Драксар

«Нужно встать в туалет... Нет сил... Почему у человека есть такая функция...» — обречённо размышляла Мили и перевернулась на другой бок.

Она лежала в тёмной комнате, укутавшись в одеяло. Рядом валялись какие-то остатки еды и испускали невероятную вонь. Но у неё просто не было сил даже вынести объедки.

В комнату тихо вошли, а Мили, застонав из-за присутствия незваного гостя, натянула одеяло на голову и закрыла глаза.

— Я тебе поесть принесла, — послышался голос Селин, а затем рывком стянула одеяло. — Мили, тебе необходимо хотя бы помыться. Ты скоро вокруг себя всю живность соберёшь.

— Можно мне спокойно пострадать?

— Ты уже почти три недели не вылазишь с постели. Нужно жить дальше, — строго сказала Селин и засунула Мили ложку с едой в рот. — К тебе кто-нибудь ещё приходит?

— Нет. Я всем написала, что уехала отдыхать. И тем более каникулы начались, и многие разъехались.

— Давай я всё же вызову психиатра, и он тебе выпишет антидепрессанты.

— Сели, я убила мужчину, которого полюбила, а потом два дня пребывала в аду, когда подчищала хвосты: убирала его комнату и переписывалась с его друзьями и фейковой роднёй, что универ достал и якобы уехал, — Мили еле говорила, так как от голода сил почти не осталось. — Я имею право немножко пострадать.

— Это уже не страдания, а депрессия, Мили, — Селин попыталась засунуть ей ложку в рот, но та скривилась и отвернулась.

— Больше не могу. Я хочу поспать, ты можешь оставить меня одну.

Мили обратно натянула на голову одеяло и провалилась в сон. Проснувшись, сходила в туалет, легла, уставившись в потолок, и бездумно взирала. Затем снова провалилась в сон. И так по кругу. В комнате стоял такой полумрак, что она сбилась со счёта времени.

«Интересно, сколько человек может протянуть без еды? Может, умереть и закончить эти мучения». — Девушка смотрела в одну точку и гоняла эту мысль по кругу.

В дверь тихо постучали.

«Гребаная Селин, сколько можно!»

Стук стал громче и настойчивее. Мили натянула одеяло на ухо и поджала под себя ноги.

Дверь тихо приоткрылась, и перед девушкой образовалась мужская фигура.

«Гребаная Селин, не могла закрыть дверь на замок?!» — бесилась Мили и, прищурив глаза, пыталась рассмотреть в полумраке лицо.

— Мисс Смит, семестр закончился, а у вас незачёт почти по каждому предмету, в том числе и моему, — Эрвин встал в позу над кроватью девушки, скрестив руки на груди.

— Держите в курсе, командир, — безэмоционально сказала Мили и отвернулась на другой бок.

— Понятно.

Эрвин подошёл к окну, открыл его и распахнул шторы. В комнату ударил свежий морозный воздух и яркий дневной свет. Девушка зашипела и накрылась с головой. Мужчина молча убрал в комнате весь мусор и остатки еды, а затем вернулся к ней.

— Причина?

— У меня умер близкий человек. Можно мне побыть одной, — пробубнила Мили и пыталась сдержать слёзы. Почему-то рядом с командиром она всегда ощущала себя маленькой девочкой, которая хочет нажаловаться отцу на все беды мира.

— Понятно.

Мили услышала, как захлопнулась дверь, и с облегчением выдохнула. Вскоре опять пришла Селин, покормила её, сопровождая нотациями. Девушка взмолила закрыть дверь на ключ, когда та уходила, но сестра лишь фыркнула и, забрав и её ключ в придачу, ушла.

Проснулась она от шороха в комнате. Высунула нос из-под одеяла и увидела командира. Он хозяйничал и подметал пол. Мили впервые за три недели испытала хоть какую-то новую эмоцию.

«К такому жизнь меня не готовила. Сам Эрвин Хартманн прибирается в моей комнате. Кому рассказать — не поверят».

— Командир, что вы делаете?

— О, Смит, ты проснулась. Вставай, у тебя десять минут на сборы, — отчеканил Эрвин, как истинный военный.

— Размечтались, — Мили попыталась натянуть одеяло, но мужчина подлетел и сорвал его.

— Что вы себе позволяете! — От возмущения у девушки даже вены на руках вздулись.

Не произнося ни слова, Эрвин резко подхватил Мили на руки и понёс в ванную. Та отчаянно брыкалась, осыпая его всеми возможными проклятиями, но мужчина даже не стал церемониться — просто закинул её в ванну и одним движением включил дождик.

Ледяная струя хлестнула по коже, и девушка резко втянула воздух, инстинктивно выбросив руки вперёд, будто пытаясь защититься от напора воды.

— Мили, от тебя воняет. Если ты сейчас же не помоешься, я тебя раздену и намылю спину сам, — строго промолвил мужчина, направляя душ ей на голову.

— Ладно, ладно! Только включите потеплее воду.

Мужчина вышел, а Мили зависла и смотрела в одну точку. Через минут пятнадцать Эрвин аккуратно заглянул в ванну и, выругавшись, взял в руки шампунь и аккуратно принялся намыливать ей голову.

— Командир, вам срочно нужен ребёнок. Вы уже готовы для семьи.

— Смит, твоя мокрая майка прилипла к телу и просвечивает. Дети — последнее, о чём я сейчас думаю.

Мили моментально опомнилась и прикрыла грудь.

— Дальше я сама.

Эрвин ухмыльнулся и покинул ванну. Он облокотился рукой о стену и, глубоко дыша, пытался подавить возбуждение. Представлял в голове все самые страшные места преступления, которые он расследовал. Мужчина даже обрадовался депрессивному состоянию девушки — в противном случае он бы не выдержал и взял бы её силой.

Через десять минут Мили вышла, укутавшись полотенцем, и почти на четвереньках доползла до кровати и легла. Эрвин одну руку держал в кармане, а другой доставал из шкафа вещи. Дошёл до полки с нижним бельём и завис. Закрыл глаза и, досчитав до десяти, на ощупь достал первые попавшиеся трусики и кинул девушке.

— С этим я бы и сама справилась, — проворчала Мили и начала одеваться. — Не поворачивайтесь.

— Смит, я взрослый мужчина. Что я там не видел, — промолвил Эрвин и подвинул к себе дверцу шкафа с зеркалом.

