Глава 32. Dangerous 1.1
Я плохая – ты хороший.
Рот от гнева перекошен.
Не кричи – я не глухая.
Ты хороший – я плохая.
Ты моим терпеньем сломлен?
Я терплю – а ты назло мне
Стекла бьешь – я поднимаю.
Ты хороший – я плохая.
Вверх рука – и замер… Ну же!
Я – нормально. Стеклам хуже.
Не посмеешь. Я-то знаю.
Ты хороший – я плохая.
Я тебя не понимала,
Я давила, все прощала,
Ты особый – я простая.
Ты хороший – я плохая.
Лгать – привычка. Мстишь от скуки.
Что? Протягиваешь руки?
В пол колени – надломилось.
Что ж ты плачешь? Что случилось?
Утром холодно в постели?
Как? Когда? Вчера? Неделя…
Почему ты мною брошен?
Я плохая – ты хороший.
Все исправишь? Все сначала…
Почему я замолчала?
Время ниточку развяжет
Дверь за мной закрой…
сквозняк же…
Анна Ошарина
Предупреждение!
Жуткий ООС главного героя. Причина всё та же.
***
«Как Майкл мог узнать про Зафара? Откуда? Не может быть, чтобы Хариф сам пришел к нему. Хотя… Эта встреча многое бы объяснила в агрессивном, неадекватном поведении Джексона. Но это так непохоже на Зафара, слишком примитивно. Он любит более сложные и изысканные ходы и комбинации. И что мне теперь со всем этим делать?..»
— Смотри мне в глаза, когда я с тобой разговариваю! — раздался за ее спиной оглушительный, почти животный рык.
Мужчина крепко, до боли в мышцах схватил женские плечи и резко крутанул на себя. Девушка мгновенно оказалась зажатой между напольным кухонным шкафом и сильным тренированным телом.
Друг напротив друга.
Глаза в глаза.
Его кареглазый взгляд, который раньше дарил томительное, сладкое, будоражащее чувство «мурашек по коже», сегодня полыхал совершенно другими эмоциями.
Это был взгляд человека, который всё уже для себя решил и вынес ей беспощадный, смертельный приговор.
Этот взгляд, до боли любимых глаз, резал без ножа, обрушивал кару небесную на ее хрупкие плечи, заставлял сожалеть и каяться.
Сколько должно быть в человеке внутренней силы, чтобы творить подобное?
Девушка чувствовала себя погребенной заживо под этим пронизывающим, уничтожающим ее взглядом и больше не в силах терпеть этой жестокой пытки, попыталась отвести глаза в сторону, но тут же мужские пальцы больно впились в ее подбородок, не позволяя пошевелиться.
Майкл сразу же понял, что Наташа пытается скрыть от него что-то значимое и хищно ухмыльнулся.
— Так кто такой Зафар, я тебя спрашиваю?! Откуда у тебя чертов Макларен на заднем дворе гостевого дома?! Откуда у тебя машина, которую не продали даже мне! Мне! Это он тебе ее подарил, да? Зафар? Кто он такой?! Откуда у него такая огромная власть?! — Мужчина смачно «выплевывал» фразы прямо ей в лицо, даже не пытаясь скрыть своего крайне агрессивного настроя.
Наташа попыталась ответить хотя бы на один из его вопросов, но внезапно словно жесткий, стальной обруч сковал ее легкие, мгновенно перекрывая доступ кислорода. Девушка начала задыхаться от собственной беспомощности и растерянности. А что она, собственно, должна или может ему сказать?
Неожиданно мужчина убрал пальцы от ее лица, отошел подальше и неподвижно замер, отвернувшись лицом к стене. Майкл молчал, нервно перекатываясь с пятки на носок, и душный воздух помещения наполняли флюиды его злости, ревности и боли. Казалось, еще немного, и от напряженного мужского тела посыплются в разные стороны снопы ярких электрических искр и полетят ослепительные шаровые молнии. Наташа буквально кожей ощущала, как неумолимо рушится все то хорошее, что было между ними. Всё то, что они оба с такой нежностью, заботой и любовью выстраивали все эти годы.
Почему она так легко поверила в то, что Майкл сможет принять и полюбить ее?
С чего она решила, что сможет быть счастлива с ним?
