, удивлён, потрясён.

Сону всегда раздражал своим высокомерием, много раз разочаровывал, однако в этот момент он почему-то чувствует себя грустно, словно понимает всю боль Сону.

— С-спасибо, — шепчет Сону, ещё крепче притягивая к себе парня.

— Что такой, какой есть… Что существуешь и в этой жизни. Я так долго ждал нашей встречи, х-хён.

Джей всё ещё толком ничего не понимает, но в следующую минуту обнимает Сону в ответ, чувствуя, как его сердце реагирует на эти нежные эмоции. Он не понимает, почему его сердце начинает болеть, когда он видит Сону в таком странном состоянии.

Однако в это время Пак Сонхун, наблюдающий за ними издалека, ощущает, как его собственное сердце разрывается от непонимания. Он чувствует, как тень ревности и боли накрывает его, когда осознаёт, что Сону, похоже, влюблён не в него, а в Джея.

Теперь он будто бы находит ответы на все свои вопросы.

Неужели Сону всё это время был влюблён в его лучшего друга? Любовь и ненависть? От ненависти до любви или как это там… Неужели поэтому Ким так и не смог признаться ему? Потому что стыдился всего этого?

Как он только не смог понять с первого раза? Что между его другом и возлюбленным была эта напряжённость, которая вскоре переросла во что-то большее…

Теперь всё становится ясным. Теперь такое ощущение, будто Сонхун собрал для себя недостающий пазл.

Кажется, в этот миг его сердце разбилось на мелкие куски… Он разворачивается, больше не желая видеть эту картину.

Теперь всё не будет, как прежде. Теперь Сонхун никогда не будет прежним.