Девушка стояла к нему спиной и надевала трусики, не снимая полотенца. Даже этот жест привёл мужчину в полнейший экстаз. Он томно взирал на Мили сквозь отражение в зеркале и обрисовывал в голове во всех красках, как он целует её идеальные лодыжки. В свою очередь, девушка скинула полотенце, обнажая свою спину и ягодицы. Эрвин замер и стиснул челюсть. Возбуждение накрыло его настолько, что он чувствовал в ушах стук своего сердца.

Мили же, натянув джинсы и худи, поползла обратно на кровать, но Эрвин взял её за руку и развернул к себе.

— Где у тебя фен? Сейчас высушишь голову и поедем в одно место.

— Во-первых, я никуда не поеду, у меня нет сил. И во-вторых: подглядывали за мной? — Мили прищуром смотрела на мужчину и пыталась подавить ухмылку.

— Во-первых, я у тебя не спрашивал, а поставил перед фактом. А во-вторых, у тебя слишком большое самомнение — с чего ты взяла, что я подсматривал?

— У вас щёки покраснели, командир, — Мили всё-таки не выдержала и впервые за всё это время лукаво улыбнулась. — Я очень благодарна за заботу, но оставьте меня, пожалуйста, в покое.

С этими словами она вырвала руку, быстро юркнула в кровать и накрылась одеялом. Эрвин раздражённо выдохнул и рывком подхватил девушку, перекинул через плечо и понёс на выход.

— Я босиком! — взвизгнула Милагрос, но не сопротивлялась. Не хватало сил.

Мужчина, не снимая её с плеча, присел на корточки и, взяв кроссовки, вышел в коридор.

— Командир Хартманн, зачем вам это всё? — обмякнув, болтая руками, спросила Мили.

— Я когда-то пребывал точно в таком же состоянии и знаю, как оно засасывает и из него почти невозможно самому выбраться.

— А может, я не хочу из него выкарабкиваться? Может, мне нравится.

Эрвин спустил её аккуратно на пол и проникновенно посмотрел в глаза.

— У тебя потухший взгляд, Мили. Ты умираешь изнутри. Так что не неси бред.

Мили обречённо заныла, но больше не сопротивлялась, обула кроссовки и поплелась за командиром. Накинула капюшон и смотрела себе под ноги.

В нос ударил морозный воздух, и девушка, не скрывая удивления, рассматривала снег. Она даже не заметила, как наступила зима.

Мили задрала голову вверх и на ходу ловила языком снежинки. Она так шла, пока не врезалась во что-то мягкое.

«Твою мать... Макс».

Парень, не отрываясь от телефона, цокнул и хотел обойти, но, втянув носом воздух, резко перевёл взгляд на Мили. Он молча завис, а девушка от волнения быстро спрятала дрожащие руки в карманы худи.

— Почему не приходишь в кофейню? — спокойно спросил Макс, но выступающие желваки выдавали его напряжение.

— Мне там не место.

— Оно твоё, ты можешь приходить в любое время. Если необходимо, там, кроме тебя, никого не будет.

— Не хочу. Извини, я тороплюсь.

Мили обошла бывшего друга, но он мягко взял за руку и не дал уйти. У неё перехватило дыхание, и она отвернула голову, чтобы он не видел, как нервничает.

— Я был неправ. Извини.

— Макс, не переступай через свою гордость. Бессмысленно, всё равно мы больше не друзья.

— Давай поговорим.

— Нет.

— Пожалуйста, Мили...

Она высвободила руку и, не оборачиваясь, быстрым шагом направилась к Эрвину, который в свою очередь уже опередил её метров на триста. Сердце бешено колотилось, и к горлу подступил ком. Если до встречи со старым другом, выйдя на улицу, ей хотя бы на мгновение стало полегче от вида снежинок и свежего воздуха, то сейчас апатия накрыла второй волной. Ноги с каждым движением становились всё тяжелее, словно свинцовые, а в груди разрасталась дыра.

Эрвин обернулся и, увидев состояние девушки, остановился. Она в свою очередь скрестила руки на груди, опустила голову вниз и шаркала ногами, еле волоча их по снегу.

— Тебя понести на руках? — озабоченно уточнил командир, когда Мили с ним сравнялась.

— Нет, всё хорошо.

— Портал переживёшь?

— Не знаю, — но тут же осеклась, вспомнив про артефакт на шее в виде цепочки и кольца. — Да, давайте, открою.

— Я сам.

Они перешли на какое-то поле, покрытое сплошными сугробами и редкими деревьями.

«Да, Господи, эти поля преследуют меня», — проворчала Мили и нахмурила лицо.

На улице было уже стемнело, и только благодаря сверкающему снегу, отражённому от луны, возможно было рассмотреть хоть что-то.

— Рассказываю план действий. Мы здесь одни, и с дороги нас тоже не видно. Я вчера взял ведьм с четвёртого курса, и они здесь учились ставить защитный купол против боевой магии, — Эрвин поочерёдно указывал Мили на точки сплетения энергий. — Вон там мишень, которая поглощает магию и затягивает, как чёрная дыра. Развлекайся.

Эрвин отошёл от девушки на несколько шагов и приготовился укреплять защиту, если понадобится. Мили в упор смотрела на командира, а потом губы у неё искривились, и задрожал подбородок. Она лишь губами произнесла «спасибо» и с хлынувшими слезами выпустила яростные языки пламени из своих рук.

Заорала что есть мочи, скрестила пальцы и рывком разъединила руки, выпустив мощнейший энергетический взрыв.

Эрвин в шоке посмотрел на треснувший купол и лихорадочно стал его укреплять.

Зазвонил телефон. Мили посмотрела на номер и, швырнув на снег смартфон начала яростно его топтать.

— Как ты меня достала! Это всё из-за тебя! Мамашка хренова! — она орала так истошно и отчаянно, что моментально осип голос. — Ненавижу! Только посмей сюда явиться!

Мили яростно снова сплела пальцы и, перекрутив руки, образовала в руке светящийся шар и, как бейсболист, кинула в чёрную дыру. Но от мощнейшей энергии она не поглотила, а разрушилась.

— Мили, всё, хватит, — Эрвин с последних сил держал барьер. Голова у него кружилась, а тело покалывало.

— Хватит?! Да я только начала, куратор! — взревела Мили и свирепо перевела на него взор. — Пересдаю вам зачёт, так сказать!