— Молчишь? Нечего сказать? — грозно рявкнул Джексон, и от звука его голоса девушка вздрогнула. Он вновь повернулся к ней лицом, и его черные от злости глаза метали молнии.
«Пора отключить сердце и включить голову, дорогая, — ухмыльнулась Наташа про себя. — Стану отпираться — разозлю его еще больше. Надо попытаться аккуратно узнать у Джексона, что ему известно про Харифа».
— Откуда ты знаешь про Зафара? — как можно спокойнее поинтересовалась она, наблюдая за его реакцией.
Майкла ничуть не смутил ее вопрос, похоже, что на этот раз он был готов играть по-честному.
— Ты сама произнесла его имя сегодня ночью. Металась во сне и говорила, что любишь его! И стонала, стонала, стонала. — Майкл схватился руками за голову так, словно эти воспоминания причиняли ему невыносимую боль. Затем резко рванул обратно к девушке и остановился прямо перед ней. — Стонала так, словно вы с ним трахались, и тебе это нравилось. Нравилось, мать твою!
Широкая мужская ладонь с оглушительным звуком ударила в навесной шкафчик прямо над ее головой, и в этом жесте Наташа прочитала ничем неприкрытую угрозу: еще немного и он ее ударит. «Господи, как же глупо всё вышло, — печально улыбнулась девушка про себя. — Я нечаянно поведала ему о Зафаре, сама того не желая».
— Кем я был для тебя всё это время? — его голос стал тише и ровнее, но тело начинало заметно дрожать от бушевавших внутри эмоций. — Тебе просто нравилось трахаться с известной поп-звездой, да? Я был всего лишь запасным аэродромом, пока ты искала себе кого-то, у кого больше власти и денег, чем у меня?
— Майкл ты несешь бред…
Мужская ладонь вновь ударила в шкаф над ее головой: еще ближе и еще агрессивнее.
— Я несу бред? Тогда что, черт побери, у тебя с этим Зафаром?
— Между мной и Зафаром ничего нет. Он просто…
— Ничего нет?! — он грубо перебил ее. — Ты сказала во сне: «Я люблю тебя Зафар», и между вами ничего нет?! — мужчина иронично задрал бровь и нервно рассмеялся. — А я, глупец, постоянно недоумевал, почему ты ни разу так и не призналась мне в любви! А ответ оказался до смешного прост — просто ты никогда меня не любила.
— Майкл, очень тебя прошу, не сходи с ума. Я никогда…
— Замолчи, Наташа! Просто замолчи! Я ничего не желаю слышать! Всё, что ты скажешь, просто очередная гнусная ложь!
И Наташа замолчала. Она не видела смысла что-либо объяснять или доказывать ему. Майкл не успокоится до тех самых пор, пока не выпустит весь пар, после чего вновь станет «белым и пушистым». За столько лет девушка изучила его импульсивную, взрывную натуру и сейчас ее лишь смущала животная мужская агрессия, щедро бьющая через край. Раньше Джексон таким не был.
Никогда.
— Ненавижу! — процедил мужчина сквозь стиснутые зубы. — Подлая, лживая сука! Все-таки Даэрти был прав тогда. Ты обычная шлюха, вот и всё! — Майкл снова начал орать на нее, постепенно подходя ближе. — А я поверил тебе! Я доверился тебе! Я еще никого так близко к себе не подпускал… Что тебе надо от меня на самом деле? ФБР послало тебя шпионить за мной? Чего они хотят? Убить меня? Так почему ты до сих пор не сделала этого? Чего ты ждешь?!
— Обычные шлюхи не носят украшения стоимостью сотни тысяч долларов и одежду от ведущих мировых брендов, —
ухмыльнулась девушка, проигнорировав его вопросы про ФБР. — Скорее, я дорогая, элитная куртизанка.
«Господи, всё это было бы смешно, когда бы не было так грустно», — добавила она про себя.
Майкл только сейчас заметил, как элегантно и в тоже время соблазнительно была одета Наташа. Раньше он всегда обращал внимание на такие вещи, но сейчас, в пылу ссоры, ему было как-то не до этого.
