Свет во тьме

По рукам скользило холодное лезвие, слабо, ещё не причиняя вреда, но в любой момент он мог надавить и кровь бы полилась. Готов ли был юноша к этому? Он ничего уже не знал. Бессмысленным взглядом смотря на него, он мог лишь довериться этом человеку, зная наверняка, что он снова причинит ему боль. Так было всегда, каждый раз, когда он кому-то верил, его предавали, но он был единственным, кто не отпустил его руку, когда юноша хотел покончить со всем этим. И вот к чему это привело.

Преданный один раз, он всё ещё верил людям, хоть боль и была сильна. Сейчас же он ничего не чувствовал, всё его сознание поглотило безразличие ко всему этому чертовому миру. Был ли он слаб? Сложно сказать. Юноше пришлось многое пережить, и даже после предательств и насилия, он не переставал улыбаться. Перед смертью его единственная семья — его дедушка, сказал ему никогда не отчаиваться, всегда улыбаться, чтобы ни случилось, ведь жизнь дана для счастья, для того, чтобы ты жил. Имело ли сейчас это значение?

Юноша опустил взгляд на лезвие и его рука в чужой дрогнула. В него тут же впились недовольные черные глаза, одним взглядом приказывая не шевелиться. Юноша снова затих.

Оставшись совсем один, он из кожи вон лез, чтобы встать на ноги, даже несмотря на все преграды, что ему встречались, он старался. Он шёл к своей мечте, к своей цели — стать счастливым, жить, наконец. Даже когда ему было ужасно плохо, он не высыпался, совсем не ел, терял сознание, он старался, улыбался всем и поддерживал других своей лучезарной искренней улыбкой.

Он с восторгом смотрел вперед, но совсем забыл посмотреть, что же его ожидает под ногами. А там его ожидала черная пропасть, уходящая в бесконечность.

Он слепо верил всем, но когда почувствовал предательство впервые, в его груди умерла часть веры и света. Тогда он столкнулся сам с собой. Одна его часть говорила не верить, другая же не могла так поступить и просила дать шанс, несколько миру и людям, сколько ему самому. В смятениях он провёл несколько месяцев, пока не встретил свою первую любовь. Он вспоминал о тех днях, как о самом прекрасном времени в его жизни. Но вскоре его сердце разбили вдребезги. После его самого во всём случившимся и обвинили, ведь он не дал то, в чем нуждалась его любовь, не сказал того, что она хотела, не прыгнул с моста, как она желала. Он упал на колени и закрыл уши.

Через три месяца юноша вернулся в прежнее русло, улыбка всё ещё мелькала на его лице. Он старался помогать другим, но уже не так охотно, скорее из нужды. Мысли его крутились вокруг слов дедушки, его предсмертного желания, его света, что он дарил ему ещё когда он был мальчишкой сиротой.

Когда юноше исполнилось семь лет, его родителей убили в переходе и обокрали. Самое ужасное было в том, что при них то и денег не было. Ближайшие родственники не хотели забирать ребенка, им нужна была квартира. Завещания не было и в итоге у ребенка забрали квартиру, а его самого, с улыбкой обещая устроить ему жизнь, что всё будет хорошо — отдали в детдом.

Маленького мальчика, оставшегося совсем без защиты, скучающего по родителям, не понимающего толком, что происходит — бросили в этом мире. Вначале он много плакал и звал родителей, но когда на него стали кричать за истерики, он прятался в захудалой комнатке под тонким одеялом и, плача, звал маму и молил её вернуться к нему вместе с папой. Но сколько бы он не просил их вернуться, не звал, не завывал в истериках — они не приходили. А его стали избивать за слезы. "Ты всем мешаешь, заткнись уже!" — кричали ребенку, швыряя его в чулан, чтобы не слышать его рыданий.

На восьмое день рождение к мальчику, тихо листающему картинки в какой-то яркой книжке, пришли со словами:

— Тебя забирают.

Ребенок не понимал, что происходит, но покорно молчал и не задавал вопросов, боясь, что снова не угодит взрослым. Тогда он впервые увидел пожилого, но крепкого и улыбчивого мужчину, который тут же, завидев его, присел рядом, чтобы не пугать мальчишку и, погладив по голове, сказал, что теперь он будет его семьёй.

Документы готовили долго, а потом, прощаясь с растерянным запуганным мальчишкой, его надсмотрщица приказал ему не выказывать недовольства и слёз, ведь если его вернут — она забьет его в тот же день.

В доме странного дедушки было уютно, хотелось побегать и всё изучить, но мальчик застыл на пороге, не решаясь, вдруг ему нельзя? Может, ему уже подготовили маленькую комнату, чтобы он всегда сидел там и не показывался, как делали тётеньки. Но пожилой мужчина, заметив его слезившиеся глаза, подскочил к ребенку и обнял. Тогда мальчик зарыдал так громко, как только мог. Он плакал и плакал, пока сильные крепкие руки успокаивающе гладили его по голове, а спокойный, немного грубый голос обещал, что с этого момента всё будет хорошо.