С этими словами девушка возвела руки к небу и, прочитав заклинание, хищно улыбнулась.

— Мили, нет! — рявкнул Эрвин и побежал к ней.

Но было поздно. Разряд молнии прямиком из неба прошелся по рукам, и она, сплетя его в единый шар, резким движением кинула его о землю.

Купол взорвался, а ударная волна снесла Эрвина, и он, потеряв сознание, плашмя упал на снег.

Мили вырвало фонтаном крови, и она упала на колени. Рука тлела, отчего воняло горящей плотью. Голова раскалывалась, а тело от напряжения содрогалось в периодических конвульсиях.

— Это всё было не по-настоящему! Он играл с тобой! Из-за кого ты страдаешь, дура! Из-за двух мужчин, которые вытерли о тебя ноги! Соберись наконец! — девушка пыталась скрестить вновь пальцы, но сил не хватало. — Я не слабачка! Я так просто не сдамся. — она, стиснув челюсть, произнесла очередное заклинание, но образовать смогла хиленький шарик.

Мили швырнула его и поползла к командиру. Легла к нему на живот, запустила разъедающую руку в снег и, блаженно выдохнув, уставилась на небо.

«Переборщила чуток. Главное — не потерять сознание и не умереть от переохлаждения». — Девушка повернула голову и взглянула на Эрвина.

— Командир, просыпайтесь. Почки застудите.

— Ещё раз так сделаешь — я найду отличную ведьму и поставлю печать, полностью лишающую тебя магии, — мужчина потёр пальцами переносицу и положил руку ей на лоб. — Ты вся горишь.

— Мне нужен целитель.

— Какой у тебя уровень? Говори прямо, и я тебя прошу — не строй в очередной раз дурочку.

— Третий.

— А без печати?

— Не знаю, может, пятый, шестой, а возможно, и выше. Я никогда не проверяла, — Мили попробовала сесть, но головокружение дало о себе знать, и она вернулась на живот к командиру.

— Выше пятого не бывает, Мили, — он задумчиво гладил её по волосам и пытался сдержать эмоции от поступившей информации. — Я теперь понял, почему тебя так сковали. Ты вообще себя не контролируешь. Даже последнее заклинание можно было грамотно сплести и распределить равномерно, не принося урона ни себе, ни окружающим.

— Ой, командир Хартманн, я вас молю — не пилите мне мозг. Без вас советчиков хватает.

— С великой силой приходит великая ответственность, Смит. Ты не имеешь права из-за своей неконтролируемой агрессии сносить всё на своём пути.

— Хорошо, папочка, я вас услышала, — съязвила Мили и, застонав, поднялась на ноги.

— Любая жизнь ценна, ты должна постоянно держать у себя это в голове, — строго сказал Эрвин и принял вертикальное положение.

— Жизнь ценна, когда она чего-то стоит, куратор. А остальные — просто пешки, — Мили фыркнула и вытерла рукавом окровавленный нос.

— Кто тебе это внушил? — мужчина обхватил девушку за плечи и пристально посмотрел в глаза. — Отвечай.

— Жизнь, Эрвин, мне внушила жизнь. Или ты, или тебя — третьего не дано.

— Значит, так: с завтрашнего дня мы с тобой начинаем тренировки, и ты будешь учиться видеть мир под другим углом, а затем пересдаёшь все зачёты. Понятно?

— Ага, только можно, мы уже пойдём домой? Я очень плохо себя чувствую.

— А я, по-твоему, хорошо себя чувствую? Ты меня чуть не убила просто потому, что не смогла сдержать злость.

Мили закатила глаза, а Эрвин еле себя сдержал, чтобы по-отцовски не влепить подзатыльник. Девушка скинула с себя руки командира и, шатаясь, направилась к порталу.

«Невыносимая женщина», — прорычал в голове у себя Эрвин и, догнав её, взял на руки и понёс к порталу.

***

На следующий день к Мили вновь вернулось её апатичное состояние. Как бы она ни боролась, чувство вины и боли перед Томасом нахлынули, как снежный ком. Да и после встречи с Максом он не вылазил у неё из головы. Как назло, лезли только самые весёлые и лучшие воспоминания.

Девушка смахнула слёзы и скрутилась в позу эмбриона. Но нормально пострадать она не смогла. К ней в комнату зашла Селин в сопровождении Эрвина.

— Вы в курсе, что вы главные кандидаты для записи в мою тетрадь смерти, — проворчала Мили и натянула одеяло на голову.

— Я тебе купила новый телефон и принесла еды, — Селин стянула одеяло и по привычке принялась кормить сестру. — И вообще, я тут подумала — тебе стоит пару дней пожить в другом месте и развеяться. Командир Хартманн предложил пожить у него пару дней.

— Чтобы потом весь универ сплетничал о связи с учителем... Отлично, то что доктор прописал, — Мили машинально открывала рот и жевала еду. — Я уж лучше как-нибудь сама справлюсь. Спасибо за заботу.

— Ну раз ты в состоянии язвить, значит, есть силы отработать силовые удары, — строго произнёс Эрвин и скрестил руки на груди. — У тебя пятнадцать минут на сборы, а иначе я сам тебя переодену и вынесу на руках на улицу. Чтобы уже наверняка все знали, с кем ты спишь. — Мужчина подмигнул и расплылся в самодовольной ухмылке.

Мили цокнула, но спорить не стала. После вчерашнего совместного похода в душ она понимала, что сопротивляться бесполезно — командир в любом случае пойдёт до конца.

Эрвин привёл девушку в обычный спортзал с тренажёрами и грушами. Она цинично осмотрела помещение и потёрла руками лицо, понимая, что её ждёт дальше.

Через полчаса после всевозможных отжиманий, прыжков на скакалке и бега Мили вся мокрая стояла напротив Эрвина в перчатках, а он держал боксёрские «лапы».

— Давай, Смит, будем отрабатывать линию уклонения.

— Командир, ну сколько можно... — заныла Мили и внезапно нанесла два удара кулаками и по привычке третий нанесла ногой мужчине по бедру. Он сморщил нос, а она нервно хихикнула. — Тысяча извинений. Привычка.

Эрвин прищурился, и когда Мили в очередной раз попробовала нанести удар ногой, сбил её подсечкой, и она рухнула на пол.

— Так не честно, — обиженно промолвила девушка и надула губы. Но затем быстро поднялась и после очередной атаки снова оказалась на полу. — Вы меня провоцируете, Эрвин? — уже зашипела Мили и сжала челюсть.

