Глава 20
Августовские холодные дни подходили к концу. И к концу подоходил срок, назначенный Томом в письме. Хотя я и без этого понимала, что он не вернётся. Мысли о нём и о нашей последней встрече всё больше терзали душу. На другой день после поездки на шашлыки Майкл позвонил мне утром и начал извиняться за вчерашнее; и пускай его объяснения звучали искренне, я с равнодушием бросила трубку. Две недели...Две недели беспощадной работы (а работы действительно стало больше), а потом университет. Я чувствовала, что хочу вновь рано вставать, очутиться на скучных лекциях, бродить по университетскому парку и людным коридорам, просто наслаждаясь отдыхом, потому что каникулы не принесли с собой ничего хорошего кроме небольшого заработка.
На днях звонили родственники. Тётя очень хотела приехать ко мне на неделе, обещала не привозить всю родню - только мужа и двоих детей (в прошлый раз она говорила то же самое, и после их визита я долгое время очухивалась после толпы гостей, складывала диваны, убирала кровати и комнаты) и в довершение разговора сказала, что приедет ненадолго. Я согласилась, ведь скучать дома одной было уже не просто непереносимо, а тошно.
Голоса маленьких детей и болтливой тётушки заполонили квартиру уже через два дня. Насколько я помню сестру матери, она всегда выглядела также, как и сейчас: рыжие завитые кудри, вытянутое угловатое лицо уже в морщинах, пухлые, обильно накрашенные красной помадой губы и нос странной формы. Она болтала о разных вещах не переставая, переходя от современной английской моды к обсуждению подарков на Рождество, и я не могла понять, как она перепрыгивала от одной темы к другой. Две её дочери - Элизабет и Марта - играли днями напролёт (как у них хватает энергии?) Девочки были почти ровесницы -Элизабет на пару лет старше, но очень сильно отличались друг от друга. 7-летняя Марта была похожа на свою мать - те же кудрявые рыжие волосы и острый подбородок; у старшей волосы были светло-каштановыми, кое-где с отливом золотого. Я удивилась, увидев их такими большими - в последний раз семья приезжала ко мне года 3-4 назад.
Отец всего семейства был не похож ни на детей, ни на жену - вечно угрюмый, он пребывал у меня в квартире, как посторонний человек, читал ежедневные газеты, выпивая три кружки кофе за раз, а по вечерам засыпал на диване в большой комнате и по утрам жаловался на головную боль.
Будучи из «благородного», - как она сама выражалась, - семейства, тётушка с ужасом охнула, узнав, что я подрабатываю в пиццерии. Но я тут же успокоила родственницу, сообщив, «что, когда закончу университет, устроюсь на нормальную работу, что в пиццерии я лишь курьер (по её мнению, готовить для других кроме семьи оскорбительно для собственного достоинства) и что работаю для того, чтобы не нуждаться в деньгах и не висеть у родителей на шее.»Успокоившись этим, тётушка похвалила меня за благородный поступок, который сама ещё не приняла, как благородный, и съехала через два дня. Не знаю, что именно заставило её так скоро покинуть меня, но веселье, предоставленное мне её семьёй, не проходило до начала сентября.