Просто хотела счастья?

31 декабря

22:00

Возвращаюсь со смены домой. Чуть не поругался с озлобленным на весь мир таксистом. Решил сдержаться. В конце концов, с чего это он взял, что он один такой несчастный работает в праздничный день. Вышел из машины, демонстративно хлопнув дверью. В одной руке шапка, в другой — кожаный портфель. Кстати, этот твой подарок до сих пор служит мне верным помощником. Спасибо.

Вхожу во двор. Замечаю, как соседские мальчишки резво перебираются по периметру детской площадки, по-видимому, играя в зимнюю версию войнушки. В руках у них снежки, на голове — перекошенная куда-то набок шапка, впереди — вся жизнь. Вдруг одного из них позвали:
–Мииша, домой! — кричит с балкона тучная женщина лет 40 в байковом халате и какими-то странными штуками на голове. Помню, ты как-то говорила мне, как они называются. Вегуди…что-ли? — Миша, ты слышал, что я тебе сказала?
–Да сейчас, мам! Ещё пять минут! — напористым детским голосом ответил парнишка маме.

Я остановился. Почти в каждом окне моей девятиэтажки тепло горел свет. Тонким отголоском доносились моменты любимых новогодних фильмов, где-то играла музыка, стучали тарелки, скрипели духовки. Услышал вдруг, как кто-то выясняет отношения:
–Подлец, а! Ты погляди! Ещё даже не сели, а он уже за рюмкой тянется! Алкаш безбожный!
-Иди ты, Людка, делом лучше займись!
Посмеялся. «Счастливые… " — подумал украдкой. Постоял так еще минуту. Закурил.

«С наступающим, сосед!» — донеслось откуда-то со спины. Михал Иваныч, бывший коллега. Поздоровались. Его собака, явно не обрадовавшаяся моему присутствию рядом с хозяином, облаяла меня всего с ног до головы. «Тихо ты! — буркнул на четвероногую Иваныч. — Шпицы эти, ну что за порода? Пищат вечно, ну какая это собака, скажи мне?!» –риторически воскликнул мой собеседник. Шпиц. Помню, ты мечтала о нём.
— Огоньку не найдётся?
Краснючими от мороза пальцами поднëс Иванычу зажигалку к губам. Тот отблагодарил.
— Ну что, –спросил он меня, закурив, — только вернулся что-ль? Работаешь всё?
— Работаю… — спокойно ответил я Иванычу.
Так простояли ещё минут десять, потрещали о жизни, о курсе доллара. «Побегу, иначе моя меня с потрохами сожрëт!» — сказал Иваныч, запихнул в подмышку железную банку с зелёным горошком, чтобы освободить кисть, и пожал мне руку. –Давай, старина, заходи, если шо! — сосед быстрым нелепым шагом поплелся к подъезду, сжимая в руке ярко-красный поводок и моментами недовольно фыркая на пушистую. «Счастливый» — подумал я.

Докурил. Затушил окурок о железный ящик урны. Выбросил. Доплëл до подъезда, отыскал ключи, выслушал писклявый вопль домофона. Зашëл в подъезд.

Отсюда предновогодние звуки доносятся куда более отчëтливо. Стою в лифте. Слышу: «Придержите, молю!» — кричит мне молодой женский голос. Послушался. Запыхавшаяся девушка вбегает в лифт, параллельно благодарит меня. Улыбаюсь.
— Красивый у вас букет! — замечаю я.
— Спасибо! Это маме моей, сегодня день рождения! — говорит мне уверенно молоденькая особа в неуклюжем жёлтом пуховике.
— Прямо таки в Новый год? — удивляюсь я, как будто раньше и не знал, что такое и в правду возможно.
— Представляете! — с иронией подмечает девушка. Лифт остановился. Собирается выходить.
— С Днем Рождения маму! — крикнул я, непонятно зачем.
— Спасибо! — донеслось уже откуда-то из-за угла, куда скрылась девушка.
Я поехал дальше.
Мой этаж.
Подхожу к квартире. Устало передвигаю кистью с ключом между пальцами. Открываю дверь.

Тишина.

И темнота.

Никто не встречает. Не пахнет курицей, вот-вот вытащенной из духовки, никто не озадачивает меня: «Вась, срочно, сходи за хлебом, за одно и собаку выгуляй, весь мозг проела лаяньем!», никто не спрашивает: «Папа, а Дед Мороз точно придёт?».
Я сел на обувную тумбу в своей ветхой пустой прихожей. «Один… " — подумал я.

