Эпизод 56
Лоренцо можно было угадать по субтильной, почти женской руке. Он предложил мне прогуляться, опасаясь, что Маргарита утянет его в следующее варьете. Я вышла не оглядываясь, не озираясь, концентрируясь лишь на спине Лоренцо, за которой следовала.
Конечно же я знала, что встречи с Эмилио на свадьбе Бенсоньи не избежать. Он и Маргарита были двумя причинами, по которым я вовсе хотела отказаться. Но тогда я себя убедила, что была сильной, что бежать от проблем было бы глупо, но именно это мы с Лоренцо сейчас и делали.
— Кто это был? — спрашивал Лоренцо, раскуривая сигарету.
Он описал его — его единственного, кто за последнее время смог пробудить во мне угасшую чувственность. В иной раз я бы могла поблагодарить Эмилио — за то, что помогает ей оправиться. Но она, моя чувственность была настолько побита и раздавлена, что подъём причинял ей невыносимую боль. Лоренцо добавлял, единственная причина, почему он вообще про него спрашивал — это чересчур пристальный взгляд, который скорее напоминал утрированные театральные постановки, чем сколь-нибудь был близок к реальности.
— Ревнуешь?
Лоренцо фыркнул:
— Скорее, я ревную тебя к своему деду.
— К нему стоит, да.
— Он всё-таки может переманить тебя к себе театр...
Как и прежде, Лоренцо не дал мне закурить, и мало-помалу, из-за гнёта молчания я рассказала ему без утайки всё, что было между мной и Эмилио. Лоренцо ухмылялся на особо пикантных подробностях, но не осуждал и не прерывал меня. Заговорил он лишь в конце, вынося вердикт.
— Так выходит, Андреа тебя никогда не любил.
— При чём тут он?
Я подумала, что табак окончательно проел ему мозг, но Лоренцо, встретив моё непринятие, объяснял.
— Потому что есть симптомы, а есть причина заболевания.
— Капоне, любовь — это не заболевание...
— Нет, я понимаю. Я про неё и не говорю. Но ведь есть такое понятие, как «нездоровые отношения»? Вот. Их же можно приравнять к болезни, так?
Я кивнула, всё глубже погружаясь в причудливый мир мыслеобразов, которые он столь щепетильно вылеплял и вытачивал до ясной формы, как часть своей работы.
— По твоей логике, Эмилио — симптом, а Андреа — первопричина.
Несколько поколебавшись и украдкой проверив, насколько я готова принимать сейчас его слова, Лоренцо кивнул:
— Именно так.
— И как называется это болезнь?
— Кошки-мышки.
— Это же игра?
— Это игра, когда ни одна из сторон не страдает. Когда страдает — это болезнь.
— То есть, Андреа заставил меня играть в «кошки-мышки» и я от этого страдаю?
— Ты загналась, — пожимал плечами Лоренцо. — Для него ты становишься желанной, только когда ты в лапах других...
— Капоне, какой же ты всё-таки дурак по части любви.
— То есть, это я ничего не понимаю...
— Ничего совершенно.
— ...а не ты вляпалась в нездоровые отношения.
Тушит сигарету как ни в чём не бывало. Будто бы это не он сказал сейчас оскорбил мои чувства, оскорбляя Андреа. Мне требовалось мало, чтобы разозлиться, вспыхнуть ненавистью к человеку, которого ещё несколько минут назад лелеяла. И видимо, Капоне, был прав — из нездоровых отношений я вышла покалеченной.
В тот момент я испугалась полярности своих состояний, их пограничности, и готова была буквально умолять Лоренцо отвезти меня в тихий приют, рехаб, где мне поставят капельницу и излечат зависимость от Андреа.
— Хорошо, ладно, мои больные связи мы разобрали...
— И?
— Что у тебя с Маргаритой, а, птенчик?