Лаконичное платье на одно плечо с красивой драпировкой в области талии, с тонким золотистым ремешком и фантазийным запахом спереди. Сзади длина платья была чуть ниже колена, но спереди за счет запаха оно красиво расходилось в стороны, позволяя девушке во всей красе продемонстрировать идеальные, загорелые ноги. Весьма открытый сверху фасон платья также предполагал отсутствия под ним женского белья. Наташа обычно предпочитала нежные, пудровые или, напротив, яркие жизнерадостные цвета в одежде, но сегодня ее платье было абсолютно черным. Открытые босоножки, состоящие из множественных тонких полосок кожи, сплошь усеянных мелкими стразами, тоже были черными. Небольшие серьги с бриллиантами цвета лимона были дополнены браслетом из того же ювелирного гарнитура. И головокружительной высоты шпильки. Майкл любил шпильки.
Сука…
Девушка словно заранее предчувствовала надвигающуюся беду и облачилась в весь этот «траур».
«Тоже мне, вырядилась опять», — ухмыльнулся Майкл и нетерпеливо облизал губы. Ему даже не приходила в голову мысль, что так красиво и изысканно Наташа оделась специально для него.
Девушка в ответ широко улыбнулась — чувственно и с неким вызовом, чем вновь привела мужчину в бешенство.
— Веселишься? — злобно зарычал он сквозь стиснутые зубы. — Смешно тебе?
— А что я должна ответить, Майкл, на этот поток оскорблений в свой адрес? — Наташа откровенно веселилась. — Начать поливать тебя грязью в ответ? Пытаться оправдать себя? Думай, что хочешь обо мне, твое право.
— Ты — двуличная, лицемерная, лживая тварь, как и все остальные! — не унимался певец, продолжая свирепо сверкать в ее сторону глазами. — Куртизанка она, твою мать! Ты просто шлюха, Наташа. Обычная продажная девка. А знаешь, что делают с шлюхами? Их жестко, цинично, безжалостно трахают и выбрасывают, как использованную и ненужную вещь. И сейчас ты получишь от меня именно то, что заслужила.
У Наташи на сей счет было скверное предчувствие. Весьма скверное. Всё было по-другому. Абсолютно всё. Если раньше Майкл просто играл в «плохого» мальчика, то сейчас все было по-настоящему. Его животная, дикая агрессия продолжала бить через край, и это невероятно ее пугало. Красивые мужские глаза, в которых раньше всегда струился свет чувственного Рая, сегодня были предвестниками жаркого пламени Ада.
— Отпусти, мне больно! — Наташа дернула плечами, привлекая его внимание к своим рукам.
Майкл послушался и отпустил ее запястья, которые с силой, до ломоты в суставах сжимал своими пальцами.
Сделал он это весьма охотно, словно понял, что действительно причиняет ей боль. Из этого Наташа сделала вывод, что мужчина понемногу начал приходить в себя, но все-таки решила отойти от него на безопасное расстояние, чтобы продолжить этот неприятный разговор.
Но Наташа очень сильно ошибалась на его счет. Майкл не остыл. Майкл просто ждал. Ждал, когда она доверчиво повернется к нему спиной. Со спины ему было проще всего напасть…
***
Майкл хищно сощурил свои глаза и нервно облизал губы, наблюдая, как девушка уверенной походкой удаляется от него всё дальше и дальше. Он был невероятно сконцентрирован и внутренне собран, словно тигр перед прыжком.
«Пора», — решил мужчина и совершил резкий, мощный рывок вперед.
Он в два счета догнал ее и одним четким, выверенным движением сбил с ног. Наташа сумела лишь сдавленно вскрикнуть, перед тем как ощутила щекой прохладу каменного пола. Сильное мужское тело неподъемной тяжестью мгновенно навалилось сверху, лишая девушку возможности свободно дышать. Она задыхалась под ним, тщетно пытаясь найти более или менее нормальное положение для вдоха.
«Я знал, что тебе нельзя доверять. Знал, что вся твоя любовь и привязанность не более, чем сказка, рассказанная на ночь наивному Питеру Пену. — Его шепот, что обжигал ее кожу, был мягким и вкрадчивым, словно кошачьи шаги, но от этого ей становилось еще страшнее. — Я, идиот, любил тебя, верил тебе, а ты оказалась такой же как и все другие. Что тебе надо было от меня на самом деле? Что, черт побери?»