— Ты чересчур мельтешишь, держи баланс.

Так продолжалось, пока девушка окончательно не вышла из себя и она с психами не скинула перчатки.

— Зачем вы меня мучаете? Что я должна понять?! — Мили не выдержала и заплакала. — Что я бездарность, которая не умеет ставить блок? Я это и так знаю — мне с детства вдалбливали это каждый день!

— Нет, наоборот — что ты прекрасная девушка, но должна немного научиться себя контролировать, — спокойно произнёс Эрвин и снял «лапы».

— Зачем? Чтобы что, командир?! — рявкнула Мили и отошла от него на пару шагов. — Меня только и делают всю жизнь, что чему-то учат. А потом говорят, что зря только время потратили. Я профессионально занималась фигурным катанием, потому что, видите ли, отец хотел, чтобы я занималась женским видом спорта. Но, извините, фигурой не вышла — уж слишком массивная для такого эстетичного вида спорта. И похрен, что я умею делать этот гребаный четверной аксель. А отец даже ни разу не пришёл на соревнования! Так зачем оно мне было надо?! Где сейчас мне пригодится бильман-выпад? А? — тараторила девушка, глотая обиженные слёзы. — Я знаю двадцать языков. Двадцать, Эрвин. Пять из них — древние, а шесть других миров. Я что — стала мировым лингвистом или переводчиком? Нет. И знаете, где я их применяю? Когда сериалы смотрю. Так нахрен они мне сдались?!

— Мили, послушай...

— Нет! Это вы меня послушайте! Я знаю всю историю появления человечества и магии, всех возможных богов и где они обитают. Нахрена мне эта информация? Я что — путешествую по другим мирам с дипломатической миссией?! А потом мне мать говорит, что я тупая, как пробка, раз не могу различить одного от другого за неделю обучения. — выливала поток слов Мили и чесала нервно предплечье. — Я просто хотела играть в прятки с детьми и целоваться с мальчиком за школой, но вместо этого я постоянно, как сейчас, тренировалась! И знаете что? Я всё равно не дотягиваю до нормального уровня, видите ли.

Эрвин стоял с озабоченным лицом и искал в голове подходящие слова, которые смогут успокоить девушку, но её было уже не остановить.

— И вот сейчас вы, как благородный наставник, пытаетесь меня переделать, чтобы из меня вышел якобы толк. Но знаете, что произойдёт дальше... В очередной раз, когда я сорвусь и потеряю ваш гребаный контроль, вы разочарованно покачаете головой и крупно пожалеете о потраченном времени! — Мили яростно вытерла слёзы и швырнула Эрвину в ноги перчатки. — Я не хочу в очередной раз слушать, какое я ничтожество. Я не поменяюсь. Оставьте меня наконец-то в покое и найдите достойного ученика!

Девушка развернулась и ушла, оставляя Эрвина в полном недоумении.

***

Уже дома Мили стояла и смотрела на кровать, выставив руки в бока. Чем ей помог командир, так это тем, что апатию как рукой снял. Она заказала себе пиццу, достала гримуар и села на подоконник, изучать.

«Да тут чёрт голову сломит», — обречённо заныла Мили и сымитировала плач. Вся книга написана от руки, корявым почерком на латыни. «Прелесть. Походу, останусь в цепях до конца своих никчёмных дней. Ну хоть где-то знание языка пригодилось», — она хмыкнула и перелистнула страницу.

В дверь тихо постучали, и Мили громко цокнула. Идея с переездом к Эрвину не казалась ей уже такой бредовой.

В комнату вошла Томарис и, пройдя пару шагов вглубь, остановилась под пристальным взглядом Мили. Пару минут они молчали, но затем бывшая подруга тихо промолвила:

— Он бросил меня.
— Понятно.
— Сказал стандартный набор фраз о том, какая я замечательная и красивая, но он до сих пор любит бывшую, с которой разошёлся много лет назад. Ты её знаешь?
— Нет. Я её ни разу не видела.
— Прости меня, Мили...
— Не стоит. Не теряй свою гордость.
— Просто моя мама двадцать лет терпела отца и ждала, пока он нагуляется и изменится. И вот они сейчас живут душа в душу. Я думала, он со мной поменяется, что его похотливый характер со временем исчерпает себя... А он, оказывается, просто любит другую... — с этими словами она рухнула на пол и завыла.

— Макс это всем говорит, Томарис. Это его универсальная отмазка, когда наиграется со своей игрушкой и ему становится скучно, — сказала ледяным голосом Мили и вернулась к книге.

— Может, я смогу его заново заинтересовать. Мили, что мне делать?
— В этот раз решайте ваши проблемы сами, — она отвернула голову к окну и рассматривала соседние кампусы.

— Извини, не хотела тебя беспокоить, — дрожащим голосом произнесла Томарис и бегом выбралась из комнаты.

***

На следующее утро, не дожидаясь, пока за Мили придёт командир, она нацепила спортивную форму и выбралась в парк на пробежку.

Морозный воздух обжигал лёгкие. Снег хрустел под ногами. Первые шаги дались тяжело — тело вялое, мысли мутные.

Но Мили побежала. После вчерашней тренировки мышцы ныли и болели. Вот тогда-то она и поняла, насколько себя запустила.

С каждым шагом становилось легче. Сердце билось чаще, кровь разгоняла тепло. В голове — тишина. Нет тревоги, нет пустоты. Только дыхание, только снег, только движение.

Она не верила, что это снова возможно. Но сейчас, на этой аллее, под холодным зимним солнцем, она чувствовала себя живой.

Боковым зрением заметила рядом с собой мужскую фигуру. Мили сняла наушник и повернула голову.

— Привет. Решил, что лучшего места пообщаться не найти, — тяжело дыша, сказал Макс и мило улыбнулся.

Девушка резко сделала два шага назад, развернулась и побежала в другую сторону. Парень моментально нагнал и, повернувшись, бежал спиной.

— Карлитос, за что ты так со мной? Я думал, ты уже остыла. — Он так уверенно бежал наравне с ней, словно имел глаза на затылке. — Я ведь извинился.
— Макс, между нами всё кончено. Оставь меня в покое, — Мили повыше вздёрнула нос и увеличила скорость.
— Для тебя этот мудак важнее друга, с которым ты столько лет плечом к плечу прошла всевозможные испытания?
— Во-первых, я с ним давно разошлась, и он уехал. А во-вторых... — она остановилась и, тяжело дыша, продолжила: — Макс, ты использовал запрещённый приём, который обещал вновь никогда не применять в мою сторону.

