Глава 17. Тени опасности
Выйдя из кабинета, мой взгляд упал на Алекса, тот выглядел явно раздражённым. Когда я уже собралась уйти, до моих ушей донеслись его слова.
— Значит, ты новая пассия босса? — с ноткой насмешливости пробормотал он.
Новая? Как не красиво с его стороны.
— Я не «новая», Алекс, — сказала я, ощущая, как напряжение между нами усиливается. — И это тебя ебать не должно.
Или может ты хочешь поговорить с боссом об этом?
Его взгляд стал более напряжённым. Я видела, как его пальцы сжались в кулаки, а выражение лица изменилось, но он всё ещё пытался сохранить уверенность.
— Ты думаешь, что он станет защищать тебя? — с вызовом сказал он.
Я шагнула вперёд, намеренно приближаясь, и в моём голосе прозвучала холодная угроза:
— Я не думаю, я знаю. И ты точно не хочешь проверять, что будет, если он узнает, что ты суёшь нос в его личные дела. Убедись, что тебе хватит мужества, если ты решишь это сделать.
Не желая продолжать бессмысленный диалог, я развернулась и направилась в сторону лестницы, которая ввела к выходу.
Был уже поздний вечер, я взял пиджак и направился к двери своего кабинета.
Холодный вечер с дождём усилился стократно.
Весь день я в раздумиях, от куда у Рины такое желание крутится в этом темном мире, вокруг озабоченных ублюдков.
Что стало причиной её тяги к этой работе?
Она серьезно не знала куда шла? Бред.
Выйдя из машины, я направился к дому. Открыв дверь, в мой нос ударил нежный запах какой-то выпечки.
Сняв с себя верхнюю одежду и зайдя на кухню, я увидел Рину сидящую за столом, с чашкой чая. Я заметил что, на духовке светились цифры: четыре минуты и сорок две секунды, до полного приготовления. Кажется я пришел очень вовремя.
Приблизившись к карамельке и мимолетно поцеловав её в висок, я спросил:
— Приятный запах. Что печется? — она выглядела очень спокойной, волосы как всегда нежно рассыпались по плечам. Очаровательные серые полные спокойствия, глазки.
— Банановый пирог, я думала ты сегодня снова останешься в офисе.
— Ах, значит ты хотела свое творение съесть сама? — с смешком и ноткой наигранной грусти пробормотал я.
Она залилась смехом. Единственный голос который я готов слушать вечно. Будь то смех, любой её рассказ и даже ворчание — я бы слушал её, не перебивая, часами.
Я усмехнулся, наблюдая, как она, прикрыв рот ладонью, пытается унять смех.
— Ну, раз ты вернулся, придётся делиться, — сказала она, качая головой.
— Сомневаюсь, что ты действительно хотела делиться, — я прищурился, склонив голову чуть ближе к её лицу. — Признайся, ты же собиралась съесть всё сама?
Рина ухмыльнулась и сделала невинное лицо.
— Я бы оставила тебе кусочек. Может быть.
Я покачал головой, усаживаясь рядом, потянувшись к её чашке, но она резко отдёрнула её, смеясь.
Её глаза сверкнули вызовом.
Духовка издала приглушённый звуковой сигнал, оповещая о том, что время вышло. Рина поднялась, а я, не раздумывая, обнял её за талию, не давая сделать и шага.
— Хантер! Пирог!
— Подождёт.
Она хотела что-то возразить, но я уже поймал её губы в поцелуе, заставляя замереть на месте.
Её ладони легли мне на грудь, но не для того, чтобы оттолкнуть — скорее, чтобы удержаться. Я чувствовал, как её дыхание сбилось, а пальцы на секунду сжались, сминая ткань моей рубашки.
— Хантер... — прошептала она, едва отстранившись, но я не дал ей договорить, вновь накрыв её губы своими.
За спиной раздался негромкий щелчок — духовка отключилась, но мы оба даже не дёрнулись.
Я жадно вдыхал запах её волос, лёгкий аромат чая с корицей, который всё ещё исходил от неё.
— Ты пахнешь уютом, карамелька. — пробормотал я, все еще наслаждаясь запахом её волос.
— Это просто пирог, — пробубнила она. Я ослабил хватку всего на секунду, но ей хватило этого, что бы быстро освободится от моих объятий, секунда, она уже ловко одевает прихватки и открывает духовку. Запах стал ещё насыщеннее, это первый раз как карамелька готовит спустя два года, и кажется она не потеряла не одного навыка.
