22.05.2030
Наступило утро, и я проснулся рано – наверное потому, что мы рано легли. Солнце ласково прогрело одеяло и скользнуло по моей щеке. Что было вчера? Таблетки... Да ну их к черту.
Боковым зрением я вижу и чувствую, что Лиза еще не встала и поворачиваюсь, чтобы ее обнять. Но когда я поднимаю голову, то обнаруживаю незнакомое лицо на соседней подушке. Я настолько не ожидал, что даже невольно вздрагиваю и цепенею. Это лицо напоминает мне Лизу, но оно другое: бледное, безжизненное, с впавшими глазами. Волосы собраны в какую-то косынку, которая чуть сбилась на бок ото сна, и из-под нее вместо роскошной медной копны торчит короткий куцый пучок.
Я отказываюсь верить своим глазам и встаю, чтобы найти Лизу в другой комнате. Может быть, она на кухне, готовит кофе как всегда? Или в душе? Женщина в моей постели не может быть ею.
От моего резкого подъема она просыпается и в недоумении провожает меня взглядом сквозь слипающиеся веки.
Кухня. Прихожая. Душ. Пусто.
Ее обувь стоит в прихожей, плащ и куртка – на месте.
- Что случилось?
Ее голос возвращает меня в реальность. Лиза (теперь я понимаю, что это она) привстала в постели и следит за мной. Я смотрю на нее, и она встречает мое недоумение.
- Нам нужно к врачу, -
- Ты что, не узнаешь меня?
Я окончательно узнаю ее, только услышав знакомый голос. Хоть он не меняется, какое счастье.
- Собирайся, нам надо съездить к нему прямо сейчас.
- Да в чем дело?! – она раздаженно трет глаза ладонью.
- Разве ты не чувствуешь себя хуже?
- Нет, даже наоборот, гораздо лучше, чем вчера.
- Но...
- Что?
- Твоя кожа... И волосы...
Она вздрагивает и подлетает к зеркалу над своим столиком, но ее отражение, кажется, ничуть ее не смущает – она лишь глубоко вздыхает.
- Ничего нового.
- «Ничего нового?!» Собирайся.
Возможно, первый раз за все время нашего брака я позволяю себе буквально взять ее в охапку и усадить в такси. Она в недоумении следит за мной и в конечном счете покоряется моему напору. Я срываю телефоны бедного колл центра в больнице и требую записать нас на прием как можно раньше. На улице солнечно и тепло, но я ничего не вижу. Дома, деревья и люди проносятся мимо машины в ускоренной съемке, размазанные как на акварельных картинах, с которых течет краска. Моя жена с удивлением следит за мной, кутаясь в наскоро наброшенную перед выходом кофту. Я не смотрю на нее и не смотрю на улицу, как будто если я досчитаю до ста и не буду на нее смотреть, все кончится и снова будет как вчера.
Уже знакомый нам врач-рептилия встречает нас в белом чистом кабинете. Я не помню, как выходил из машины, помогал Лизе, нес ее сумку, искал в коридорах кабинет. Охранник крикнул мне в спину, что мы не надели бахилы, и я ответил ему что-то не цензурное, не помню что именно.
- Евгений, честно говоря, я ждал вас позже, ведь ваш курс...
- Ничерта не работает!
Я тычу в него пальцем, а Лиза с извиняющимся лицом присаживается на краешек кресла. Врач смеряет ее почти равнодушным, спокойным взглядом.
- Что привело вас ко мне? – холодные глаза обращены ко мне.
- Вы что, вы разве не видите? Это вы мне объясните, что происходит! Все было хорошо вчера, а сегодня вот так!
Я не нахожу в себе сил, чтобы показать на Лизу рукой, поэтому бессильно падаю в свободное кресло. Чувствую, как руки трясутся и все тело бьет мелкая противная дрожь.
- Почему вы решили прервать терапию?
- Что? Мы не прерывали!
