Эпизод 54
Марко Бенсоньи пригласил меня на свадьбу. Спустя едва ли минуту после того, как я открыла письмо с приглашением, мне позвонил Лоренцо. Он предложил не ломать голову над поиском сопровождающих и пойти туда вместе. С Лоренцо всё всегда было просто. Поэтому я, почти не раздумывая, согласилась. Единственное, я лишний раз напомнила ему, что у свадьбы была тема — ночное небо. Бенсоньи (или, скорее, его будущая супруга) прописал отдельной строкой: «Желателен ультрамариновый цвет нарядов». Для Лоренцо, человека, живущего в нуарном фильме, следовало уточнить, что это вообще за штука — ультрамарин.
— И что?
Порою мне казалось, что Лоренцо не понимал принцип отношений, как таковой, не то что обращать внимание на какую-то церемониальность.
— Ты должен надеть синий костюм.
— Я? Это же их свадьба.
— Хорошо, я сама куплю тебе галстук.
Свадьба была в загородном особняке, и, пока мы добирались туда, я успела вздремнуть. Всё, только бы не слушать жалобы Лоренцо на тугой галстук и недостаток никотина в организме. Пятно от слюны у себя на груди я заметила, только когда мы подошли к фуршетному столу и я увидела своё отражение в зеркальных украшениях.
— Ты что, не мог сказать? — прошипела я.
Пока мы проходили по парку к особняку, нас уже останавливали дважды, чтобы сфотографировать.
— Да я и не смотрел на тебя, — бросал Лоренцо.
Он действительно совершенно не обращал на меня внимания, как кит, к которому присосалась минога. И хотя я ему досаждала, сделать он ничего не мог. Отвечая, он глядел сквозь меня и продолжал топтаться на месте, словно земля обжигала ему пятки.
— Я настолько не интересна?
Лоренцо взял меня за плечи и едва ли не чудом сфокусировал на мне взгляд:
— Ты сегодня самая яркая звезда на этом небосклоне. Но я хочу курить.
— Ты что, заготовил эту фразу заранее?
— Да... Знал, что сегодня придётся сказать что-то такое, — он отворачивался и разочарованно цокал языком, так и не видя подходящего места.
Из-за его поисков мы немного опоздали на церемонию. В качестве наказания нам даже не досталось стульев, и мы остались стоять у цветочных колонн на задах группой неприкаянных провинившихся. По запаху табака найдя среди них знающего человека, Лоренцо облегчённо выдохнул. Мне пришлось крепко удерживать его, чтобы тот не бросился наперерез выходящему Бенсоньи и его прекрасной невесте.
И всё же, он меня бросил, на самом трогательном моменте — на обмене клятвами. Я никогда не отводила Лоренцо какую-то особую роль в моей жизни, но в этой обстановке от его ухода мне стало пусто внутри. Внезапно, меня обуяло какое-то постылое чувство несправедливости — что меня, брошенную во всех смыслах, вынуждают любоваться на чужое счастье — и я, обхватив себя руками за плечи, отправлялась следом за Лоренцо.
После нескольких секунд непонимания, до него что-то доходило. Он сочувственно поджимал губы, разгонял дым и давал себя обнять. Мы не слишком торопились, даже когда динамики заглохли окончательно, а жених с невестой — уже муж и жена — пересекли узкий дворик и провели гостей в обеденный зал. Наблюдая пустыми глазами за толпой, Лоренцо замечал:
— Это мало напоминает ночное небо.
— Наверное, потому что там нет самой яркой звезды.
— Скорее всего поэтому, да.
Лоренцо ухмыльнулся на мой укол и, когда я попыталась дотянуться до сигареты, чтобы сделать затяжку-другую, поспешно отдёрнул руку и крепко прижал меня к себе второй.
— Вредно для голоса, — пояснял он.
— Ты просто скупердяй.
— Я думаю, о нашем общем будущем! — он отворачивался, чтобы поспешно докурить сигарету, и выбрасывал бычок. —Тебе ещё играть в моём спектакле.
Вот именно за это его ценила Марта — за умение брать на себя ответственность. И видеть перспективу. Я вспомнила нашу первую встречу: сейчас казалось абсурдным видеть в нём мальчика, а не мужчину. Сегодня же, ничего инфантильного не оставалось даже во внешнем виде.
Он мотнул головой, спрашивая без слов, почему я уставилась на него. Но я отмахнулась, так и не сумев выразить словами переполнявшую меня в тот момент благодарность. В обеденном зале нас направили за стол, где уже сидел, дед Лоренцо, Маурицио. Я спросила у него, приехали ли его друзья (остальные псевдо-домениканцы, добавила я про себя). Один гостит у дочки в Калабрии, отвечал тот, второй, к сожалению, нынче приболел. Маргарита Бенсоньи же фланировала сейчас по залу, принимая поздравления, и вскоре, конечно же, должна присоединиться именно к нам. Внутри у меня всё сжалось. А может, мне ещё улыбнётся удача, и эта стерва хотя бы в день свадьбы сына оставит привычную компанию?
И она действительно улыбнулась, хотя не так, как я ожидала.
— Да вы посмотрите, кто тут у нас! — раздавался знакомый поставленный голос.
Я кротко взглянула на Маргариту, разрядившуюся в пух и прах. В своём пышном, сверкающем пайетками золотом платье, она напомнила свалившуюся с потолка люстру. С громким чмоканьем она поцеловала Лоренцо в нос, в щёки и потянулась к губам, пока сам он не поспешил встать, обнять «тётушку» и спрятать голову в перьях на её плече. Всё стало выглядеть ещё комичнее, когда она стала обращаться к нему «кокколо» — «мой птенчик».
По реакции Маурицио угадывалось, что история это старая и поделать с ней ничего нельзя.
— Кто усадил тебя за стол со стариками! — нападала Маргарита на Лоренцо, когда тот, с приклеенной к лицу улыбкой, попытался занять своё место. — Сейчас я всё устрою, найдём тебе достойную компанию! Я же, всё-таки, мать жениха!
Последнее она произнесла с таким напором в голосе, что мне показалось, что на миг замолк даже оркестр. Лоренцо смущённо заметил:
— Я с Венерой.
— Да какая Венера! — вскричала запальчиво Маргарита, но тут замечала меня, и досадливо поджимала губу. — А, всё-таки добралась до моего птенчика...
Больше я не услышала от неё ни слова за весь вечер, и это раздражало едва ли не сильнее всего сказанного прежде.