Наташа всхлипнула под ним и еще крепче зажмурила глаза, почувствовав, с какой силой мужские пальцы впиваются в нежную кожу бедра. Теперь она прекрасно понимала, к чему все идет, но даже и не думала сопротивляться.
Во-первых, она боялась нечаянно превысить допустимую самооборону и причинить ему серьезный вред. А, во-вторых… Она все еще не верила, что он сможет сотворить с ней такое.
«Ты слишком красивая, слишком умная, слишком идеальная, чтобы быть правдой. Ты — просто мой глюк, моя фантазия, тебя не существует на самом деле. А раз тебя не существует, я могу делать с тобой всё, что захочу».
Наташа, еще не слыша его слов и треска ее рвущейся одежды, поняла, что за этим последует. Но она не станет сопротивляться. Пусть получит то, чего он так желает.
У жертвы насилия есть всего два пути: сопротивление и смирение. Обычно она всегда боролась и побеждала, и лишь с ублюдком Салливаном она поступила иначе. Тогда, в ту жуткую ночь она смирилась, и на то у нее были очень веские причины. Она хотела выжить любой ценой, но для чего? Для того, чтобы сам Майкл сотворил с ней нечто подобное?..
Наташа тихо застонала от боли, когда он резко и грубо толкнулся в нее и начал двигаться, быстро увеличивая темп. Девушке казалось, что его внушительный по размерам член буквально разрывает ее изнутри. Он двигался в ней «на сухую», от чего у девушки было ощущение, словно по нежным слизистым оболочкам водят наждачной бумагой.
— Майкл…пожалуйста… не надо…мне больно…пожалуйста… — тихо зашептала она, хотя и понимала, что это не поможет. Мужчина не слышал ее, точнее, не хотел слышать.
Он хотел лишь одного: чтобы эта женщина принадлежала ему. Ему, черт побери! Его совершенно не волновало, что он слишком большой, а ее тело слишком сопротивляется этому вероломному вторжению. Мужской разум полностью подчинился желанию отомстить ей за все свои обиды таким ужасным, примитивным, гадким способом.
Его пальцы до синяков впивались в ее нежную кожу, зубы оставляли следы на хрупких плечах и шее. Но Наташа ничего уже не чувствовала: реальность смешалась с воспоминаниями трехлетней давности. Ей вновь мерещилась та ужасная ночь, когда ее избивал и насиловал Салливан. Ее мозг просто отказывался верить в происходящее и включил некий защитный механизм, заставляя девушку балансировать на грани обморока, прибывая в плену у собственных иллюзий.
Это не Майкл. Он не может. Это сон. Ужасный, дурной сон. Но когда же она проснется?
Майкл с громким, хищным рыком яростно рванул тонкую шелковую ткань на ее спине. Та с легкостью поддалась, расползаясь в стороны и обнажая красивую женскую кожу. Его ненавидящий взгляд скользнул вдоль позвоночника вниз и внезапно задержался на длинном, белесом шраме. Том самом шраме, что остался на ее спине после удара турецким мечом.
В ту самую ночь этот след на нежном женском теле оставил Салливан. Насильник, агрессор и извращенец.
Майкла сильно и неприятно тряхнуло, возвращая в жестокую реальность. Мужчина быстро заморгал глазами, пытаясь понять, что здесь происходит. И когда понял…
Наташа лежала под ним совершенно неподвижно и, казалось, совсем не дышала. Мужчина наклонился ближе к девушке и убрал волосы, упавшие на ее лицо.
Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое; да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам на сей день; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь. —
словно в бреду шептала девушка, дрожащими от слез губами. Майкл не разобрал ни единого слова, так как она говорила по-русски, но понял, что она читает молитву, и от этого ему стало еще хуже. Мужчина дернулся словно от удара кнутом и начал быстро отползать от нее пока не уперся спиной в стену.
Он смотрел округлившимися от ужаса глазами на маленькое, нежное, беззащитное существо, свернувшееся калачиком на холодном, каменном полу. Его нежная девочка. Любовь всей его жизни. Что он наделал?..
