Пролог
Лес был безмолвен. Тёмный, старый, древний, как сама память рода. Он не шевелился, не шептал, не звал. Он слушал. И ждал.
— Поторопись... пожалуйста...
Женщина едва дышала. На её руках — ребёнок. Совсем маленький, закутанный в тонкое одеяльце, почти незаметный в ночи. Сердце билось в её груди так сильно, что, казалось, слышал и лес.
Сзади — спешка. Топот. Двое. Мужчина поддерживал её под руку, сам почти не держался на ногах. Его белая рубашка пропитана кровью. Но не своей.
— Мы не успеем... — прохрипел он, — их уже здесь нет. Все...
Женщина прикрыла губы, сдерживая крик. Слёзы текли по её щекам, но она шла. Не для себя. Ради неё.
Малышка тихо всхлипнула, и женщина стиснула её ближе к себе.
— Она ни в чём не виновата, — прошептала она. — Ни в чём...
— Но у неё твоя кровь. И моя. Этого достаточно, чтобы её убили.
Тишина. Только ветер проскользнул между деревьев.
— Прости нас, — сказала женщина, опускаясь на колени. — Прости, моя любовь... Я бы осталась. Я бы сгорела с тобой... Но ты должна жить. Ты должна забыть.
Мужчина вытянул из внутреннего кармана амулет — серебряный диск с выгравированной луной. Он повесил его на шею ребёнку, спрятал под пелёнками.
— Пусть он хранит тебя, пока ты не вспомнишь, кто ты есть. А может... пусть никогда не вспомнишь.
Он посмотрел на женщину. Они оба знали, что уже не выберутся отсюда. Что лес — не укрытие, а прощание.
— Я отвлеку их. Отведу прочь. У тебя будет время...
Женщина кивнула. Слёзы больше не текли. Она стала камнем.
Она уложила малышку на землю у корней дерева, укутала до самых щёк, поцеловала в лоб и прошептала:
— Ты — наша самая большая любовь. Прости нас...
Вздрогнув она превратилась в волка и хотела уйти. Но остановилась, завыла и легла неподалеку малышки, она никуда не уйдет. Будет рядом до последнего.
Мир стал тише. Лес снова замолчал. Луна склонилась над деревьями, как будто прикрывая своим светом ту, чья судьба ещё не началась.
Тишина здесь была иной — глубокая, древняя, будто сама земля затаила дыхание.
— Тарен, ты уверен, что слышал что-то? — тихо спросила Найра, держась за его руку. — Мы уже час бродим по лесу...
— Я слышал. Это был не просто вой. Это был крик. Призыв. — Тарен оглянулся на неё. — Я не мог не прийти.
Найра только кивнула. Он всегда был таким — если чувствовал, что кто-то в беде, он не останавливался.
Они шагали между деревьями, с трудом пробираясь сквозь ветки и колючие кусты. И тут — остановились.
Писк.
Едва слышный, тонкий, почти как ветер. Но это был не ветер.
— Слышала? — прошептал Тарен.
— Да... Как будто... младенец?
Они пошли быстрее. Ветки хлестали по лицу, под ногами трещали корни. И вот — волчица. Лежащая на земле. Огромная. С густой чёрной шерстью, раненая. Одна из лап была подогнута, бок испачкан в крови. Она тяжело дышала, но не рычала. Только смотрела.
Недалеко от неё, у корня дерева— крошечный свёрток.
Тарен шагнул ближе, но волчица подняла голову и тихо зарычала.
— Стой, — прошептала Найра. — Позволь я...
Она медленно подошла. Села на колени в нескольких метрах. Глаза волчицы встретились с её взглядом. В них не было ярости. Только... боль. И мольба.
— Ты... мать? — едва слышно выдохнула Найра.
В ответ — тишина. Только шорох листьев.
Найра протянула руки к свёртку. Волчица замерла... а затем, с тихим стоном, отодвинулась. И опустила голову. Как будто отдавала самое дорогое.
Внутри свёртка — младенец. Девочка. Теплая, с чёрными, как у волчицы, волосами и тонким родимым пятном в форме полумесяца на груди. Она спала, мирно, будто её не оставили посреди дикого леса.
Тарен стоял молча. Даже он не мог найти слов.
Найра обняла девочку. И тогда — волчица поднялась. Последним усилием она подошла ближе. Коснулась носом свёртка... и посмотрела на Найру в последний раз. Глаза сказали больше, чем могли бы слова.
Она ушла — не вглубь леса, а в тень. Растворилась, будто никогда её и не было.
Тарен и Найра стояли молча.
Они не знали, кто была эта волчица.
Они не знали, кем была эта девочка.
Но с того вечера в их жизни вошло нечто, что навсегда изменило судьбы всех.