Ариэлла

Задумались оба. Как не заметить,

На просьбу такую нельзя не ответить.

Да и мать ответа ждет,

Хоть и знает наперед-

Не могут сыновья отказать,

Не только Ариэла просит, но и мать.

Колыбель смастерить вызвался Икрам,

Он все придумает и сделает сам.

Иметь хотел он давно семью,

Но не встретил еще половинку свою,

Что могла бы женою быть

И детей ему народить.

Для Карима тоже дело найдется,

С душой за него он возьмется,

Чтоб малышу было мягче спать,

Из верблюжьей шерсти постилку свалять.

«А я усядусь за ткацким станком,

Пока только мне послушен он.

Одеяльце малышу сотку,

Узоры прекрасные вплету».

Ариэла не верит своим ушам,

Помощь предлагает сам Икрам.

И все это искренне, без подвоха,

Зря о нем думала так плохо.

Хоть и суров всегда он с виду,

Не держит она на него обиду.

Да разве можно ей обижаться,

Счастье, что в доме разрешил остаться.

Могло же быть все наоборот

И оказалась бы у ворот.

Должна благодарной быть ему

И не только ему одному.

И мать, и Карима благодарить должна

За то, что с нею и она не одна.

Ариэла пыталась что то сказать,

Но не смогла и двух слов связать,

Словно язык во рту прирос,

А в глазах только немой вопрос.

Затем собралась, извинилась

И пред ними преклонилась.

Сидит вся семья в молчанье,

Затаив дыханье.

Мать глядит на Ариэлу, любя,

Неловкость чувствуют сыновья.

Прервала молчание мать-

«Ариэла, дорогая, прошу тебя встать.

Ты видишь, мы все тебя понимаем

И помощь от души предлагаем.

Не может ведь иначе быть,

Нам всем под одною крышею жить».

Ариэла встала, мать обняла,

Еще раз поблагодарила и к себе пошла.

Братья тоже засобирались,

С матерью попрощались.

Осталась женщина одна

И было сейчас ей не до сна.

Мысленно все перебирает,

Как Ариэлу она понимает.

Как поступила бы сама,

Если б также осталась одна?

Жаль ей бедную девочку эту,

Помочь ей может она лишь советом

Да в сердце свое ее впустить,

Чтоб жизнерадостнее стала, не стала грустить.

В доброте сыновей своих вновь убедилась,

Другая сторона в Икраме открылась,

А младшенький, тот всегда добрым был,

И никогда, никому не грубил.

«Как все- таки счастлива я.

Выросли чуткими мои сыновья.

Знаю, на них могу положиться

И за помощью обратиться,

Если чужую беду и нужду

Прочувствовали и приняли, как свою».

Так думала мать, размышляла

И гордость за детей своих переполняла.

Недаром всю жизнь свою им посвятила,

Теперь жизнь ее отблагодарила.

Можно спокойно и старость встречать

И облегченно вздохнула мать.

Ночь за окном, звезды в небе сияют,

Голубоватым светом мерцают.

Спит все кругом; и зверь и птица,

Лишь Ариэле одной не спится.

То встанет, то ляжет, то к окну подойдет,

Что происходит с нею, не поймет.

Ведь радость какая! Братья признали

И даже помощь свою предлагали.

И не обман это, все шло от души,

Предложенья их были все хороши.

Но что же ее так беспокоит?

Ведь планов она никаких не строит,

Довольна всем, что есть у нее

И больше не надо ей ничего.

Мечтает лишь о сынке своем,

Все остальное ей нипочем.

Но нет ей покоя, нет ей сна,

Мечется по комнате одна.

Ловит себя на мысли о том,

Как важно ей, что думает он.

Тот, которого так боялась

И, взгляда которого, так чуралась.

Пред нею образ его стоит,

Как он смотрит, как молчит,

Как взглядом глаз черных обжигает,

Как брови насупив, о чем - то мечтает.

Во всем его облике, что - то такое

Знакомое и родное.

Ведь он же чем – то на мужа похож,

Также строен и пригож.

Как же раньше не заметила схожести эти,

Не осталась бы здесь ни за что на свете.

Как могла мужу она изменить

И взор на другого обратить?

О том, как мужа она любила,

почти уже и позабыла.

Столько всего перенесла

И довольна, что жизнь ребенку спасла.

Она вздохнула, прослезилась

И, вдруг поняла, что вновь влюбилась.

А что Икрам? Он тоже не спит,

Он негодует и кипит.

Он зол, он страдает,

Себя ненавидит и презирает.

Он вышел во двор, размышляет,

За слабость свою себя укоряет.

Как же так могло случиться,

Что принципами своими пришлось поступиться?

Всегда был твердым в слове своем,

А тут, вроде, и он не он.

Ведь мести хотел – теперь помогает,

А почему и сам не знает.

Какая сила его сломила?

И как, до недавнего, все хорошо было.

Всегда он знал, чего хотел

И сильным быть его удел.

Хозяйство в доме справно вел,

Упорно к каждой цели шел,

Кипело все в его руках

И помогал ему Аллах.

Теперь он склонен к размышленьям,

Все чаще ищет уединенья,

Чтоб поразмыслить обо всем

Иль просто, чтоб не думать ни о чем.

Перемена эта его пугает.

Как хорошо – никто не замечает.

Взад, вперед по двору он бродит,

А чужестранка из головы не выходит.

Образ ее пред глазами стоит,

Взгляд печальный, все больше молчит.

Старается, чтобы не докучали,

Чтоб меньше вопросов ей задавали.

Ходит неслышно, будто тень,

Работою занята целый день.

А как она хрупка, нежна

И красотою такой наделена!

«Что же это за наважденье такое,

Мысль о ней не дает покоя!

Нужно собраться, себя в руки взять,

А лучше всего, иди же ты спать»,-

Так про себя размышлял Икрам,

Но истины всей не знал и сам.

Стоял он, прохладой ночной наслаждался,

Звездным небом любовался,

Затем вернулся в дом опять,

Улегся на ложе. Нужно спать.

Надеялся он – новый день настанет

И все опять на свое место встанет.

А между тем, Карим сладким снам предавался,

Своими мечтами наслаждался.

Ничто не предвещало беду,

Он лишь улыбался в сонном бреду,

Душа его будто пела, а на губах лишь Ариэла.

Так и ночь прошла, новый день настал,

Город потихоньку оживал.

В пенье состязались петухи,

Рожком будили пастухи,

Где то громко кричит верблюд

И ранние птицы голоса подают.

Пора и в доме всем вставать,

Вот во дворе появилась мать,

Затем Ариэла к ней подошла.

Братья в доме еще задержались,

Затем и они во дворе показались.

Побежали к фонтанчику, друг друга толкают,

Чистой, холодной водой обливают,

Только брызги вокруг летят.

Со смехом женщины на них глядят.

Любуется мать своими детьми,

Какие красавцы все же они!

У Ариэлы сердечко бьется,

Видит впервые, что он смеется,

Что шутит так с братом и играет,

И никого вокруг не замечает.

Ей так захотелось, чтоб он оглянулся

И только ей одной улыбнулся.

Но собралась, гонит мысли прочь,

Стараясь чувства свои превозмочь.

Наконец - то братья угомонились

И к завтраку поторопились.