Макс подался вперёд и крепко обнял девушку. Наклонил голову и затянулся запахом её волос. Мили не шевелилась и отрешённо ждала, пока бывший друг её отпустит.

— Я сорвался, прости. Ты ведь как никто в этом мире должна меня понимать. Вспомни, как тебя накрывает пелена...
— Оставь меня в покое и не приближайся.

Мили отпихнула парня и побежала что есть мочи. Слёзы машинально полились из глаз, и она поняла, что домой нельзя. Там точно накроет новая волна депрессии.

Мили направилась прямиком в спортивный зал в надежде, что командир всё-таки её там ждёт.

Облегчённо выдохнув, увидев мужчину, который боксировал с грушей, она почти вприпрыжку полетела к нему.

Эрвин выглядел, конечно, впечатляюще. Мили даже затормозила, наслаждаясь зрелищем. Чёрная майка прилипла к мускулистому телу, белые пряди выбились из идеально зачёсанной причёски и спадали на лоб, лицо — максимально суровое и сосредоточенное. Идеальная стойка и хлёсткие удары приводили её в нереальный экстаз.

«Душу бы дьяволу продала, чтобы потрогать это идеальное тело... Так, стоп, вроде же уже...» — Мили захихикала от своих затейливых мыслей, а Эрвин резко повернулся и остановил грушу.

Он скинул перчатки, подошёл к лавке, вытер полотенцем шею и лицо и выпил воды. Девушка, даже не скрывая восхищения, покусывала большой палец и в упор разглядывала разгорячившегося командира.

— Я уж думал, не придёшь.
— Научите меня не срываться и не делать глупостей, — задумчиво промолвила Мили, не доставая палец изо рта и всё так же жадно рассматривая куратора. — Я уже размялась на пробежке, и можем приступать.

Эрвин на это лишь махнул головой, а она, быстро переодевшись в раздевалке в топ и шорты, оставленные в шкафчике вчера, вернулась к командиру.

Мужчина за это время снял с себя майку, обнажая широкие плечи и каменный торс, и натянул боксёрские «лапы».

— Я не буду заниматься, пока вы не наденете обратно майку, — озорно сказала Мили, подбрасывая в руках перчатки.
— Это почему же? Здесь жарко.
— Вы меня сбиваете с толку. Я не смогу сосредоточиться.
— Смит, не выдумывай, ты сама стоишь в коротком топе и шортах, думаешь, мне легко? Но я же как-то держу себя в руках, — ухмыльнулся мужчина и, наклонив голову набок, лукаво взирал на девушку.

Естественно, он наврал. Он еле сдерживался, чтобы не припасть перед ней на колени и не осыпать её поцелуями.

— Ладно, я согласна, если вы дадите себя потрогать, — Мили расплылась в коварной улыбке, обнажая свои белые зубы.
— Ты сейчас серьёзно? — Эрвин от неожиданного заявления даже вскинул бровь.

Мили, довольная, замахала головой и в предвкушении похлопала в ладоши. Мужчина подавил смешок, пару секунд о чём-то размышлял и развёл руками в знак согласия. Мили, счастливая, взвизгнула и подошла вплотную к нему.

Она подушечками пальцев легонько прикоснулась к торсу Эрвина и в блаженстве закатила глаза, а он не выдержал и засмеялся. Но улыбка быстро сползла с его губ, когда Мили, совсем разойдясь, начала откровенно заворожённо его гладить. Девушка прошлась по его груди, ключице, плечам и предплечьям, даже массивную шею потрогала.

— Кайф, — Мили расплылась в счастливой улыбке и приоткрыла рот.
— Значит, тебе можно, а мне нельзя, — тяжело дыша, промолвил Эрвин, утопая от наслаждения.
— Двойные стандарты, что поделать, — с этими словами она обошла командира и, присвистнув, принялась гладить спину. — Командир, с такой фигурой вам бы сниматься в рекламе нижнего белья.

— Мг, — только и смог промычать мужчина и, опустив голову вниз, боролся с возбуждением.

Мили тихонько прошлась ноготками, а Эрвин зажмурил глаза и подавил стон.

— Всё, Смит, давай уже отработаем удары, — хрипя, произнёс мужчина и резко развернулся к ней.

От неожиданности она в него врезалась и прильнула лицом к груди, хватаясь за талию.

— Командир Хартманн, знайте, сегодня лучший день в моей жизни, — Мили засмеялась и вдохнула его мужской запах. — Моя подростковая мечта сбылась. Теперь можно спокойно умереть.

— Смит, ты удивительным образом совмещаешь в себе кровожадную взрослую женщину и наивного ребёнка, — Эрвин лукаво улыбнулся, отодвигая от себя девушку.

Она машинально посмотрела на шорты командира и, прикусив губу, подавляя смешок, отвела смущённо глаза.

Всю тренировку Мили смиренно выполняла все команды командира. Конечно, пару раз с психами швыряла перчатки и выходила из зала, но через минуту, досчитав до десяти, возвращалась и становилась в стойку.

— Давай, Смит, два удара и уклоняешься, — Эрвин провёл рукой ей над головой.
— Я таец, а не классический боксёр.
— Вот именно, ты выбрала не тот спорт — никакой дисциплины.
— В смысле? — Мили засмеялась. — Вы когда-нибудь отрабатывали одной ногой тридцать ударов без остановки?
— Это говорит о выносливости, а не дисциплине.

Мили громко цокнула и резко, сделав два удара перчатками, хотела завершить коленом в торс мужчине, но он моментально среагировал, отскочил и нанёс ногой удар ей по внутренней части колена, и она с грохотом упала.

— Больно, — зашипела девушка и прищурила глаза.
— Контроль, Смит, никакой самодеятельности, выполняем чётко инструкции.

«Ну, сейчас я тебе покажу, на что я способна».

Мили сделала обманный выпад и затем в прыжке хотела зажать бёдрами шею и кинуть через прогиб. Но и сейчас Эрвин успел среагировать, словил её ногу и потянул к себе.

Поза образовалась для девушки весьма интересная: одной рукой командир обнимал за талию, а другую, согнув в локте, держал её ногу, задрав до груди.