- Но мне очевидно, что вы не принимали свои таблетки как минимум двое суток.
- При чем тут я, я спрашиваю вас о ней! Не уходите от темы!
- Мы с Елизаветой обязательно пройдем все необходимые тесты, но ваша паника связана только с вашими таблетками. Вы нарушили график приема, отсюда такая реакция.
- Как?! Как мои таблетки влияют на нее?
Внутри меня все упало. Я виноват в ее состоянии? Чертова безалаберность.
- Нет. Вы бы не заметили всего «этого», если бы не перестали пить таблетки.
- Что это значит?
Он устало вздохнул, сделал какую-то запись и сложил руки на груди.
- Задача вашей терапии была в том, чтобы вы замечали изменений, которые происходят с вашей женой. Эти изменения были неизбежны, ей необходимо было пройти через них – таково лечение. Но они не вызвали бы в вас ничего, кроме боли, разочарования, усталости, измученности. А я рискну предположить, что пока вы принимали таблетки, ваши отношения пережили своего рода ренессанс, новый виток, возрождение. Я не прав?
Я начал перебирать в голове наш последний месяц: ее буквально сияющая кожа, улыбка, тот-самый-запах. Существовало ли хоть что-то из этого в реальности? Пока я бродил в своих воспоминаниях, Лиза тихо произнесла:
- Значит, эти таблетки внушили ему любовь ко мне? В них была причина... всего? Если бы не они, мы бы уже расстались?
Я знал, что она вспоминает те же моменты, что и я. Я в самом деле осознал только сейчас, как Лизу зажигало мое искреннее восхищение ее телом и плохо контролируемая страсть.
- Таблетки не могут внушить чувства, - покачал головой врач. – Но они могут как бы заморозить ваш образ в памяти и ощущениях партнера в том виде, в котором вы были в самом начале лечения. Это делается для того, чтобы он видел в вас в первую очередь не болезнь, а вас саму, на уровне инстинктов: запахов, прикосновений, звуков. И это работало! Если бы не произошло перерыва, ваш муж принимал бы таблетки до тех пор, пока вы бы не поправились и не восстановились. В целом, - он обратился ко мне. – Вам ничто не мешает продолжить терапию.
- Ну уж нет, - Лиза встала. – Никакой больше терапии.
С этими словами она выскользнула из кабинета, словно привидение. Стук закрывшейся двери показался мне крышкой гроба, которой передо мной внезапно заслонили свет.
- И что мне теперь делать? – я остался один перед врачом, и без нее в комнате стало пусто, словно в гигантском аквариуме.
- Вы сами знаете, какие варианты у вас есть. Решайте, - он пожал плечами.
Я вышел из кабинета в пустой коридор: Лизы нигде не было. Три раза я обошел все этажи по кругу - ничего. Отчаявшись, я направился к аптеке, словно зомби. Нам нужно было вернуть все, как было – я знал это. Вернуть все, как было. Невозмутимая пожилая фармацевт выдала мне таблетки без всяких колебаний – очевидно, она привыкла к странным пациентам, особенно которые только что вышли от врача.
Дорога до дома была не менее странной и смазанной, чем дорога до больницы. Я надеялся, что Лиза тоже уже дома, просто не стала меня ждать. Какие подобрать слова? С чего начать, когда мы встретимся? Свежая пачка таблеток жгла мой карман изнутри, но мне не хотелось их пить. Я хотел знать правду, держать все в своих руках, даже если это будет тяжело.
Вышел из такси и инстинктивно поднял голову, чтобы разглядеть наши окна – свет горел, но никакого движения. Я взлетел на наш этаж, словно на крыльях, быстрее лифта – я должен был удостовериться, что Лиза дома.
Входная дверь была приоткрыта, и прямо в прихожей меня встретил чемодан. Лиза ходила из комнаты в комнату и бросала в него вещи, словно в баскетбольную корзину.