— Нет, это ты, — твёрдо проговорил я.
А она в свою очередь только улыбнулась и начала резать пирог.
Поставив передо мной тарелку с куском пирога Рина невзначай подмигнула мне.
— Ешь, пока горячий, — бросила она через плечо, направляясь к раковине.
Я откусил кусок, наслаждаясь нежным вкусом, и с лёгким удивлением посмотрел на неё.
— Чёрт, это даже вкуснее, чем я думал.
Карамелька как и ожидалось: самодовольно улыбнулась, а после, села напротив меня и тоже начала есть. Она беспрерывно сверлила меня взглядом, но потом все таки заговорила:
— У тебя правда никого не было, за два долгих года?
Я провёл языком по зубам, выдерживая паузу, а потом усмехнулся.
— Нет.
Она слегка сузила глаза, будто пытаясь уловить в моём лице хоть тень лжи.
— Совсем?
— Совсем, карамелька, — мой голос стал ниже, мягче, но от этого только увереннее. — Думаешь, я смог бы?
Рина чуть сжала губы, словно переваривая услышанное, но я видел, как её плечи постепенно расслабились.
Она провела пальцами по краю стола, — Звучит слишком... неправдоподобно. Сказала она, убирая тарелки со стола
Я хмыкнул, наблюдая за ней. Почему её это так волнует?
Кажется, мне понадобится ещё много времени, чтобы она смогла полностью доверять мне. Хотя, это вполне ожидаемо. Чёрт, её похитили на два года. О каком доверии вообще может идти речь?
— После твоего исчезновения я не жил, я существовал. Одна только мысль о том, что я не смог тебя уберечь, разрывала меня на части. Мне было вовсе не до отношений с кем-либо. Но теперь, когда я нашёл тебя...
— Я не хочу видеть рядом с собой никого, кроме тебя. Всё моё внимание, любовь, нежность, забота — всё без остатка твоё, — встав я направился к ней.
— Прости, что усомнилась в тебе, — её голос был почти не слышен.
Я покачал головой.
— Тебе не за что извиняться.
Её серые глаза задержались на моих, изучая, пытаясь понять... а может, и убедиться в том, что я не лгу.
Я обнял её, ощущая, как её тело слегка вздрагивает от неожиданности, но она не отстранилась. Напротив, она обвила мои плечи, прижимаясь ко мне. Мы стояли так, не двигаясь, в тишине, которая говорила больше, чем все слова. Я знал, что этот момент — важный. Мы оба нуждались в нём.
Через какое-то время я поцеловал её в лоб, и она тихо вздохнула, будто вся тяжесть последних лет растворилась в этом простом жесте. Рина подняла голову и посмотрела мне в глаза. Я видел в её взгляде то, что мне было нужно — доверие. И, возможно, не только доверие, но и что-то большее.
Не сказав ни слова, подхватил её на руки и понёс в спальню. Легкие шаги, ни одного лишнего движения. Она не сопротивлялась. Я слышал её дыхание, чувствовал, ощущение её близости. В комнате повисло тепло и уют. Ночники отбрасывали мягкие тени, и всё казалось правильным, на своём месте.
Когда я уложил её на постель, я отошёл к шкафу, сменяя рабочую одежду на более удобную. Вернувшись, я лег рядом с ней, мой взгляд был полностью направлен на неё. Она повернулась ко мне, и я осторожно провёл рукой по её волосам. Её дыхание стало ровным, почти незаметным. В этом молчании я понял, что нам не нужно ничего, кроме друг друга.
— Спокойной ночи, карамелька, — тихо сказал я.
Она слегка улыбнулась, её рука нашла мою, и крепко сжала её.
— Спокойной ночи, Хантер.
Я закрыл глаза и почувствовал, как её тепло начинает согревать меня. В этой тишине, с её рукой в моей, я знал, что всё будет хорошо. Мы оба это знали.
Я проснулась от звука будильника. Вчера я заснула почти мгновенно, и, на удивление, выспалась.
Потянувшись к телефону, я нажала на кнопку сброса и повернулась к Хантеру. Он всё ещё спал, его дыхание было ровным и спокойным. Кажется, его так просто не разбудить.
Мой взгляд задержался на нём, невольно рассматривая. В расслабленном состоянии он казался ещё более спокойным, даже уязвимым. Тёмные волосы были чуть взъерошены, длинные ресницы отбрасывали лёгкие тени на кожу.
