Кассета воспоминаний

« Судьба не гладит по щеке, она бьет по роже »

***

Волосы растрепались, одежда помялась, но собственная гордость заставила Эмили поднять подбородок и громко постучать в дверь. Из кабинета послышалось приглушенное « — Войдите».

— Здравствуйте. — блондинка коротко кивнула. Боковым зрением она заметила отца. Он сглотнул и лицо его стало более суровым.

— На сегодня вы свободны. — сказал седовласый мужчина.

« — Старый пень, ты уже опускал меня сегодня. »

— Я хочу подать в отставку, — сходу начала девушка и положила заявление на стол, которое успела написать в машине. Взгляды четырех сидящих мужчин устремились в её сторону. — без объяснений. — добавила она от чего послышались вздохи.

— Товарищ Соловьева, это что ещё за тон? — спрашивал седовласый, но Эмили промолчала.

— Простите, Орел, могу я поговорить с Клинком?

— Прошу. — махнул рукой мужчина. Отец встал и вывел блондинку из кабинета.

— Маша, это что ещё за новости?

— Я уезжаю.

— И куда же это, позволь спросить?

— В Америку.

— Товари... Маша! — прикрикнул на неё отец, но сразу затих вспомнив, что из разговор могут слышать.

— Мне казалось, я взрослый человек, у которого достаточно денег для отъезда и достаточно мозгов для поиска новой, нормальной работы. — мужчина хмыкнул.

— Видимо не достаточно. Они тебя уничтожат, и сделают это моими руками. — девушка закатила глаза.

— Они тебя никогда не отпустят просто так. А даже за слова об отъезде в лучшем случае из комсомолок попрут.

— Да плевать. Пускай. Я никогда и не была комсомолкой. Так. Создавала видимость. — швырнув отцу эти слова она зашагала обратно в кабинет.

— Мы ещё дома поговорим! — блондинка вошла в кабинет.

— Ну что, товарищ Маша, ещё намерены подавать в отставку? — Эмили кивнула.

— На сегодня все свободны. Все кроме Соловьевой. — сказал Орел. Двое мужчин беспрекословно выполнили его приказ, но отец блондинки маялся.

— Соловьев, остаётся только твоя дочь. — выразительно посмотрел на отца седовласый. Все же, брюнет вышел.

— Слушай девка, заканчивай свои фокусы. Нервы у меня не железные.

— А как же « У нас есть право говорить » ? — лицо мужчины покраснело от гнева, но Эмили продолжила. — Я не собираюсь заниматься этой мерзостью. Не собираюсь марать руки о людей. Не хочу чувствовать запах пота и испражнений от заключенных, которых потом приходится ещё и пытать! — Орел выдал ей затрещину и она спокойно приняла её. Скрепя зубами мужчина ответил.

— Да за такое, я тебя с землей сравняю. И это ещё комсомолкой называется. Да ты родине помогаешь дура!

— Родина не стоит напрасно уничтожены жизней людей! — вторая пощечина была больнее первой, но и эту она выдержала.

— Ещё слово, защитница, и будешь у меня в Сибири, поняла?! — как — же ей хотелось плюнуть генералу в лицо, но она сдержалась и коротко кивнула. Мужчина взял её подбородок двумя пальцами и до боли сжал.

— И запомни Соловьева, попытаешься рыпнуться, и мамаша твоя будет на могилу твою, цветочки ложить. — он грубо оттолкнул её и она вышла из кабинета. — Мразь. — последнее, что она услышала.

« — Мразь лучше чем убийца »

С этой мыслью Эмми запрыгнула в машину и умчалась домой. Там её уже ждал выговор и новая пощечина от отца. На следующий день, генерал Орлов вызвал «девку» к себе и проинформировал её о новом задании, ранее она таких ещё не получала. Новость была очень ей на руку, но она смогла подавить улыбку и оставаться холодной.

— Тот Шериф, которого мы схватили в Америке. В Хоукинсе. Сбежал. — прорычал мужчина.

— Мало того, он и ещё двое американцев устроили переполох на каторге. — Орел сделал пару глотков воды (или не воды) и продолжил.

— Немедленно отправляешься в Америку и следишь за этими погаными американцами. Докладываешь каждую деталь в ежемесячном отчете. Если надо, устраняешь. — оперевшись пальцами о стол генерал придвинулся и прошипел. — И без дурости, а то шкуру живем спущу, поняла?

Эмили кивнула. Снаружи и волосок не дрогнул, а вот внутри она ликовала от радости.

— Вылетаешь завтра. Теперь тебя вновь зовут Эмили Соуза. — в груди что — то больно кольнуло и в голове пронеслось эхо голосов из её прошлого, но она продолжала держатся.

— Срок командировки?

— Год, может больше. Столько, сколько понадобится для выяснения важной нам информации.

