Глава 2
- И вы представляете, никто из воспитателей не может найти управы на эту мерзкую девчонку! Родители не имеют права выпускать таких асоциальных личностей из дома, - негодовала Лея. Всю компанию, собравшуюся на день рождения Эми в ресторане в центре города, уже порядком утомили ее бесконечные рассказы о девочке, которая дралась с каждым движущимся существом в детском саду, который посещала их дочь Софи.
- Однако Джойсов это ни разу не остановило, - решил перевести тему Майк. Вся "тайная вечере" залилась смехом: Эми и Адам уже давно смирились, что их сын Генри стал поводом уместных и не очень шуточек со стороны их друзей.
- Напомни мне удалить твой номер, - саркастично ответил Адам. - А то боюсь получить оплеуху от своего сына за такие колкости. Генри, отцепись от официанта, он сходит на кухню за заказом и снова будет в твоем распоряжении! И нет, тебе туда нельзя.
И Адам убежал в очередной раз объяснять этому дьяволенку минимальные нормы морали. У Генри была своя задача в этот вечер - преследовать официанта от столика к столику и притворяться его стажёром. И это было даже на радость всем остальным: во всяком случае он не бил двойняшек или не заставлял их поджечь скатерти от свечей, так опрометчиво расставленных на каждом из столиков. О том, радовался ли бедняга-официант такому напарнику, никто не думал. В этом ресторане, кажется, даже у шеф-повара начинал дергаться глаз, когда наша честная компания заваливалась в заведение. И если Генри не пытался сломать столик, залезть на барную стойку или устроить костер - они были согласны на все.
- А почему Тина и Алекс не пришли, - непринуждённо спросила я, тут же получив от Лин пинок под столом.
- Эммм, семейные проблемы, не сошлись в вопросах воспитания. Ты не виновата, что не в курсе, не кори себя, - приторно улыбнулась Лея.
Сука. Я-то давно знаю, что Тина и Алекс второй год находятся на грани развода на фоне тотальных неудач супруга в бизнесе и умопомрачительного продвижения по карьерной лестнице Тины, просто до сегодняшнего дня это не было поводом для непосещения общих праздников. Но давай, заводи свою вечную песню, про то, какие мы с Ником ущербные, что мы ровным счетом ничего не понимаем в этой жизни, потому что до сих пор не погрязли в ссорах по поводу того, кто везет детей в сад, кто забирает, кто сидит с ними, пока другой работает или развлекается с друзьями. Что мы такие негодяи, раз можем не думать о том, как будем выглядеть, придя на родительский комитет одетыми не по выдуманному ею самой дресс-коду, можем сорваться и уехать в отпуск, не прочитав миллиард отзывов таких же озабоченных мамок по поводу наличия только трех качелей для детей на территории отеля.
Никто из друзей не знал о том, что у нас тоже была своя больная тема. Для них это были конфликты в детских садах, для нас это был вечный конфликт с нашим собственным организмом. Но мы никому не позволяли повязнуть в этом дерьме и уж тем более - упрекнуть за незнание...
- Пойдем закажем коктейли на баре, - шепнул мне на ухо Ник, видя молнии в моих глазах.
- Напомни мне вылить этот коктейль Лее на голову, - сказала я ему по пути к бару, сквозь смех одёргивая его руку со своей задницы.
Ник - пожалуй лучшее, что со мной случалось в этой жизни. Он всегда читал меня как открытую книгу, умел развеселить, отвлечь, остановить надвигающуюся катастрофу, когда я сама была неспособна держать себя в руках, умел сделать так, чтобы все, о чем я думала в минуты слепой ярости, - это его горячие руки на моей коже. Этот чертовски харизматичный высокий и симпатичный повеса с волосами цвета нефильтрованного пива и телосложением скандинавских викингов вскружил мне голову в первые минуты нашего знакомства в караоке-баре, не оставив ни одному мужчине на этой планете ни малейшего шанса. В его синих, как ночное небо, глазах я видела весь смысл, что не знала прежде. Мы оба были не идеальны, оба - со своим небезупречным прошлым, но оба - открытые этому миру... И друг другу. С первой минуты.
