ГЛАВА 26. Трещины в зеркале
Утро в их спальне пахло вином, свечами и его телом.
Белла лежала под простынёй, наблюдая, как Данте застёгивает рубашку. На его спине были красные полосы — следы её ногтей.
Ночь была дикой. Жадной. Освобождающей.
Но утро приносило реальность.
Он наклонился, поцеловал её в висок.
— Я уеду на пару часов. Срочная встреча с нашими в Палермо.
— Вернись целым, — прошептала она, положив ладонь ему на грудь.
— Ради тебя. Только ради тебя.
Он ушёл, и комната погрузилась в тишину.
Белла осталась лежать на кровати, глядя в потолок.
Что-то внутри свербило.
Инстинкт. Чутьё. Она научилась доверять этому чувству с детства — когда мать впервые учила её чувствовать ложь по глазам.
Что-то не так.
⸻
Через пятнадцать минут в спальню постучали.
— Донна, это Моретти.
— Заходи.
Он вошёл, серьёзный как всегда, но глаза выдавали тревогу.
— Один из охранников, сопровождавших вас вчера, пропал. Камеры зафиксировали, как он выходит с территории. После — никаких следов.
— Имя?
— Грациано. Он был в списке проверенных, по линии деда.
— «Был» — ключевое слово, — холодно ответила Белла.
Она встала. Без стыда — под простынёй, полуобнажённая, с оголёнными плечами, — она выглядела не уязвимой, а властной.
Моретти отвернулся, но голос Беллы прозвучал резко:
— Не отворачивайся. Пусть все видят, что Донна — это женщина. И эта женщина ведёт войну.
⸻
Через час она уже сидела в зале совещаний.
— Поднять всех. Каждого капо. Проверить каждого охранника. Где они были. С кем говорили.
— Вы думаете, Лоренцо понял?..
— Я знаю, он понял, — перебила Белла. — Этот побег — не трусость. Это сигнал. Он почувствовал ловушку.
— И что мы делаем?
Белла встала, пройдясь вдоль стола. На ней было чёрное платье-футляр, облегающее фигуру и подчёркивающее её силу.
— Мы ускорим всё. Лоренцо думает, что мы будем действовать через неделю. Мы ударим через два дня.
— Это риск.
— Это власть. Мы не даём врагам времени думать.
⸻
К вечеру Белла сидела у окна, в пальцах бокал вина.
В отражении стекла — она сама. Бледная, сосредоточенная.
Но внутри — буря.
Ты влюбилась. И теперь тебе есть, что терять.
Ты больше не просто Донна. Ты — женщина, чья слабость может стать слабостью всей семьи.
Когда дверь открылась и вошёл Данте, в крови, с пыльным лицом, она не бросилась к нему.
Она смотрела. Долго.
Он встретил её взгляд.
— Один из моих парней пытался меня убить. Я думаю, он был послан Лоренцо.
— А я думаю, мы уже начали войну, — ответила Белла, поднимаясь. — Нам нужна не просто победа. Нам нужно уничтожить корень этой гнили.
Она подошла к нему. Кровь на его рубашке испачкала её пальцы, но она не отдёрнула руку.
— Я тебя не отпущу, Данте. Ни в гроб, ни на трон — без меня.
— И я тебя, Белла.
Они поцеловались — жадно, жестоко, как будто в этом поцелуе была вся ненависть и любовь их домов.
Ночь впереди. А за ней — удар.