Глава 3.
Я въезжаю на территорию института иммунологии и почти сразу паркуюсь. Это несложно. Машин тут немного. Строительство здания закончено, но к работе учреждение еще не приступило.
Уже заметно стемнело, и фонари небрежно освещают это громадное здание, отражающее свет от стеклянных панелей.
Я заглушаю двигатель, Тэхён отстегивает ремень, и мы встречаемся глазами.
Они у него блестят. Куртка расстегнута, потому что он давно согрелся. По-моему, он замечает, что я его разглядываю, и говорит:
- Ты тоже совсем не изменился, Чонгук.
Что-то во мне сжимается вплоть до ощутимой боли.
Не произноси моё имя.
Возьми его обратно. Прожуй и проглоти, какого черта ты заполняешь им воздух.
Меня накрывает тоскливая злость, и хочется спросить его, с чего он взял, что может произносить моё имя. Почему он верен металлу, парфюмерному раствору и даже четырем мужчинам, собравшим рок-группу в Лас-Вегасе, но не был верен мне. Почему он отравил всего меня и на какой-то период лишил почвы под ногами.
Но я молчу.
Мне ни черта не понятно, почему он ведет себя так, словно это я предал его, а не наоборот. У этого только одно объяснение: он не раскаивается.
- Спасибо за помощь.
Я просто киваю и смотрю через лобовое стекло на парковку.
Там почти напротив стоит белый порш. Кроссовер этого года. То есть на год младше моего и полная противоположность ему по цвету.
Оттуда выходит мужчина. Я как-то сразу понимаю, что он направляется к моей машине. Фонари неплохо его освещают, и я вижу, что он старше. На нем темный приталенный костюм, и пока он приближается, левой рукой застегивает на нем одну единственную пуговицу.
Я думаю о серых спортивных штанах и толстовке, в которые переоделся, прежде чем ехать домой, и хочу выкинуть весь сравнительный анализ в ближайшую урну или просто опустить в кипяток, который по-прежнему бурлит в моих венах.
Потому что я понимаю, кто это.
Тэхён его не замечает из-за того, что выворачивается и тянется рукой к заднему сидению. Он берет одну из газет, бережно складывает ее и убирает в рюкзак. Пёс уже давно проснулся, но теперь не пытается удрать: пригрелся.
Мужчина останавливается возле машины с моей стороны, и я перевожу взгляд на Тэхёна, жду, когда он заметит человека впереди.
Дожидаюсь и теперь всматриваюсь в его лицо, в то, как оно напрягается и кажется потерянным. Он быстро переводит взгляд на меня, и мне понятно, что он не ожидал, что я буду смотреть на него так пристально. Наверное, поэтому он опускает глаза и снова негромко меня благодарит.
Дверь открывается, и Тэхён покидает мою машину.
Я опять слышу раскаты грома и теперь уже точно убеждаюсь, что это звуки падения где-то у меня внутри.
Я хочу схватить его за руку и вернуть обратно. Запереть в салоне и отвести домой, притворяясь, как полоумный, что три года назад мы не расставались.
Но я не могу.
Тэхён захлопывает дверь и подходит к мужчине. Тот ему улыбается и...
...трогает за подбородок. Нежно и приветственно.
Потом смотрит на щенка и вроде как мило с ним суетится. Наверное, мило, потому что меня снова тошнит. Мне бы исчезнуть, но я не могу: они стоят прямо перед моей машиной.
Я отворачиваюсь, разглядывая движущиеся машины вдалеке, и чувствуя, как сводит челюсть от того, как сильно я сжимаю зубы. Запах Тэхёна всё еще преследует меня, и за секунду мне становится так паршиво, что я готов потерять всю гордость и остаться на ночь в своей машине, лишь бы ощущать его подольше.
Эту жалкую мысль прерывает стук. Я тут же оборачиваюсь и вижу его мужчину. Он слегка согнулся и стучит в мое окно. Я переводу взгляд на Тэхёна: он стоит на прежнем месте перед машиной и смотрит в землю, удерживая в руках собаку.
Я беру себя в руки и опускаю стекло до предела, впуская прохладный воздух, и тут же об этом жалею. Запах моего человека ускользает прямо из-под носа.
Мужчина отступает назад и выпрямляется. У него какое-то аристократическое лицо, с острым подбородком и вычерченным по линейке носом. Темные волосы густые и разделены пробором прямо по центру. Наверное, он красивый, но мне кажется безобразным. Он улыбается. Не враждебно. Скорее, деловито благодарно.
- Хотел поблагодарить вас за помощь. - произносит он, протягивая мне руку. - Очень благородно с вашей стороны.
Он ни в чем не виноват, говорю я себе и кипящей во мне ревности. Он не забирал его у тебя. Скорее всего, он тоже полюбил его, как и ты когда-то.
Давай, Чонгук, пожми руку. Будь мужиком.
Я подаюсь вперед, чтобы вложить свою ладонь в его, и он ее жмёт. Я наблюдаю за нашими руками, а здравый смысл не успевает врезать моей кипятящейся ревности, и она вбрасывает потенциальные изображения того, как чужие руки раздевают его, трогают и ласкают. Возможно, на заднем сидении болотного катафалка, оставленного коротать ночь вдали от дома.
У меня сводит скулы, как у малолетнего парня, пропустившего сеанс по управлению гневом. Я тут же разжимаю ладонь, слегка тяну к себе, чтобы разорвать рукопожатие, но чувствую, что мужчина сжимает ее еще крепче. Я поднимаю на него глаза и понимаю, что выражение его лица полностью изменилось. Он буквально сверлит меня взглядом, прямо по всему лицу, словно узнал во мне кого-то, и этот кто-то определенно не давно потерянный приятель. Я предупреждающе щурю глаза, давая понять, что так недолго меня разозлить, и тогда он отпускает руку и быстро переводит взгляд на Тэхёна.
Но тот смотрит на меня. Наши взгляды разделяют пространство и лобовое стекло, но мне видно, как его глаза сияют, отражая свет от фонарей.
Я не знаю, что значит этот его взгляд, но я хотел бы, чтобы он не прекращался.
Смотри только на меня. Только на меня. Черт возьми, сядь обратно в мою машину, и клянусь, я сделаю всё, что ты скажешь. Если хочешь, я заночую рядом с твоим темно-зелёным BMW, чтобы ты был спокоен, зная, что ему не одиноко. Хочешь, я дойду до него пешком. Прямо отсюда. Хочешь, я буду тянуть его до ближайшего автосервиса собственными руками.
Здравый смысл разбивает нос моему кретинизму, и я разрываю зрительный контакт и завожу двигатель.
Он уходит с дороги, и я покидаю чертову парковку, не разрешая себе смотреть в зеркала заднего вида. На автомагистрале полно машин, и я растворяюсь среди них, пока ветер проникает через открытое окно, шелестит газетами и изгоняет запах человека, разбившего моё сердце.
Он потерял меня.
Но у меня такое чувство, будто это моя вина.
Потому что я болван.
Болван, у которого расплавлены все органы, и теперь вся эта жижа стекает из глаз, раздражая щеки. Они чешутся, и я пытаясь стереть их рукой, но не могу.
По радио очередная песня драконов, и я слишком сильно бью по кнопке, пытаясь ее выключить.
Что-то щелкает.
Либо я сломал пальцы, либо чертову кнопку.
Почему в мире нет драконов. Я бы хотел, чтобы меня заживо сжег самый свирепый из них.