***
А мы бродили под дождем,
А мы искали взгляд друг друга.
Только мы с тобой вдвоем –
Нам были чужды эти люди.
А мы мечтали об одном
И хотели прожить вместе,
Я мечтала, чтобы ты назвал меня невестой.
Но мы расстались в тот же день,
В надежде отыскать друг друга,
Звучит последнее «прощай»
И бесконечная разлука.
А вот бы прошлое вернуть
И в тот миг вернуться,
Чтобы за руку держать и не оглянутся.
Но ничего не изменить,
Мы разошлись как океаны,
Остались лишь в душе незажившие раны.
Но ничего не изменить...
Пытаться я не буду.
В вагон забросил чемодан,
Сказавши «скоро буду».
Ты забыл меня тогда,
А я тебя все время помню.
Может быть, уже давно счастлив ты с другою.
Все, что связано с тобой буду я хранить,
Чтобы в памяти своей однажды отпустить.
***
Это история одного года, одного сезона, одного лишь месяца, но двух людей. Мимолетная встреча, мимолетный, казавшийся бесконечно долгим, взгляд, мимолетные чувства, вспыхнувшие в одно мгновение, мимолетная страсть, мимолетное прощание, тогда совсем и не казавшееся прощанием, и долгая, согревающая сердце, ностальгия длинною в жизнь. Имена известны только им, подробности знакомства и многочисленных встреч тоже остались между ними, эта история принадлежит им двоим.
Это было в 1884 году. Первые дни сентября выдавались теплыми и солнечными, создавая иллюзию продолжения лета, которое отказывалось уступать место осени. Недавно начался учебный год, в столицу и в другие крупные города съехались молодые люди, готовые впитывать знания в юные головы. Кто-то еще не вернулся с дач, продолжая проводить время в задушевных беседах с гостями на террасе и не желая снова погружаться в светскую суету, от которой-то они собственно и уехали на дачу. Кто-то же и вовсе все еще пребывал в отпуске за границей и не торопился возвращаться на родину. Каждый был погружен в свой быт, дела и заботы. И она была в числе этих людей.
Она жила в небольшой московской квартирке, располагавшейся как раз рядом с елизаветинским институтом благородных девиц, где она работала учительницей французского языка. Родители ее жили в Воронежской губернии в родовом имении. Дочери же хозяйственная жизнь в деревне в ожидании какого-нибудь мимо проезжавшего жениха не очень пришлась по душе, поэтому она взяла свои скромные пожитки и переехала в Москву заниматься какой-нибудь полезной деятельностью. Она избрала учительское поприще, на котором она благополучно трудится уже около шести лет. Сначала трудности то и дело создавали ей преграды, многим знакомым не нравились ее стремления, но она только пожимала плечами на все упреки и продолжала свой труд. Сначала она работала в церковно-приходской школе, потом же устроилась гувернанткой в семью богатого чиновника, которого она случайно встретила в театре и поразила своим прекрасным знанием французского языка (ну или своей красотой), и он сразу же нанял ее для обучения своих детей. Потом же ее снова заметили, не без ее, конечно же, стараний, и устроили в елизаветинский институт, где она работает и по сей день. В свободное от работы время она занимается сочинительством стихов, которые пишет в большинстве своем в стол, иногда же читает особо близким знакомым. Вот и все, что известно о ней.
О нем известно не намного больше. Молодой обер-офицер, получивший отпуск и теперь проводящий его в Москве за всевозможными светскими развлечениями. Он ходил по театрам, был завсегдатаем балов и простых семейных вечеров, посещал скачки, один раз был их участником, часто обедал в ресторанах, собирался с товарищами по службе для игры в вист – в общем, совсем не скучал.
Сам собой напрашивается вывод, что она и он люди совершенно разные. Род деятельности, круг общения и интересов, характер – ни единого соприкосновения. Так как же? Может быть, как раз их непохожесть и была причиной той самой искры и столь быстрого развития отношений. Встреча была с одной стороны удивительна, с другой совершенно обычна и непримечательна. Было раннее утро, она шла в институт с большой кипой бумаг. Вчера она допоздна готовила уроки, от чего в процессе работы уснула и проспала дольше, чем следовало. Теперь же она торопливо шла по сырой от дождя улице, суматошно перебирая свои бумажки в поисках какого-то важного листа. С растрепанными каштановыми волосами, одетая в серое учительское платье, она совершенно не производила никакого эффекта и мимолетному взгляду прохожего никак не могла показаться привлекательной. Но найдутся те, кто увидит красоту там, где она не видна другим.