— Теперь ваша очередь меня трогать, командир? — лукаво спросила Мили, глядя ему в глаза.

Мужчина прижал сильнее к себе и пару секунд утопал в синеве её глаз.

— На сегодня всё.

Эрвин резко отстранился и быстрым шагом покинул помещение.

А Мили, вернувшись домой, переодевшись и помывшись, только хотела дальше изучать гримуар, как позвонила Анна и попросила прийти.

Мили пару минут стояла посреди комнаты, нервно то завязывая волосы, то распуская. Она не могла решиться пойти к подружкам. Мало ли, они вновь обвинят её во всех смертных грехах, и она впадёт в апатию. Командир и так как может пытается её спасти и не давал окончательно утонуть, а они в один момент могут всё перечеркнуть.

«Как пластырь сорвать», — девушка шумно выдохнула и хотела зайти, но осеклась и тихонько постучала. Дверь открыла Аня, которая сначала крепко обняла Мили и прошептала, как скучала, а затем взяла за руку и потащила вглубь комнаты.

— Милита, скажи ей, — Аня указала на Томарис, которая сидела на кровати, закинув ногу за ногу и раздражённо скрестив руки на груди.

Мили такое произношение имени резануло слух, и затряслись руки. Она внимательно нахмурила брови и, отгоняя воспоминания о Томасе, сосредоточенно принялась вникать в проблему.

— Сегодня Макс и Рома с самого утра бухают, и эта чокнутая решила, что он таким образом заливает своё горе и страдает по ней, — строго промолвила Аня и поставила руки в бока.
— Отдай мне телефон, Анна! Я имею право ему позвонить и поговорить! — рявкнула Томарис и яростно подлетела к подруге.

Аня со своим ростом еле дотягивала подруге до груди, но взирала настолько величественно, будто перед ней не высоченная девушка, а букашка.

«Ну точно Бонапарт», — Мили не смогла сдержать ухмылку, а подружки разом перевели на неё внимание.

— Томарис, скажу тебе одну фразу... Хотя... после неё меня чуть не убила одна психопатка, ну да ладно, — задумчиво протянула Мили и продолжила: — Уважение к себе должно быть сильнее твоих чувств.
— Мили, ты не понимаешь. Я с ними столкнулась в кофейне. Они её специально закрыли, чтобы напиться. И ты бы видела, как он на меня смотрел, — мечтательно промолвила Томарис и резко вернула строгий взор на Анну. — А эта считает, что он страдает по тебе и по вашей дружбе.

Мили обречённо потерла двумя пальцами переносицу и глубоко вздохнула.

— Максу, чтобы набухаться, повод особо не нужен. Аня, верни Томарис телефон и пусть убедится. Мало ли, ты ошибаешься, и он действительно в агонии страдает.
— Нет, — надула губки подруга. — Он никак на неё не смотрел. Томарис, ну ты же сама придумала это себе. Я больше не выдержу твоих истерик.
— Отдай мне телефон!

Через десять минут пререканий смартфон вернулся к хозяйке, и, выйдя из комнаты, она пошла звонить бывшему.

А Мили, как в старые добрые, села на кровать и болтала с Анной. Они так соскучились друг по другу, что каждая впитывала, как губка, любое сказанное слово. Мили отчитала немного подругу за то, как она поступила с Ромой, на что та, глубоко вздохнув, опустила голову вниз и объяснила, что давно заметила, как парень в неё влюблён, но он не в её вкусе, а просто хороший друг.

— Аня, он отличный парень. Да, немного резок и не фильтрует речь, но в то же время работящий и отзывчивый. С ним ты будешь как за каменной стеной. Не то что твой Себастьян.
— Себастьян богатый и перспективный.
— Ага, и задницу будешь постоянно подтирать после свадьбы этому бытовому инвалиду. И вообще, никогда не думала, что ты меркантильная.
— Я просто дальновидная, меня не прельщает через десять лет рай в шалаше и куча голодных детей.
— Ну хочешь, я тебе денег дам, только брось этого напыщенного павлина.

Девушки засмеялись, и Анна не успев ответить, как в комнату влетела Томарис и, упав на кровать, начала истошно рыдать.

— Ну вот, опять. Я же говорила — не возвращать телефон.

Оставшийся день подруги успокаивали Томарис, которая периодически впадала в ярость, но затем вновь в истерику — и так по кругу.

— Дорогая, потерпи, скоро острая фаза закончится, и тебе станет легче. Просто больше не разговаривай с ним, удали всю переписку, все фотки и избавься от его подарков, — взволнованно тараторила Аня и гладила подругу по спине.

А Мили молчала и периодически посматривала на телефон, на котором уже скопилось двадцать пропущенных от Макса. Через полчаса парень, похоже, перешёл в новую стадию и писал километровые сообщения, чередуя, где он её сначала проклинает, а затем умоляет простить.

Мили возвращалась к себе, еле волоча ноги. Мало того что от тренировки мышцы горели, так ещё истерика Томарис высосала из неё всю энергию.

Уже почти дойдя до своей комнаты, она увидела сидящего около двери Макса с бутылкой в руках. Она беззвучно выругалась и, развернувшись, направилась прочь, но парень её обогнал, обречённо упал перед ней на колени и начал свою исповедь:

— Пожалуйста... Пожалуйста, Мили, позволь мне снова быть твоим другом... Я... я... я обещаю быть хорошим мальчиком. — Он обвил девушку за талию и уткнулся лицом ей в живот. — Я обещаю... я буду молчать... Мне будет всё равно, с кем ты... Только позволь быть рядом... Пожалуйста. Я буду молчать. Я сделаю всё, что хочешь, только прости... — на последней фразе Макс отчаянно завыл.

Мили сильно прикусила губу и пыталась сдержать подступающие слёзы. Она хотела упасть на колени и обнять друга, но понимала, что он такой, какой есть, и вскоре поступит так же. И если его сейчас простит, будет опять под его жёстким контролем. Девушка мягко попыталась расцепить Макса руки, но он ещё сильнее прижался.

— Мили, за что ты так со мной... Пожалуйста... Мне без тебя очень плохо...

Она, применив силу, разжала всё-таки его пальцы и почти бегом направилась на улицу.

— Ну и пошла ты к чёрту, стерва! — крикнул в спину Макс, а Мили даже не повернулась и ускорила шаг. — Да если я захочу, могу заставить тебя силой быть рядом со мной, ясно?!