Я не удержалась и слегка провела пальцами по его щеке.
Кожа тёплая, чуть шероховатая из-за едва заметной щетины. Хантер не шелохнулся, только чуть глубже вдохнул, словно что-то чувствовал даже во сне.
Я улыбнулась, наблюдая за ним. Было так непривычно видеть его таким расслабленным, обычно Хантер всегда был сосредоточен, будто находился в постоянной готовности. Но сейчас его лицо было мягким, спокойным, даже немного уязвимым.
В моей голове неожиданно промелькнула мысль, что он не спит.
— Не говори что ты не спишь, — с наигранной ноткой разочарования, сказала я.
— Я не сплю, — раздался его хриплый утренний голос. Он ухмыльнулся, лениво приоткрывая один глаз.
Я фыркнула, убирая от него руки, и быстро поднимаясь с кровати, услышав недовольное ворчание, я вышла из комнаты, направляясь в ванну.
Когда я закончила рутину, я направилась обратно, в комнату. Хантера в кровати уже не было.
Переодевшись я пошла на кухню где Хантер стоял у плиты, и варил кофе. Я прислонилась к дверному косяку и посмотрела на него. Его движения были медленными и уверенными, как всегда, и, я не могла не заметить, как всё же он внимательно следил за тем, чтобы всё получилось идеально.
Он поставил на стол две чашки свежесваренного кофе, запах которого, кружил голову.
— Пахнет крышесносно, — если будешь готовить мне это кофе каждый день, я стану гораздо счастливее.
— Если такая мелочь, как кофе, сможет сделать тебя счастливее, — он наклонился ближе, — тогда я буду готовить его для тебя каждый день, хоть и не считаю, что это настолько великое дело.
Я с улыбкой посмотрела на него и поднесла чашку к губам.
Не я, не он, не завтракаем по утрам, так что, сразу после того как допили кофе, мы начали собираться на работу.
Я выбрала повседневную одежду, не задумываясь слишком долго, и Хантер тоже быстро переоделся в деловой стиль. В воздухе не было ни напряжения, ни суеты, мы просто действовали как по инерции. надев сумку, я кинула короткий взгляд на Хантера, кивая. Он бросил последний взгляд в зеркало и взял ключи от машины.
Выйдя из дома, легкое чувство волнения охватило меня. Хантер с привычной лёгкостью закрыл дверь, и мы направились к его машине. В воздухе уже ощущалась утренняя прохлада, но мы не спешили. Я села на пассажирское сиденье, а он сел за руль. Машина завелась, и мы выехали из двора, почти в тишине.
Дорога до работы заняла всего несколько минут, но за это время я не могла не заметить, как всё в мире кажется немного спокойнее, когда мы вместе. Он в свою очередь был сосредоточен на дороге.
Мы подъехали к офису быстрее, чем я ожидала, перед тем как выйти из машины Хантер взглянул не меня, и помедлил.
— Переживаешь? — раздался его грубый голос.
— Немного, — ответила я, понимая, что он вероятно заметил как я кусала губы.
Ненавижу эту привычку, она со мной ещё с подросткового возраста. А после похищения вообще остановится не могу. Тревожность редко покидает меня, если бы не Хантер я бы сошла с ума.
Он кивнул мне, и, вышел из машины, я сделала тоже самое. Мы направились к офису.
Открыв дверь, он пропустил меня в перед. Идя по тем же тёмным коридорам, в моей голове крутились разве мысли, но одна тревожила меня больше всех - как пройдёт сегодняшний день.
Впереди нас ждал длинный коридор, освещенный тусклыми лампами, и я невольно задержала дыхание, ощущая, как внутри растет беспокойство. Хантер шел рядом, его шаги были уверенными, даже ленивыми, будто ему некуда торопиться.
— Всё будет нормально, — тихо сказал он, бросая на меня короткий взгляд.
Я кивнула. С ним мне действительно становилось легче. Я была уверенна в его защите и поддержке, как ни в чей.
Когда мы подошли к двери нужного кабинета, я остановилась, кивнула Хантеру, сделала глубокий вдох и толкнула дверь.
До кабинета Хантера нужно было пройти ещё две лестницы, куда он и направился.
Его силуэт скрылся за поворотом, направляясь наверх. Его уверенная походка и спокойствие внушало уверенность и мне.