Майкл прикрыл рот ладонью, чтобы приглушить рвущиеся из него громкие, судорожные всхлипы. Не было больше той красивой, жизнерадостной, сильной женщины. Он растоптал ее, оскорбил, унизил. Слезы градом катились по его щекам, а сам он замер в сильном шоке, совершенно не понимая, что ему делать дальше.
Неподвижно просидев у стены несколько бесконечных, гнетущих минут, Майкл подполз обратно к ней и коснулся пальцами хрупкого женского плеча, которое била частая, мелкая дрожь:
— Наташа…
— Хочешь продолжить? — Ее циничный вопрос был словно сильным ударом под дых. — Давай, Джексон, я не буду сопротивляться.
— Я…прости меня…прости, если сможешь…
— Иди ты к черту, мистер мега-звезда.
Он услышал, как девушка всхлипнула, и этот звук вынул сердце из его груди. Она его не простит.
Он сам себя не простит.
Майкл, пошатываясь, поднялся на ноги и бросился прочь из комнаты. Уже на пороге ее дома, он схватился за голову и резко остановился. «Я не могу просто сбежать. Я не должен оставлять ее здесь одну. Мне нужно убедиться, что Наташа в порядке».
Он медленно вернулся к дверям комнаты и осторожно заглянул внутрь.
Наташа по-прежнему лежала на полу, прижав ноги к груди. Неподвижно. Бесшумно. Не слышно было, чтобы девушка плакала.
Майкл же чувствовал, как слезы раскаяния всё еще текут по его щекам. «Надо позвать врача. Ее должен осмотреть врач. Вдруг я что-то повредил ей внутри… О Боже».
В этот момент Наташа громко застонала и пошевелилась. Медленно, очень медленно она начала подниматься с пола, принимая вертикальное положение. Посидев немного, девушка неуверенно поднялась на ноги.
Только сейчас Майкл заметил, что Наташа все время держится за низ живота одной рукой.
Наташа нетвердой походкой подошла к кухонному острову и попыталась налить себе воды в стакан. Руки совершенно ее не слушались, и графин, выскользнув из негнущихся пальцев, с грохотом разбился о каменный пол. В следующее мгновение она резко согнулась над раковиной и ее обильно вырвало. После чего она сползла плечом по дверце шкафа под кухонной мойкой и села на колени среди осколков прозрачного стекла.
— За что? — простой вопрос острием ножа разрезал тишину комнаты.
— За что?! Что я тебе сделала?! — надрывно крикнула Наташа и разразилась громкими истеричными рыданиями.
Майкл не мог больше выносить этого и опрометью бросился из гостевого домика на улицу. Он бежал, что было сил. Он бежал, не разбирая дороги. Но разве возможно убежать от того, что случилось?..
***
Наташа, держась за перила одной рукой, медленно поднялась на второй этаж и зашла в ванную комнату. Принимать душ не было ни сил, ни желания. Девушка дрожащими руками сняла с себя разорванную одежду и бросила в корзину для грязного белья. Затем, немного подумав, вынула ее обратно и понесла в спальню.
Бросив рванье, которое совсем еще недавно было шикарным платьем от Gucci, на кровать, Наташа подошла к огромному платяному шкафу и распахнула его дверцы настежь. Полки с аккуратно сложенными топами и футболками; ряды вешалок с повседневными и изысканными нарядами; специальные блоки для обуви, головных уборов, сумок и всевозможных аксессуаров.
Наташа присела на кровать, закрыла лицо ладонями и беззвучно заплакала. Может быть оно и к лучшему, что всё так внезапно и трагично закончилось? Ее тело привыкло переносить и не такое. Много раз ее тело замерзало среди снегов, плавилось в жарких песках, мучилось от жажды, умирало от голода.
Ее тело сильно и тренированное, чего не скажешь о ее хрупкой женской душе. Ее душа никогда не привыкнет к боли и предательству. Ее душа никогда больше не сможет довериться мужчине.
Она — сильная девушка, но и она может просто устать.
Устать от его бесконечных перепадов настроения и нервных срывов; от внезапных вспышек гнева и приступов заносчивости и снобизма; от его чрезмерной мнительности, подозрительности и нескончаемой ревности.