Наша любовь накрыла нас обоих как цунами, в эйфории поглотив всех вокруг. Пусть это бесконечно отрицают все наши друзья, но только после того, как они поверили в нашу сказку и искренние чувства и отгуляли на самой сумасшедшей свадьбе спустя десять месяцев после нашего знакомства, они начали заводить потомство, которым так кичились перед нами. Мы повидали сотни ссор и расставаний наших друзей, из-за нашей политики "невмешательства и не осуждения", мы знали о каждом из них даже больше, чем положено и дозволено знать какому-то третьему лицу. С каждой неурядицей, недомолвкой и даже изменой они приползали к нам, побитые жизнью, обессиленные и ненавидящие себя самих. А уходили - воодушевленные и готовые идти дальше. Возможно поэтому, когда кто-то из них начинал, как нашкодивших котят, тыкать нас носом в нашу "неполноценность", меня это раскаляло до предела. И если бы не мой идеальный муж, я давно бы уже вывалила на них все дерьмо, в которое они нас посвятили.
- Мне кажется "Вижн" забыл, как выглядят настоящие танцы таракана, - непринуждённо сказал мне Ник, потягивая Джин-тоник на баре. Когда-нибудь он забудет мои жалкие попытки показать, кто тут главный танцор диско в этом ночном клубе, или это мой крест на всю жизнь?
- Ахаххаха, Ник, ты серьезно? Мы позволим себе уйти первыми в кой-то веке?
- А почему нет? Не все же им жаловаться на режим покоя и сна своих драгоценных отпрысков, что непременно уже началось, пока беспечные и безответственные личности прохлаждаются на баре.
- А знаешь, я давно не отбивала тебя от банды подвыпивших студенток, погнали, - на этот раз уже Ник поперхнулся своим коктейлем и рассмеялся.
Спонтанность - наше второе имя. Как и буря в стакане воды, что мне с завидным постоянством устраивал Ник. Этот вечер не стал исключением.
- Хлоя, какого черта ты там устроила? - Николас рвал и метал, стоило нам переступить порог дома.
- Нииик... Ну он же совсем один в этом городе, он видел мои кольца, никто не переходил границы, - надо сказать честно - язык у меня заплетался как у лектора, отведшего у нерадивых студентов шесть пар подряд, пальцы наотрез отказывались слушаться и справляться с застежкой босоножек. Хоть в обуви спать ложись.
- А я тебе скажу, как было - ты ворковала с каким-то малолеткой, стоило мне упустить тебя из виду. И ты такими видишь счастливые и ответственные семейные отношения? Стоит мне отвернуться - ты уже окучиваешь какого-то француза? – бросил мне Ник, поднимаясь по стеклянной лестнице в спальню, по пути нервно щелкая пуговицами своей белой рубашки. Ненавижу, когда он вот так меня отчитывает.
- Ты себя вообще слышишь? Человек - один в этой стране, английский знает на уровне начальной школы. Все наше общение ограничилось тем, что я пыталась объяснить, какие коктейли как называются. Ну и немного о нашем городе, из-за чего истерика то? Ты же знаешь, что я уже заполучила главного красавчика на этой планете и "окучивать какого-то француза" нет никакого резона - главный приз уже вот-вот будет в моей постели, - мои попытки погасить ссору были действительно жалкими.
- Ой, ну вот не начинай пожалуйста, ложись спать. Твоя общительность и человеколюбие меня до ручки доведут, - с неприкрытой злобой и почти такой же пьяной усталостью сказал Ник, укладываясь в постель.
Надо отдать нашим отношениям должное, но те редкие ссоры, которые у нас случались, практически всегда были на фоне неоправданной ревности моего мужа ко всему, что имеет подобие мужчины. Я же не видела ровно никакой разницы, все гендерные различия стерлись с его появлением в моей жизни - другие существа мужского пола перестали для меня иметь какую-либо значимость как объекты симпатии. Я люблю людей и всегда готова прийти на помощь страждущим, неважно какого пола они были и какие на меня имели виды. Из-за чего довольно часто получала нагоняя от Ника.
Сил упрямиться не было никаких - спать действительно хотелось адски, хоть я еще и надеялась развести супруга на старые добрые кувыркания после ссоры: что может быть лучше, особенно когда вы оба навеселе. На самом деле, развалившись в постели, я даже не могу сказать, что я была пьяна. Скорее просто устала... Но на Ника то у меня силы всегда найдутся.
Но у жизни на всех свои планы, а в планах Ника, судя по всему, было обнять меня во сне, простив мою человечность.