Я.совсем.один.

…

А помнишь? Помнишь, как ты, взвалив на меня тысячу плечиков с платьями в модном бутике, с надеждой интересовалась:
— Вась, а может, вот это? Смотри какое, красное. Мне подойдет, как думаешь?
Думал: «Бери ты уже что хочешь, женщина!» и злился, что приходится проводить с тобой в этом торговом центре пол своей жизни, хотя находились мы в нём от силы час.
А помнишь, как ждали твою сестру с её мужем, доцентом кафедры филологических наук, к нам на праздник. Этот доцент, Пашка, никогда мне не нравился. Больно нудный. И сестра твоя...Та еще… Мымра. И ты тогда ещё ругалась на меня: «Василий, я же просила, по-лу-слад-ко-е! Пей теперь сам свою кислятину!». Думал: «Да какая разница, женщина, чем угощать твоих неугомонных родственничков? Всё равно уйдут недовольными!». Ты бегала по дому, суетилась, то открывала, то закрывала духовку, проверяя, не подгорел ли нафаршированный перцем с томатами судак, всё боялась опозориться. А я лежал на диване, смотрел уже в сотый, но как будто в первый раз «Иронию судьбы… " и совершенно не слышал твоих просьб о помощи. Поссорились тогда сильно. Судак все-таки подгорел. Ничего, салатами обошлись. Что-что, а они у тебя получаются лучше всех на свете. Проплакала, помню, после ухода сестры, но в её присутствии весь вечер твердо держала на лице улыбку. «Сильная»: подумал бы я сейчас. И тогда на утро ещё нашла силы и вручила мне этот… кожаный портфель, мол, на, на работу будешь с ним ходить, а то на твой уже смотреть противно. Холодно так сказала.
«Спасибо, — сказал был сейчас я, — ты лучшая женщина на свете!».

Да сейчас был я всё, сейчас бы я… Я пошëл бы танцевать с тобой на этом новогоднем корпоративе, я бы спел с тобой Лепса в караоке, хотя никогда не умел петь да и медведь мне на ухо наступил. Не моё это — музыка. Но с тобой бы я сейчас хоть всю жизнь слушал даже самые нескладные мотивы.
Задумался.
Так и просидел в раздумьях, не разуваясь.

23:45. Умылся. Пошел на кухню. Зажëг свет тот, что в вытяжке. Открыл бутылку сухого красного. Выпил бокал залпом. «Права была, кислятина… " заметил я. Вот и, как говорила, пью её теперь сам…один.
Звонок в дверь. Неспеша иду, хватаюсь за ручку, мимолëтом в голове проскальзывает мысль: «А что, если ты, в том красном, сейчас здесь, стоишь, пришла ко мне, а я совсем не готов и даже не знаю, что скажу тебе первым «привет» или «я так ждал и так люблю тебя!».
Открыл дверь. Весь в зелёном, словно кузнечик, курьер передо мной, протянул мне мой «праздничный» ужин.
— С наступающим! — проговорил мне неумело юноша нерусской внешности.
Ответил тем же. Поблагодарил.
Опять зашел на кухню. Распаковал ужин. Фаршированный судак. Поковырял в нём вилкой, есть не стал. Налил вина до краёв бокала. Так и вышел на балкон, в одной рубашке и шерстяных брюках. Пробило 00:00. Отовсюду донеслось «С Новым Годом!». Где-то вдалеке показались разноцветные искры салюта. Крупными хлопьями с неба посыпал новогодний снег.
Разблокировал телефон. «Уведомление» Татьяна: «С новым годом, Василий.» И эта точка в конце. И что ответить-то даже не нашёл. Думаю, ладно. Не буду ничего отвечать. Пусть думает, что я занят.

Хотя…

Какой я дурак! Тотчас же ответил: «С Новым Годом, Таня! С новым счастьем!».
Не ярковато ли для диалога бывших возлюбленных? Хотя, какая к черту разница? Сейчас у тебя, действительно «новое счастье». Неохотно открыл обновленную тобой фотографию в Телеграме, где ты, счастливая, абсолютно счастливая, исхудалая, но такая счастливая и красивая сидишь у него на коленях, он обнимает тебя за талию, лысый, абсолютно некрасивый но… «Абсолютно счастливый…» — подумал я.

Стыдно. Как же мне стыдно!

Ты ушла прошлой зимой. Я называл тебя тогда шалавой, кричал тебе вслед, желал всяких неприятностей, а ведь ты… просто хотела счастья?

Просто хотела?

Счастья?