Устать от этих вечно орущих фанаток, которые визжат, плачут, падают в обмороки и бессовестно предлагают ему себя. Которые преследуют его по всему миру, и в дождь и зной дежурят у ворот его ранчо, которые мечтают переспать с ним и бесконечно делают это в своем воображении.
Она больше не хочет вытаскивать его неугомонную задницу из разного рода передряг, двадцать четыре часа в сутки охранять его покой, беречь от потока негативной информации, ловить людей, которые представляют для него реальную угрозу. Пусть это делают специально обученные люди, а с нее хватит.
Тяжкое бремя его славы легло и на ее хрупкие плечи. Отношения с Джексоном добавили ей проблем и внесли страхи и разлад в ее и без того неспокойную жизнь.
А теперь она устала. Она сдалась. Она больше не хочет быть рядом с ним. Все, что ей нужно сейчас — это тишина и покой.
Мысли девушки метнулись к Зафару. Хариф — жестокий человек, но даже он не позволял себе такого по отношению к ней. Воистину говорят, что пути господни неисповедимы…
Наташа повернула голову направо и посмотрела на огромный натюрморт с розовыми пионами, висевший на стене. За картиной сейф, в котором хранятся почти все драгоценности, которые ей подарил Майкл.
Но ей ничего не нужно, она ничего не возьмет с собой, ни украшения, ни шмотки. Она унесет с собой лишь теплые воспоминания и любовь к нему.
<i>Чтобы не случилось, просто держи меня за руку…</i>
Наташа привстала на цыпочки и достала с самой верхней полки небольшую спортивную сумку, в которой лежали все ее документы, табельное оружие и ключи от виллы в Лос-Анджелесе. Сбросив в сумку испорченную одежду, девушка надела на себя новый комплект белоснежного белья, легкие светло-голубые джинсы, простую белую футболку и удобные кожаные балетки.
«Вот и сказочке конец…» — горько усмехнулась Наташа, на прощание окидывая взглядом просторную, светлую гостиную в доме, который она уже привыкла считать своим.
Постояв пару минут у порога, девушка бросила ключи от двери на столик возле входа и решительно шагнула на улицу.
***
Распахнув переднюю дверь своего огромного внедорожника, Наташа небрежно кинула спортивную сумку на пассажирское сидение.
— Привет, Романова. Надолго уезжаешь?
— Боюсь, что навсегда, Билл, — вздохнула девушка и печально улыбнулась Брею.
— Вот об этом я и хотел с тобой поговорить. — Телохранитель певца облокотился рукой о кузов ее машины и озадаченно потер пальцами подбородок. — Майкл явно не в себе сегодня. Он почти меня уволил.
— Уволил? Тебя? Ни за что не поверю, Билл. — Наташе было совсем не до веселья, но эта новость заставила ее искренне улыбнуться. — И в чем причина столь неординарного решения Его Величества?
— А вот об этом я хотел спросить у тебя.
— У меня? То есть, хочешь сказать, что впал в королевскую немилость ты, а причина во мне? — Наташа сунула пальцы рук в передние карманы джинсов и не спеша направилась к ближайшей садовой скамейке.
— Он такой грандиозный концерт закатил мне в машине, — хмуро произнес Брей, присаживаясь с ней рядом.
— Со спецэффектами и отличным звуком, я надеюсь? — Даже в самых ужасных ситуациях девушка никогда не теряла чувства юмора.
— Конечно со спецэффектами, куда же без них, — ухмыльнулся Брей, искоса поглядывая на Наташу. — И звук был отменный. Он так орал, я думал стекла в лимузине потрескаются. Ругался на тебя последними словами… Вот я и решил, что вы опять повздорили.
— Он решил, что я ему изменила, Билл, — тихо произнесла Наташа, безразлично созерцая пышные кусты гортензий. Внутри всё нещадно ныло и болело, но она старалась не обращать на это внимания.
— Вот оно значит как…
Билл печально покачал головой, вновь припоминая пикантную сцену в рабочем кабинете своего босса. «Ревнует он, видите ли. Решил, что Наташа ему изменила. А сам, посреди белого дня, чуть не нагнул эту чертову Наоми. Это типа месть была такая, или я чего-то не догоняю?» Билл уже давно решил, что никогда не расскажет Наташе о том, что видел.