«Что и требовалось доказать». Мили осуждающе помахала головой и набрала номер командира.

— Можно у вас переночевать?
— Да, конечно. Сейчас пришлю адрес.

Оказалось, Эрвин жил за территорией университета, прямо в центре города. Мили сидела в такси и всю дорогу ворчала, что нельзя использовать там портал по закону и нужно добираться своим ходом.

Зайдя в квартиру, Мили восторженно присвистнула. Просторная евродвушка: совмещённый зал и кухня, разделённые барной стойкой. Около окна — круглый обеденный стол на четыре персоны, по центру — кожаный чёрный диван и два кресла, кофейный столик и телевизор. Справа от входа — стеллаж с книгами и всяческими кубками и наградами. А больше удивили картины в стиле ренессанса, расположенные по всему периметру.

— Командир, не думала, что вам нравится искусство, — Мили подошла к одной из картин. — Какая хорошая копия, почти не отличишь от оригинала.
— Неужели ты и в искусстве разбираешься и знаешь, что это за картина?
— Ну кто не знает Сандро Боттичелли и его картины, — Мили ухмыльнулась и, оторвавшись от произведения искусства, пошла к книгам.
— Мили, ты первая девушка из моего окружения, кто не пошёл проверять спальню, а направился к рукописям.
— Ага, — она отмахнулась от Эрвина и внимательно читала названия книг и надписи на кубках. — Где же вы были три года назад, я бы такой мощный доклад написала. — Мили заворожённо провела пальцами по кубку. — А можно взять эту томник почитать?

— Вот мне интересно: ты знакома с картинами эпохи Возрождения, просишь взять книгу на санскрите, но не можешь сдать несколько зачётов.
— Ой, да меня просто преподаватели раздражают, и я не могу осилить себя выучить билеты.
— Дисциплина, Милагрос. Что значит «раздражают»? Есть слово — надо. Некоторые люди, не поступив, чуть ли с окна не прыгают. Возможно, ты заняла чьё-то место и так халатно относишься. — Эрвин отчитывал Мили и стучал пальцами по барной стойке.
— Почему меня должны волновать незнакомые люди, у которых не хватило мозгов или денег поступить? В чём моя вина, если у меня такая возможность есть?
— А если убрать твой очевидный высокий статус и деньги, смогла ли бы ты хотя бы отбор пройти?
— А я бы и не поступала. Выживает сильнейший, я не должна переживать за каждого обездоленного, — хмыкнула Мили и направилась к командиру. — У вас есть что-нибудь покушать? Я ничего сегодня не ела.
— Откуда в тебе столько цинизма? Где твоя человечность? — строго спросил Эрвин и направился к плите.
— Я эмпатична только к близким, если каждого жалеть — сердце не выдержит. — Мили пару секунд помолчала и добавила: — Тем более сострадание мешает двигаться к цели и устранять препятствия.
— Я очень хочу посмотреть в глаза твоим родителям. Любой человек заслуживает любви и сострадания.
— Скажите это двум ублюдкам, которые меня чуть не изнасиловали, — Мили села за барную стойку и залезла в телефон, читая очередные проклятья от Макса.
— Не утрируй. Почему ты выделяешь плохих людей, а не хороших? — Эрвин достал тарелки и накладывал еду.
— Потому что вы увидели маленький кусочек из моей жизни и считаете, что хорошо меня знаете. Я вам одно скажу: вы ещё не на самые худшие воспоминания посмотрели. И как после этого замечать хороших людей? В большинстве своём они оказываются королевскими крысами и вонзают тебе нож в спину. — ответила Мили и яростно печатала Максу сообщение, чтобы его пьяная задница катилась прямиком в ад, и заблокировала контакт. — Вот, к примеру, та же Сара. Я её обожала, а она оказалась поехавшая на голову и чуть меня не убила без особой на то причины. Так как после всего этого нести в мир добро?

Эрвин на мгновение напрягся, но, подавив неприятные воспоминания, взял тарелки и понёс на стол.

— Опять ты, Смит, утрируешь. Ты задумывалась на долю секунды, насколько Сара была в отчаянии, что решилась на такой безумный поступок?
— Мне теперь её пожалеть, командир? Вы сейчас серьёзно? — Мили вскинула брови и села к нему за стол, подложив под себя ногу. — Давайте закроем тему. Вы меня с вашей философской позицией о мире во всём мире раздражаете, уж извините.
— Ты готова рубить головы, даже не дав шанса на пощаду. Это неправильно, Мили. Ты всегда должна сначала оценить ситуацию со всех сторон, встать на место другого человека, а уж потом выносить вердикт. — Эрвин включил спортивный канал и тыкал вилкой в сторону девушки, отчитывая её как ребёнка. — Вот та девочка, которой ты отрубила голову... Я бы не решился и, когда бы ты покинула помещение, отправил в исправительную колонию.
— Она убила своих сестёр! Вы вообще понимаете, что говорите! — От возмущения Мили была готова вонзить вилку мужчине прямо в сердце. — Ладно, а чего же вы такой благородный не станете на место погибших маленьких девочек, которые ещё даже жизнь не познали?!

Эрвин замялся, а Мили победно хмыкнула и включила на телефоне сериал. Мужчина сосредоточенно делал вид, что смотрит футбол, но затем всё чаще обращал внимание на девушку. Она периодически зависала с вилкой у рта и комментировала. Он еле сдерживал смешок, настолько картина была комичной и милой.

— Смит, не ожидал, что ты любишь турецкие сериалы.
— Почему? — не отрывая головы от телефона, спросила девушка.
— Ну, исходя из того, какой у тебя темперамент, я предполагал жажду к детективам и триллерам.
— Ай, они скучные и все под копирку. А здесь интрига на интриге. И я же девочка, в конце концов, хочется смотреть про любовь. — Мили поднесла вилку ко рту, но затем резко опустила. — Давай, гаси её.
— Вот уж не думал, что тебя волнует любовь.
— Вы так говорите, командир, словно я психопатка и не испытываю чувств.