- Остановись, -
Я сказал, а потом подумал, что это прозвучало очень глупо и по-детски. Конечно, она продолжила метаться по квартире. Я подкараулил ее во время очередного возвращения в спальню и встал на дороге.
- Зачем ты собираешь вещи?
Как тяжело говорить, глядя на нее изменившиеся черты. Но может быть в первый раз за все время я пытался говорить с той Лизой, которая была со мной вчера – с настоящей Лизой, с той, которую я должен был видеть без всяких таблеток и которую я забыл задолго до начала болезни.
- Помнишь, мы с тобой разговаривали о том, сможем ли заново полюбить друг друга? – голос звучал слабо и беспомощно.
Я кивнул. Я знал, что она это вспомнит.
- Мы не смогли, - ответила она на свой вопрос.
- Мне казалось по-другому, -
Голос звучал глухо, словно после пачки сигарет.
- Я, может быть, никогда не буду больше такой как раньше. И я не хочу, чтобы со мной был мужчина, который хочет меня только под действием таблеток.
- Они нам больше не нужны.
- Сегодня утром ты увидел меня и выскочил, как ошпаренный!
- Это было неожиданно, сама понимаешь. Этого больше не повторится.
- А как с этим жить мне? Все это время я считала себя желанной, видела твои глаза... Ты был совсем другим. Как мне жить дальше без этого: смотреть на себя в зеркало и вместе с тобой испытывать отвращение?
- Я люблю тебя.
- А я в это не верю! Каждый день мое отражение будет напоминать мне...
- Ты просто не видела себя моими глазами.
- Как и ты, у тебя были таблетки.
- А сейчас их нет, и ты прекрасна. И так будет всегда: и сейчас, и когда ты поправишься, и когда состаришься тоже.
Она смотрела на меня недоверчиво и, переводя взгляд, увидела себя в зеркале прихожей. Этого было достаточно, чтобы она снова заплакала. И тут неожиданная мысль осенила меня.
Я на минуту оставил ее, прошел в кухню (где тоже были видны следы сборов) и налил стакан воды. Наконец-то достал из кармана проклятую коробочку и вытащил одну таблетку. «Ну, не подведи». Она ждала меня в коридоре, как парализованная. Я протянул ей воду и таблетку.
- Хочешь?
- Зачем?
- Увидишь себя моими глазами.
Она смотрела на меня недоверчиво, отстраненно, как вдруг закашлялась. Видимо, кашель разбудил в ней столько злости на болезнь, что она, не думая, взяла с моей ладони таблетку и одним глотком выпила стакан воды.
- Ну как?
- Ничего, - она пожала плечами, прислушиваясь к себе.
- Пойдем.
Я взял ее за руку, и отвел в спальню, к зеркалу над столиком. Она села на стул, а я присел на корточки у ее ног. Она подняла глаза на зеркало очень испуганно и медленно, и лишь по выражению ее лица я мог представить, что она видела. Лиза, как зачарованная, провела рукой по зеркальной поверхности и я воображал себе копну волос, до которых ей так хочется дотронуться.
- Это волшебство...
- Нет, это ты. На самом деле.
Лиза повернулась ко мне.
- Но теперь ты этого не видишь.
- Ну что ты. Еще как вижу.
Я знал, что она не поверит мне сейчас. Пройдет какое-то время, прежде чем у меня получится убедить ее в этом. Но прямо сейчас она должна была отложить чемодан, вернуть в шкаф свои вещи и подарить мне время.
- Честно, я даже на свадьбе не был таким серьезным.
Она посмотрела на меня с изумлением, но я распознал смешинку на ее губах.
- Значит, на свадьбе ты слукавил?
- Ну ты же помнишь – что угодно, лишь бы затащить тебя в постель.
Лиза прыснула от смеха,и я тоже не выдержал, вспоминая этот далекий беззаботный день. Через парумесяцев наступила настоящая ремиссия, а еще через полгода она поправиласьсовсем.