Мужчина нервно потер свои руки и, шумно выдохнув, сказал:
— Помнишь, тогда, в Праге, ты говорила держать ухо востро относительно Джокера.
— Помню.
— Ты что-то конкретное имела в виду?
— Нет, ничего конкретного, — девушка чувствовала, как впадает в глубокую меланхолию и проблемы Джексона ее сейчас волновали меньше всего. — Просто показалось, что его агрессивное поведение в машине могло быть чем-то спровоцировано. Наркотическими препаратами, например.
— Наташа, ну нет. Всё, что угодно, но Джокер не наркоман.
«Да пусть хоть сдохнет от передоза, мне уже всё равно», — подумала девушка и добавила вслух:
— Я этого и не говорила. Он мог вновь подсесть на болеутоляющие или антидепрессанты. Прости, Билл, но теперь это только твои проблемы, а мне уже пора, — Наташа горько ухмыльнулась и встала на ноги.
Она тут же почувствовала сильную, острую боль внизу живота и слегка скривилась от неприятных ощущений.
— Наташа, да погоди ты. — Мужчина схватил ее за руку, побуждая остановиться. — На самом деле, есть еще кое-что.
Девушка обреченно вздохнула и села обратно.
— Несколько месяцев назад Майкл разнес вашу «берлогу». Камня на камне там не оставил. Сначала я списал это на конфликт с отцом, но теперь я уже не так в этом уверен.
И Брей выложил Романовой всё, что происходило в тот день.
— Значит, Майкл до смерти испугался, что я убью его из-за той самой статуэтки балерины Павловой?
— Да. И со слезами умолял меня ни о чем тебе не рассказывать.
— Понятно. А почему ты решил нарушить свое обещание и именно сегодня?
— Сегодня в машине Майкл держал в руке пузырек с какими-то таблетками. Я попытался отнять их у него, но у меня не получилось.
— Что за таблетки?
— Я не знаю. Но мне кажется, что именно они могут быть источником проблемы.
Девушка несколько минут молчала, после чего решительно поднялась на ноги:
— Пойдем, Билл. Найдем Майкла и вместе прижмем его «к стенке».
***
— Майкл! Джексон! Я знаю, что ты здесь! Отдай мне таблетки добровольно, и я не сдам тебя полиции! — едва перешагнув порог дома, громко прокричала Наташа.
Никакого ответа. В огромном доме стояла пугающая, зловещая тишина.
«Не нравится мне всё это. Очень не нравится», — хмуро подумала девушка и осторожно двинулась сквозь холл первого этажа к широкой деревянной лестнице.
— Джексон! Я всё равно тебя найду! Это лишь вопрос времени! — прокричала она от подножия лестницы, задрав голову наверх. — Так облегчи мне задачу, будь хорошим мальчиком.
Прислушиваясь к тишине, Наташа вздохнула и кивком головы приказала Биллу следовать за ней. Они быстро поднялись по лестнице на второй этаж, и Наташа уверенным шагом направилась к дверям хозяйской спальни.
В огромной спальне было темно: в апреле калифорнийское солнце заходит рано, и просторная комната освещалась лишь тусклым светом уличных фонарей. Винтажная резная мебель откидывала причудливые, уродливые тени на пол из натурального дубового паркета, придавая помещению некий, леденящий душу, оттенок.
Сердце девушки болезненно сжалось от плохого предчувствия. Здесь было слишком тихо, и ощущение надвигающейся беды плотный эфиром висело в воздухе.
Девушка двинулась вдоль комнаты в сторону ванной, даже не удосужившись включить свет: она знала эту комнату как свои пять пальцев и прекрасно в ней ориентировалась даже в кромешной тьме. Из-под двери, ведущей в шикарный хозяйский санузел, узкой, бледной полоской струился свет.
Наташа подергала за ручку — заперто.
— Джексон! Открой дверь! Я знаю, что ты там!
И вновь никакой реакции на ее слова.
— Майкл! — Девушка раздосадованно стукнула кулаком по двери, затем обратилась к стоявшему у входа в спальню Брею:
— Билл, включи пожалуйста свет.
После того, как комната озарилась искусственным освещением хрустальной потолочной люстры, Наташа присела на корточки у двери и несколько коротких мгновений внимательно изучала замок. После чего выпрямилась и решительной походкой направилась к Брею. Одним ловким движением девушка вытащила пистолет из кобуры на правом боку мужчины и рванула обратно в сторону ванной.