Вскоре Эмми вышла из кабинета. Она не могла поверить, что так удачно сложились обстоятельства. Главное попасть в Хоукинс. Да ей прийдется и дальше прогибаться под Орловым и его дружками, но прийдет время и они будут ползать на коленях перед ней, Марией Соловьевой.

Первое время она действительно постарается накопать как можно больше информации на Джима и его планы, но потом... Потом время покажет.

Доставать информацию будет не легко. Хоппер будет прятаться, ведь его считают мертвым, а мертвые не воскресают. Шериф не глуп, он точно не скажет, что год пробыл на каторге. Много шума им не нужно. Благо, когда её вызывали на пытку мужчины она надевала маску дабы избежать ситуации, в которой может оказаться любой, кто гордится своим званием и лицом. Смерть.

Смерть может настичь не только её, но и её семью, чего она пыталась всячески избежать. Когда отец вчера наорал и ударил блондинку, это было лишь в целях сохранить её жизнь. Пока Орлов жив, жизнь Эмили под угрозой, под большой угрозой.

Дома она была уже через час. Зайдя внутрь она услышала шаги.

— Где сумки?

— Что? Куда? Куда ты собралась ехать? — все спрашивала мама.

— В командировку.

— Тебя отправляют в командировку? Куда? Опять на каторгу?

— В Америку. — теперь то Эмми позволила себе ухмыльнутся. Она получила то, чего желала и плевать при каких обстоятельствах.

***

6

***

Игра все же состоялась. На следующий день все собрались в их обустроенной каморке и начали играть. Наконец у Эдди получилось оторваться от своих навязчивых мыслей и воспоминаний. Получилось немного расслабится.

После игры почему — то компания не спешила расходится. Мансон вскинул бровь и обвел друзей взглядом.

— Эдди...Как насчет Убежища? Я не настаиваю просто...

— Ты настаиваешь, Хендерсон. — усмехнулся Эдди вставая с трона. — Может быть и разрешу прийти. Когда — то. — даже после

«когда — то» Хендерсон обрадовался.

***

Когда Эдди вернулся домой, дяди уже не было. Он пошел к себе в комнату и взял лист.

Мисс Келли посоветовала ему продолжили писать письма Эмми, но не отправлять их, а сохранять. Почему — то он решил прислушаться к женщине.

« Знаешь, без тебя мы перестали быть крутыми ребятами, теперь мы клуб непригодных для жизни в обществе. А я без тебя бешеным стал, мразью жестокой. Я все ещё люблю тебя, до боли сердечной. Не могу забыть, оставить или сделать хоть, что — то чтобы игнорировать тебя. Ещё я боюсь. Боюсь всего. Боюсь себя, своей агрессии, боюсь, что потерял тебя навсегда. Многое изменилось, но не изменились лишь мои чувства к тебе. Как бы я не старался погасить их другими девушками, наркотой, алкоголем, ничего не помогает. И кажется, я все ещё надеюсь, что встречу тебя однажды.  Я люблю тебя, искорка. »

Пару капель упали на бумагу и размыли текст, но это уже не важно. Важно то, что он лежал на кровати и улыбался своим воспоминаниям...ну или не улыбался.

***

Он никак не мог выпустить её из крепких и горьких объятий. Эдди, Гарет, Джефф, Кэтрин, никто не хотел отпускать Эмми от себя. Кэт громко рыдала в плечо Гарета, а он все стирал слезы с щек. Джефф тихо всхлипывал, а Мансон даже всхлипнуть не мог. Ком печали и горечи застрял в горле. Кажется у Эмми были те же чувства.

Родители блондинки загрузили последние сумки в багажник автомобиля и уже ждали дочь.

Эмили обхватила щеки Эдди и поцеловала. Никогда таких поцелуев у них не было. Соленый из — за слез, горький из — за боли.

— Эдди...что бы не случилось, знай, что я люблю тебя и буду любить всегда.

— Я тоже буду любить тебя всегда, искорка... — парень грустно усмехнулся, а девушка стукнула его кулачком в грудь.

— Эдди...может случится так, что ты больше не услышишь эти слова от меня, но знай...то, что я буду говорить, не правда.

— Что? Я не понимаю.

— Я надеюсь и не поймёшь...

— она снова поцеловала его.

Еле расставшись, Эмми села в машину и уехала...она уехала непонятно надолго ли. Уехала в лучшую жизнь. Если ей действительно будет лучше там, значит так нужно...

Ребята подошли друг к другу и обнялись.

— Давайте не будем распускать сопли...она же будет нам писать, звонить, она приедет к нам летом на каникулы, пообещала ведь.

***

Она так и не приехала...

Этот горький поцелуй Мансон помнил по сей день. Напитанный печалью и болью разлуки. Не заметив как, он уснул.