Он вышел из гостиницы и направился в кондитерскую, чтобы с утра испить свежего кофею с горячими крендельками. Он всегда рано начинал свой день и погружался в него с головой, но непременно уже после чашки ароматного кофея. Он медленно шел, рассматривая улицы так, будто ступает по ним впервые. Она почти бежала, огибая прохожих и перебирая свою кипу бумаг. Ей некогда было любоваться столичными пейзажами, а уж под ноги смотреть и подавно. На обочине дороги спала бродячая собака, которая видно не смогла найти другого места для этой цели. Ее видели и обходили все, а прогонять никто не посчитал нужным. Она же попросту не заметила собаку и наступила ей на хвост каблуком. От испуга животное взвизгнуло. Испугалась и она. Листки разлетелись в разные стороны. Собака оскалилась и зарычала. Она попятилась назад, не зная, что предпринять. Кто-то подхватил ее под локоть.
– А ну пошла прочь! Нечего зубы скалить!– раздался мужской голос, и человек двинулся на собаку, пряча ее за своей широкой спиной. Под таким наступлением собака поджала уши, повернулась и ушла. Он развернул к ней свое улыбающееся лицо, она же встретила его испуганным взглядом.
– Ну, вот, все ваши бумаги разлетелись, – сказал он и, присев, стал собирать упавшие листки. Она стояла рядом и наблюдала за ним, прижав руки к груди. Опомнившись, она присоединилась. Он снова улыбнулся и попытался поймать ее взгляд. Она посмотрела ему в глаза и улыбнулась в ответ. Эта улыбка поразила его. Всего лишь улыбка, но какое буйство эмоций и чувств она может сотворить. Подобрав последний листок, он поднялся и отдал ей всю собранную им стопку. Некоторые листки промокли и испачкались, но она словно и не заметила этого, продолжая глядеть на него.
– Как вас зовут? – спросил он, потому что просто не мог не спросить. В голове он, сам не замечая, уже перебирал возможные вопросы, с помощью которых сможет продлить разговор. Она назвалась. Назвался и он. Она достала свои карманные часы, положение стрелок ее расстроило – опаздывает. Поблагодарив и попрощавшись, она зашагала дальше. Ему только и оставалось, что смотреть ей вслед.
За чашкой кофе он то и дело вспоминал сегодняшнюю встречу. Он мог бы сразу же и забыть о ней, но ее образ постоянно всплывал у него в голове, да и он не особо противился этому. Он сам не понимал, чем она смогла поразить его. В своей жизни он видел женщин гораздо красивее ее, ни с одной из его роскошных знакомых она не могла и сравниться. Так почему? Он думал о ней весь день и, что бы ни делал, воспоминания о встрече преследовали его. Он даже иногда придумывал новые, которые могли бы произойти.
И вот проснувшись на следующий день в тот же час, что и вчера, он снова отправился в кондитерскую тем же самым путем. Его не столько интересовали кофе и свежеиспеченные булочки, сколько новая встреча с ней. И он не ошибся. Снова на том же месте он встретил ее. Завидев его среди других прохожих, она будто случайно подошла. Она сама волей или неволей снова опаздывала, но вчерашней спешки не было в ее шагах и движениях. Между ними завязался разговор. Обычный, будто встретились двое знакомых. Он проводил ее до елизаветинского института, поинтересовался, во сколько она идет домой, спросил разрешения снова ее проводить. Она не выказала неудовольствия, наоборот, охотно согласилась.
Так и началась их история. Он сначала просто встречал и провожал ее, потом осмелился пригласить в театр и на прогулку в парк. Последовало большое количество встреч. Они ездили и за город на пикник, встречались и в библиотеке, куда ей нужно было за учебными пособиями, а он просто плелся за ней, проводили вечера в беседке у озера, ходили в его излюбленную кондитерскую, гуляли под дождем, укрывшись под зонтом от холодных капель. Где была она, там был и он. Он просто был не в силах оставить ее. Все, что касалось ее, ему было интересно и касалось непосредственно его. Как он нахваливал вечерами ее вкусный чай и стихи. Как пробовал сочинять свои, от чего она не могла не хвататься за живот, так смешны и нелепы они были. Он забросил весь свой прежний круг общения и светские увлечения, для него в целом мире осталась только она. Он встречал ее с работы с букетом цветов, провожал с коротенькой запиской, где писал свои забавные стишки:
«Сегодня утром рано,
Свалился я с кровати.