Жизнь с дедушкой стала для мальчика раем. Первые месяцы он ещё забивался в углы, когда хотел плакать и ему было страшно, но тогда мужчина находил его, садился рядом и успокаивал. В доме дедушки мальчик узнал, что кушать больше одного раза в день — нормально и он вовсе не переедает и не переводит продукты. Тогда же он узнал, что бояться и плакать — нормально, но теперь, когда ему плохо, он мог придти к дедушке и получить помощь. Чтобы привыкнуть к этому ему понадобилось время, но спустя месяцы он стал самым счастливым ребенком, так, по крайней мере, он стал себя называть. Дедушка водил его к врачам, и был там один такой странный, всё задавал вопросы и говорил и так понятные вещи, но от них почему-то хотелось плакать, а в груди всё сжималось от боли.

—Боишься меня?

Юноша крупно вздрогнул, обнаружив, что лезвие было прижато уже к его шее. Дыхание сперло, он застыл. Руки дрожали, тело похолодело, в голове забилась лишь одна мысль "бежать!". Но юноша всё не шевелился, смотря в глаза своему мучителю. Сейчас он видел в них своё адское детство в детдоме, тех злых и ненавидящих детей женщин, которые били всех за малейший шум, да даже если ребенок просто сидел не так, как им хотелось.

Тогда он хотел умереть.

Когда его предали друзья и те, кому он помогал — он хотел умереть.

Когда умер дедушка — он хотел выть и рыдать, но не смел думать о смерти, зная, что он бы не хотел ему такого конца.

Кажется, когда-то в тринадцать лет он виделся с друзьями дедушки и подружился там с каким-то мальчиком. Тогда, уезжая от них, он тоже хотел рыдать, но лишь потому, что не хотел расставаться со своим первым другом. Ему обещали, что они ещё увидятся, но этого так и не произошло. Ещё одно предательство.

Стоя рядом с могилой дедушки, юноша хотел проснуться и увидеть, что это всего лишь сон, а дедушка жив и здоров.

Он всю жизнь хотел проснуться и увидеть, что всё это — лишь кошмарный сон. Но он так и не проснулся.

Лезвие прочертило рядом с голубой венкой слабую царапину, из которой даже не пошла кровь, но больно было так, что слезы брызнули в глаза. Он зажмурился, как когда-то делал в детстве, надеясь, что всё прекратится.

Он пытался не сдаваться. Пытался жить, несмотря ни на что. Но когда ты остаешься раз за разом один, с вырванным сердцем, бороться хочется всё меньше. У него не было больше никого, ради кого он хотел бы жить. В глубине души он хотел отправиться за единственным дорогим ему человеком, но не мог сделать это сам, ведь так он бы сделал ему больно.

Он боялся, его тело выдавало его с головой. Он хотел сбежать, но не мог и пошевелиться. Есть ли в его жизни хоть какой-то смысл? Если он сейчас умрёт, ничего ведь не изменится? Всё останется так же, как и было, лишь его тело больше не будет дышать. Так, может, это неплохо? Пусть этот мир дальше катится к чертям, а он останется здесь навсегда. Единственное, о чем он жалел, так это о том, что не смог прожить такую жизнь, какую желал для него дедушка.

Лезвие прорезало глубже, и кровь потекла по бледной тонкой коже. Смотря на злобную усмешку, юноша хотел лишь умереть.

Но руки всё ещё дрожали, а в голове вдруг забилась паническая мысль. Она была такая болезненная, словно этот нож вонзили ему в сердце.

Он не хотел умирать. По-настоящему он никогда не хотел умирать. Как бы плохо ему не было, он всегда хотел жить, поэтому всё ещё дышал, поэтому так дрожал, но не мог пошевелиться, боясь, что шевельнись он — и лезвие отнимет его жизнь.

Зубы впились в нижнюю губу, прокусывая плоть до крови. Этот ад никогда не закончится. Вся его жизнь — сплошной обман. Но он не хотел покидать её. Вся та боль, что он пережил, все те предательства и разрушенные мечты и надежды резали его сильнее ножа, пронзая насковь, заставляя истекать кровью, но конвульсивно цепляться за эту чертову жизнь, принесшую больше страданий, чем счастья.

Но счастье было. Ради одной только надежды он продолжал жить. Но теперь он ничего не мог. У него никого не осталось на целом свете, лишь одна сплошная чёрная полоса, отнявшая всё.

Внизу раздался шум, будто что-то сломали. Отвлекшись, мужчина убрал лезвие и повернулся к двери, юноша вдруг отскочил от него, едва почувствовав, что лезвие убрали, но это было всё, на что хватило его сил. На первом этаже послышался топот и мужчина вскочил на ноги, отчаянно что-то ища, в потом его взгляд снова впился в юношу и он схватил его за руку, выронив нож, но тот неожиданно стал сопративляться. Но до того, как мужчина успел нанести удар, дверь выбили и в комнату вбежали какие-то люди.

Мужчина оказался схвачен в ту же секунду. Он орал, вырывался, бранился, сыпал проклятиями, но ему уже ничего не могло помочь. Его вычислили и теперь его ждало жестокое наказание за всё, что он творил.

Юноша прижался к стене, закрыв голову руками, когда к нему кто-то подошел и неожиданно обнял.

—Я боялся, что уже не успею.

Этот голос взывал из самых недр памяти. Юноша всхлипнул и слезы ручьем потекли по его щекам.

—Теперь всё будет хорошо, — тихо обещали ему и он опять верил. Верил, а потому всхлипывал ещё громче, словно вернувшись в прошлое. — Я тебя забираю.