Телохранитель сразу же догадался, что она собирается сделать, и мысленно согласился, что это единственно верное решение в сложившейся ситуации. Наташа произвела один прицельный выстрел, сломав при этом замок и разнеся небольшую часть двери в мелкие щепки. Убрав пистолет за пояс джинсов, девушка повернула ручку и шагнула внутрь. Билл последовал за ней.
Джексон лежал на полу и не подавал никаких признаков жизни.
— Майкл! — Наташа с криком бросилась к лежащему без движения мужчине и упала на колени рядом с ним. — Джексон! Очнись! Очнись! Черт!
Девушка приложила два пальца к его сонной артерии и принялась нащупывать пульс. Пульс был очень слабым, но все-таки ощущался под ее пальцами.
Наташа внимательно, сантиметр за сантиметром, начала изучать пол ванной комнаты, пока ее взгляд не зацепился за белый аптекарский пузырек, который валялся недалеко от тела певца. Крышка флакона была отвинчена и синие, продолговатые таблетки в беспорядке рассыпались по полу.
Наташино сердце замерло на мгновение. Она почти узнала эти таблетки. Почти. «Не может быть…» Девушка протянула руку и дрожащими пальцами взяла одну из пилюль. Затем медленно поднесла ее к самым глазам, внимательно при этом изучая.
«О Боже, Майкл, нет…» — одними губами произнесла девушка, и ее глаза расширились от ужаса. Ошибки быть не могло: она узнала препарат.
Девушка быстро вскочила на ноги и достала из заднего кармана джинсов миниатюрное средство спецсвязи: после недавнего инцендента она теперь постоянно носила его с собой. Быстро набрав номер своего непосредственного начальника, девушка принялась нетерпеливо ждать.
— Романова, какого хрена…
— Слушай меня, Марк, слушай внимательно и не перебивай. Мне срочно нужна военная воздушная реанимация на ранчо Неверлэнд. Майклу очень плохо.
— Джексону плохо? Охренеть! Так звони 911! — бушевал в телефонную трубку мужчина. — Пусть ОНИ его откачивают после очередной голливудской попойки, или что там у него?!
— Марк, я обнаружила у него F5, — тихим, уставшим голосом ответила Наташа. — Сам Майкл лежит на полу в ванной без малейшего движения. Дыхание слабое, пульс нитевидный. Мне дальше перечислять?
На том конце провода Джонсон смачно и весьма нецензурно выругался.
— Ты уверена?
— Марк, лучше бы я ошибалась…
— Твою же мать… Всё понял, Романова. Жди.
Девушка отключила средство связи и обессиленно сползла спиной по стене. Она чувствовала, как силы медленно, но уверенно покидают ее. Девушка закрыла глаза и почти отключилась от всего происходящего. Ее внутренняя боль была такой чудовищной силы, что она ее почти не чувствовала. Есть такой далекий и труднодостижимый порог, за которым боль совсем не чувствуется. Когда уже всё. Когда понимаешь, насколько всё плохо и уже вряд ли обойдется легким испугом.
— Что будем делать дальше, Романова? — Голос Билла прорвался сквозь пелену ее внутренних страданий и отрешенности.
— Ничего, Билл, — медленно, но четко ответила она. — Его нельзя переворачивать. Его нельзя двигать. Его вообще нельзя трогать, пока не приедут медики. Нам остается только ждать.
Билл Брей уже давно всё понял, и по ее реакции, когда она взяла в руки препарат; и по короткому телефонному разговору с зам. директора ФБР; и по ее нынешнему состоянию. «Дело — откровенное дерьмо, — подумал Билл, — но насколько все плохо? Это передоз? Отравление? Чем это грозит Майклу? Долгой реабилитацией или чудовищной инвалидностью?» Очень много невеселых вопросов роились в голове у немолодого мужчины.
— Наташа, что всё это значит? Что с Майклом? — наконец решился задать он вопрос.
— Что с Майклом?.. Он умирает, Билл…
Я качусь по наклонной, детка,
И принимаю морфий.
Morphine. — Michael Jackson