Мужчина промолчал и бессмысленно уставился в экран телевизора. Он боролся как мог, чтобы больше её не дергать, но после очередного сюжетного поворота не выдержал и спросил:

— Почему эта Хюррем постоянно орёт?
— Командир Эрвин, а вы попробуйте выжить в гареме в шестнадцатом веке. По историческим данным, там даже магички не выдерживали.
— Всё правильно султан делал. Если вас, женщин, не контролировать, вы потом напридумаете всякого и творите глупости.
— То есть по вашей логике, женщина должна быть под мужчиной, а не наравне с ним? — Мили оторвалась наконец от сериала и посмотрела Эрвину в глаза.
— Конечно. Никаких решений моя женщина принимать не будет — для этого есть я. Она будет покорной и думать лишь об очередной сумочке, а не о проблемах.
— Тогда понятно, почему вы до сих пор один.
— Это почему же, расскажи. — Эрвин ухмыльнулся и скрестил руки на груди.
— Вы сами себе противоречите. Судя по тому, какая у вас была первая жена, о покорности и речи быть не может. — Мужчина только открыл рот, но Мили не дала сказать. — Я напоминаю, что готовила о вас доклад и знаю вашу биографию. Выбрать в жёны безбашенного боевого мага, которая влазила во все сражения... Я прямо чувствую, как она намывала кастрюли и каталась на шопинг. — Мили саркастично выгнула бровь и лукаво улыбнулась.
— Она была под моим полным контролем, и да, жена была покорной. Решения я принимал сам, и она чётко их выполняла.
— Какой мрак. — Мили отвернулась вновь к сериалу, а мужчину задели её слова. Он хотел заставить её подчиняться, но вовремя осекся. — Я доела. — Она, не глядя на Эрвина, пододвинула к нему тарелку, а он собрал посуду и пошёл мыть.

«Мда, прямо чувствую его власть, когда моет за мной тарелку», — Мили захихикала и помотала головой. «Покорная Лея, ага, как же, будто я с ней не провела три года. Знал бы он, куда его жена меня, подростка, втягивала, так бы не распинался».

— Мили, я вижу, моя жизненная позиция привела тебя в замешательство, — Эрвин взглянул на девушку с озорным прищуром и продолжил: — Обещаю, будь ты в моём гареме, однозначно была бы одной из фавориток.

Мили засмеялась, а он, не скрывая восхищения, любовался ей в этот момент.

— Чудно, и я бы тогда ходила с пафосным лицом и говорила: «Çünkü artık bir köle değilim, Erwin Hartmann'ın yasal karısıyım» (Потому что я не рабыня больше, а законная жена Эрвина Хартманна).
— Ты знаешь турецкий? — Эрвин даже вскинул бровь. — Ты удивительная женщина.
— Выдумали, командир. — Девушка хихикнула и продолжила: — С такой логикой удивительных со мной сорок три миллиона женщин, а это, знаете, сбивает ценность комплимента.

Мили вернулась к сериалу, а Эрвин обречённо понял, что ему комфортно рядом с девушкой и хотел бы проводить с ней вечера за турецкими сериалами и пустой болтовнёй каждый день. Он не чувствовал до этого момента одиночества. Ему комфортно жилось и одному. Даже женщины, которые проводили с ним ночи, утром уходили, так как он уставал от их присутствия. Но сейчас ловил каждое ничтожное мгновение, проведённое рядом с ней.

— Командир, скорее смотрите, как она ей сейчас влепит пощёчину! — Мили интригующе сжала кусочки и затрясла ими. — Давай, врежь ей!

Эрвин поставил локоть на стол, положил голову на ладонь и заворожённо любовался.

— Эрвин, не смотрите на меня так.
— Как?
— Странно. На меня так Макс периодически смотрит, чем люто раздражает.
— Мили, ты когда-нибудь была влюблена?
— Конечно, три раза, а что? — Девушка перевела взгляд на командира и внимательно посмотрела.
— А любила кого-нибудь?
— Я слабо понимаю определение этого слова, чтобы чётко ответить на этот вопрос.
— Твоей первой влюблённостью был Макс?
— Моя первая любовь — это вы, командир. — Мили лукаво улыбнулась и подмигнула. А Эрвин неожиданно смутился. — А потом уже Макс. Я с ним встречалась месяц, затем я лишилась с ним невинности, и он, как истинный подлец, меня бросил.
— И как вы после этого стали с ним друзьями?
— Долгая история, потом как-нибудь расскажу. Давайте уже ложиться спать, я очень устала.

***

Эрвин крутился в постели и никак не мог успокоиться и уснуть. Его напрягал тот факт, что он лежит на кровати, а Мили — на диване. Воспитание не позволяло смириться с этой мыслью, но девушка была непоколебима и, отмахнувшись, легла спать на диван.

Но ещё больше ему хотелось взять в охапку и, уложив рядом с собой, уснуть в её объятьях. Эрвин обречённо зарычал и натянул подушку на лицо. «Как заставить её заново в меня влюбиться? Ещё пару таких встреч, и просто-напросто возьму её силой. Нужно опять звонить психиатру».

Спустя двадцать минут пребывая в беспрерывной агонии решил, чтобы унять своё возбуждение, посмотреть на неё одним глазком.

Но, выглянув из комнаты, чувства моментально сменили вектор. А причиной тому была Мили, которая стояла около панорамного окна, отрешённо смотрела вдаль и плакала. Она стояла в его рубашке, скрестив руки на груди, и периодически всхлипывала.

«Опять грустит... Нужно срочно придумать занятие, которое её отвлечёт», — мужчина задумчиво вернулся в постель и размышлял, что же девушку может увлечь настолько, что она окунётся с головой и забудет на время о печали.

А Мили в свою очередь взирала на яркие огни ночного города и занималась самобичеванием.

«Возможно, не стоило его убивать... Я даже не дала ему нормально объясниться и сорвалась, не давая шанса на пощаду... Я грёбаный палач...» — Мили взвыла и резко закрыла себе рот рукой, боясь разбудить командира. «Просто всадила хладнокровно клинок в парня, в которого была влюблена... Кто я после этого? Последняя тварь, вот кто». — Девушка села на пол и поджала под себя ноги. «Всё, хватит на себя наговаривать. Вся эта любовь была лишь фальшью. Он был ненастоящий, а просто образ моего идеального парня. Я ведь даже не знала его настоящего... Он иллюзия... Он врал и хотел убить...»

Мили жевала бесконечную жвачку в голове и даже не заметила, как уснула на полу, пока массивные руки не подняли её и не занесли на кровать.

— Побудьте со мной немного, пожалуйста, — она скрутилась калачиком и держала мужчину за руку, пока вновь не провалилась в сон.