Лаура, сидевшая за столом, подняла на меня взгляд и слегка кивнула.
— Уже здесь? Хорошо. Сегодня проверим, что ты знаешь.
Я кивнула и молча села напротив, ожидая вопросов. Лаура скрестила руки на груди и прищурилась, будто оценивая меня.
— Допустим, перед тобой пациент с глубоким порезом на предплечье. Что ты будешь делать?
— Сначала определю, задеты ли крупные сосуды. Если кровотечение артериальное, нужно немедленно наложить жгут выше раны. Если венозное, достаточно тугой повязки. Затем дезинфекция, обработка краёв раны и стерильная повязка. При необходимости — швы и антибиотикопрофилактика, — уверенно ответила я.
Лаура чуть приподняла брови, но ничего не сказала.
— Хорошо. А если ожог второй степени?
— Охлаждение пораженного участка в течение десяти-пятнадцати минут, антисептическая обработка, наложение стерильной повязки с противоожоговым препаратом. Категорически нельзя вскрывать пузыри, — ответила я без раздумий.
Лаура на секунду замолчала, а затем продолжила задавать вопросы — о вывихах, переломах, реанимации, внутренних кровотечениях. Я отвечала чётко, без запинки, уверенно и спокойно. Всё это знание будто всегда жило во мне, я не могла объяснить, почему так хорошо разбираюсь в медицине, но Лаура смотрела на меня всё внимательнее, и в её глазах появлялось одобрение.
— Где ты училась? — спросила она, наконец, откинувшись на спинку кресла.
—Колледж, но официально я проучилась только три курса, всё остальные знания освоила сама, — честно призналась я.
Лаура прищурилась, но не стала спорить.
— Ладно. Похоже, ты знаешь даже больше, чем я ожидала.
Она хотела сказать что-то ещё, но в этот момент на её столе зазвонил телефон.
— Слушаю... Да... Поняла, выезжаю, — сказала она в трубку, затем посмотрела на меня. — Поедем на выезд. Срочный случай, раненые военные.
Я молча кивнула. Мы быстро собрали всё необходимое и выбежали на улицу.
На месте уже стояли военные машины, вокруг суетились люди. Кто-то сидел на капоте, зажав окровавленную руку, кто-то держался за бок. Мы сразу направились к пострадавшим, и я без лишних слов включилась в работу.
Первый — рваная рана на плече, глубокая, но без повреждения артерий. Быстро обработала, наложила швы.
Второй — сломанная ключица. Аккуратно зафиксировала, объяснила, что делать дальше.
Третий — осколочное ранение ноги. Тут уже было сложнее, но я знала, что делать.
Лаура наблюдала за мной с лёгким удивлением, но ни разу не вмешалась.
И вот я закончила перевязку последнего пациента, как вдруг услышала знакомый звук подъезжающей машины.
Я обернулась.
Хантер.
Он выскочил из автомобиля и тут же направился ко мне, взгляд — напряжённый, челюсть сжата.
— Ты в порядке? — спросил он, даже не здороваясь с Лаурой.
— Конечно, — спокойно ответила я, осматривая его. Он явно волновался.
— Здесь опасно.
Я чуть приподняла брови, складывая руки на груди.
— Я справляюсь.
Хантер провёл рукой по волосам, тяжело вздохнул, затем посмотрел на Лауру, которая молча наблюдала за нашей сценой.
— Она и правда знает, что делает, — сказала Лаура, будто подтверждая мои слова.
Хантер перевёл взгляд на меня, долго смотрел, а затем, кажется, немного успокоился.
— Хорошо. Но я всё равно останусь здесь, пока ты не закончишь.
— Какого чёрта эти идиоты не поехали за Риной, вчера я дал поручение всем троим лично,— теперь он обращался к Лауре. Кажется он имел ввиду охрану. Лаура пожала плечами.
Я закатила глаза, но внутри мне было тепло. Он всегда рядом. Всегда беспокоится.
И, наверное, я даже была этому рада.
Я хотела что-то сказать Хантеру, но вдруг резкий звук разорвал воздух.
Выстрел.
В воздухе повисла тишина, и лишь мгновение спустя я увидела, как Хантер пошатнулся, а по его рубашке начало растекаться ярко бордовое пятно. Его лицо исказилось от боли, и я поняла, что случилось. Его рука опустилась, а тело качнулось вбок. Я почувствовала, как внутри всё сжалось.