Все это потому,
Что завороже́н я вами».
В столь короткий срок они привязались друг к другу и полюбили. Он уже делился с ней планами совместного будущего, она счастливо ему улыбалась, добавляя что-то от себя. Он и она словно были воздухом друг для друга, были продолжением друг друга, полностью отдались чувствам и друг другу. Осень уже давно вступила в свои законные права, наступили холода, деревья почти сбросили свои разноцветные кроны, но они этого не замечали – в сердцах у них было вечное лето. Но нет слова более обманчивого, чем слово «вечно». Неожиданно и случайно они встретились, неожиданно и случайно они и расстались.
Они сидели в парке на скамейке и что-то бурно обсуждали. Она склонила голову ему на плечо, а он обнимал ее, согревая. Уже вечерело и было прохладно. В ходе разговора он будто бы невзначай упомнил о конце своего отпуска и говорил, что скоро ему нужно будет уехать по службе. При этом, когда это «скоро» наступит, он не знал, приказа об отъезде пока не поступало. Также он непременно заверил, что вернется, женится и увезет ее куда-нибудь поближе к морю, где вместе с ней построит дом, как она и мечтает. Она верила ему. Как можно было ему не верить?! У крыльца ее дома он пообещал, как у них уже было заведено, проводить на работу, а вечером и с работы. Утром он действительно ее проводил и снова вручил ей аккуратно сложенную записку с новым стихом, который он вчера сочинил по возвращении.
– До вечера, – помахал он рукой на прощанье. Это были последние слова, которые она от него слышала. Вечером он не проводил ее. А утром снова не встретил. Она начала беспокоится, писала ему письма в гостиницу, но когда ответов не последовало, пришла сама. Там сказали, что он в срочном порядке выселился и уехал в неизвестном направлении.
– Ему с утра письмо поступило, а в двенадцать часов пополудни господин уехал. Видать что-то срочное. Он вообще, как прочитал письмо, сам не свой стал. Все время порывался куда-то уйти, пока дожидался извозчика, чье-то имя постоянно бормотал, женское, – вот и все, что ей удалось узнать.
Больше она ничего и не слышала о нем. Он пропал и никогда больше не возвращался, как отчаянно она его не ждала. Писала письма, которые терялись одно за другим, спрашивала о нем у своих знакомых, и даже разыскала его знакомых, но они все отвечали одно и то же, что она знала и так. «По службе, наверное, срочно вызвали. Не знаю, мы давно не виделись», – таковы были ответы. Так нить, связывающая их, порвалась. Она потеряла с ним всякую связь. Жив он или мертв, женат или холост – она не знала и не могла знать. Хотел ли он ее снова увидеть или он просто сбежал, воспользовавшись удачным предлогом, никто не знает, он исчез для нее, а значит, и для нашей истории тоже. Но сколько еще в мире было подобных историй неизвестных простым обывателям, в них не вовлеченным? Сколько всего личного, сокровенного, сколько историй любви, о которых никому никогда не узнать? Нам остается лишь воображать. Только двое всегда остаются посвященными в эту тайну, только ими хранимы воспоминания обо всех встречах.
Она запомнила всё до мелочей. Его образ навечно отпечатался в уголочке ее сердца. Уголочке, который она выделила специально для него и который не позволит никому занять. Сколько бы людей она в своей жизни не повстречала, им все равно не удастся вытеснить его из ее сердца. Все, что связано с ним она бережно хранит и помнит. Каждый миг, каждый взгляд, каждую его записку. И не понятно зачем ей этот груз. Было бы гораздо проще взять и забыть о нем, как об утреннем сне. Но не все, что делает человек, поддается объяснению. Почему мы хватаемся за людей, воспоминания, чувства, которые остались далеко-далеко позади и никогда не вернутся к нам из прошлого? Никогда не знаешь, какой миг, какое событие, какой человек врежутся в твою память на всю жизнь. Никогда не знаешь, что будет с тобой завтра, да и чем закончится сегодня, не всегда удается предугадать. Каждый наш день, словно чистый лист книги, наступает ночь – лист переворачивается, а чернила все не кончаются и не кончаются, но ничто в мире не вечно, даже чернила жизни. Какая станица будет последней? Какая будет самой дорогой сердцу? На какой странице будет чернеть клякса? Неизвестно никому. Жаль станиц, потраченных впустую, нет ведь никакого реставратора, который заботливо вставляет новые чистые листы или чинит переплет. Была ли их встреча зря исписанными листками, судить не нам, а только им, владельцам этих самых страниц.